Гильермо Торо - Штамм 3. Вечная ночь
Келли стояла в центре комнаты, руки по швам. Жар ее вампирского тела, ее пылающий обмен веществ, мгновенно подняли температуру прохладной комнаты на несколько градусов. В отличие от Эфа, Келли не страдала человеческой ностальгией. Она не чувствовала сродства со своим бывшем жилищем, не испытывала никаких угрызений, сожалений или потерь, когда она стояла в комнате ее сына. Она больше не чувствовала связи с этим местом, так как больше не чувствовала никакой связи с ее жалким человеческим прошлым. Бабочка не оглядывается на саму себя - гусеницу - с тоской или нежностью; она просто летит.
Гул вошел в ее существо, появился в голове и быстро разошелся по всему телу. Владыка, глядел через нее. Видел ее глазами. Обозревал их неудачу.
Момент великой чести и привилегии…
Потом, так же внезапно, гудящее присутствие ушло. Келли не чувствовала упрек от Владыки за то, что не преуспела в захвате Эфа. Она чувствовала, только полезность. Из всех других, служивших ему, по всему миру, у Келли было две вещи которые Владыка высоко ценил. Первая была прямая ссылка на Эфраима Гудуэдера.
Второй был Закари.
Келли по прежнему чувствовала боль желания - нужду - обратить ее дорогого сына. Стремление утихло, но никуда не делось. Она чувствовала все это время, свою неполноту, пустоту. Это шло вразрез с ее вампирской природой. Но она выдавливала из себя эту боль только по одной причине: потому что Владыка потребовал это. Её “незапятнанный” будет сдерживать Келли в исступлении страстного желания. И так мальчик остался человеком. Остался недозревшим, незавершенным. Была настоящая цель требования Владыки. В это, она верила без сомненья. Мотив не был открыл ей, потому что ей рано было об этом знать.
На данный момент было вполне достаточно, видеть мальчика, сидящего сбоку от Владыки.
Щупальца скакали вокруг нее, пока Келли спускалась по лестнице. Она подошла к распахнутому окну и вылезла через него,так же как вошла, почти не сбавляя шага. Дождь начался снова, жирные, черные капли заливали ее горячую голову и плечи, исчезая в клочьях пара. Выделяясь яркой деталью на центральной желтой уличной полосе, она почувствовала след Эфа по-новому, его пульс стал сильнее, так-как он стал трезветь.
С щупальцами, сновавшими взад-вперёд, она зашагала сквозь падающий дождь, оставляя за собой лёгкий шлейф пара. Приблизившись к станции Рапид-Транзит[7], Келли почувствовала, что ее психическая связь с Эфом начинает угасать. Это было связано с растущей дистанцией между ними. Он сел в поезд метро.
Не разочарованием омрачены ее мысли. Келли продолжит преследовать Эфа, пока они не воссоединятся раз и навсегда. Она передала свой доклад Владыке, прежде чем следовать за щупальцами на станцию.
Эф возвращался в Манхэттен.
Фаррелл.
РАЗГОРЯЧЕННЫЙ КОНЬ. После себя он оставлял шлейф густого черного дыма и оранжевое пламя.
Конь был объят огнем.
Полностью измотанный, гордый зверь скакал с настойчивостью, порожденной не болью, но страстью. Ночью, видимый за милю, Конь без седока и седла мчался через равнину, бесплодную местность, в сторону деревни. Ближе к наблюдателю.
Фет стоял завороженный зрелищем. Зная, что он явился за ним. Он предполагал это. Ожидал его.
Войдя на окраину деревни и понесшись на него со скоростью пылающей стрелы, скачущий конь говорил - естественно, во сне, он был говорящий - я живу.
Фет взвыл, когда пылающий конь настиг его - и проснулся.
Он был на боку, лежал на откидной койке в каюте экипажа, под носовой палубой качающегося корабля. Судно кренилось и покачивалось, и Василий кренился и покачивался вместе с ним, пространство вокруг него было оплетено сеткой и крепко подвязано. Другие койки были сложены к стене. Он был единственным здесь спящим.
Сон - всегда, по существу, один и тот же - преследовал его с юности. Пылающий конь с горящими копытами мчался на него из темной ночи, пробуждая его прямо перед ударом. Страх, который он чувствовал после пробуждения, был сильным и глубоким, детский страх.
Фет потянулся за сумкой под койку. Она была влажной - все на корабле было влажным - но узел сверху был плотно завязан, и содержимое ее в сохранности.
Корабль назывался Фаррелл, большая рыбацкая лодка, используемая для контрабанды марихуаны, которая, да, попрежнему, пользовалась спросом на черном рынке. Это был последний рывок на обратном пути из Исландии. Фет нанял лодку за кучу стволов и обильное количество боеприпасов, чтобы держать в аренде на годы в перед. Море - одно из немногих мест, оставшихся на планете, которое было, по сути, не досягаемо для вампиров. Незаконные наркотики стали невероятно редки из-за новых запретов, торговля ограничивалась доморощенными и самодельными, такими как марихуана и пакетики метамфетамина. Они ворочали и мелкими побочными делишками, такими как контрабанда самогона - в этот раз, несколько ящиков отличной Исландской и Русской водки.
Миссия Фета в Исландии была двоякой. Первым делом надо было ехать в университет Рейкьявика. В недели и месяцы последовавшие за вампирским катаклизмом, скрываясь в тоннеле метро под рекой Гудзон и ожидая пока воздух поверхности снова станет пригодным для жизни, Фет постоянно листал книгу из-за которой умер профессор Авраам Сетракян, книгу, которую, переживший Холокост, превратившийся в охотника на вампиров, поручил явно и исключительно во владения Фета.
Это был Оксидо Люмен, в свободном переводе - “Падший свет”. Четыреста восьмидесяти девяти страничный фолиант, двадцать из них иллюстрированны, писанный по пергаменту, переплетенный кожей, окованный чистым вампиро-отталкивающим серебром. Люмен сообщал о приходе стригоев, основанный на собрании древних глиняных табличек, восходящих датами к временам Месопотамии, обнаруженных в пещере в горах Загрос в 1508. Написанные Шумерами и чрезвычайно хрупкие, таблички пережили еще более века, пока не попали в руки к французскому раввину, который был одержим идеей расшифровать их - за два столетия до того как шумерский язык был широко изучен - в тайне. Раввин, в конце концов, представил свою иллюстрированную рукопись королю Людовику XIV в качестве подарка и, сразу же, был брошен в тюрьму за свои старания.
Оригинальные таблички были растерты в порошок по приказу короля и манускрипт считался утраченным или уничтоженным. Любовница короля, оккультистка-дилетант, отыскала Люмен в дворцовом хранилище в 1671 году, и с тех пор книга меняла владельцев много раз в безвестности, приобретя репутацию проклятого текста. Люмен всплыл ненадолго в 1823 году и потом в 1911 году, каждый раз совпадая с таинственными вспышками заболеваний, прежде чем исчезнуть снова.Текст был выставлен на торги на аукционе Сотбис в Манхэттене не менее чем через десять дней после прибытия Владыки и начала вампирской чумы и был выигран, ценой больших усилий, Сетракяном при поддержке Древних и их накопленных богатств.
