Майкл Грей - Комната ужасов
На затекших ногах Джейми просеменил к окну. Пять, да нет, шесть дохлых майских жуков лежали на наружном подоконнике. «Никто не умирал внутри дома». Не может быть. Жуки мрут каждый день, просто люди считают только людей. Микробы. Джейми побился бы об заклад, что микробы тоже умирают.
Взгляд юноши скользил по четким линиям, оставшимся на травяном ковре от косилки. Лужайка уходила к горизонту. Близкому горизонту: земля потихоньку поднималась от дома. Неровная линия пугал занозила горизонт. Трава на границе с голубым небом, почти молочным от зноя, как полированная. «Три сотни акров или что-то в этом роде. Много. Насколько? Больше, чем городской квартал? Конечно! Как они назывались, такие здоровые куски земли в деревне, где я был на каникулах? Концессии, что ли? Было там по сотне акров? Три таких вот концессии! Да, здоровый кусок.
Вполне хватит, чтоб там были реки, озера, леса. Много. Можно построить ферму. Большую, классную ферму. Сколько стоит ферма?»
Двери скрипнули за спиной. Глаза юноши сфокусировались на тусклом пыльном стекле в десяти сантиметрах от носа. Он обернулся. Мистер Брайер широкой серой спиной прислонился к створке двери.
Джейми от нечего делать принялся изучать квадратную комнату. Зеркала. По зеркалу на каждой стене плюс одно в углу. Стулья разбились на беспорядочные группки, как будто они за дружеской беседой. О своем. Не для джейминых ушей. Большой стол, над ним на стене надпись в черной рамке. Юноша подошел прочитать. «Никаких домашних животных. Никаких птиц. Никаких рыб». Под тремя строчками запрещений красивый, но бестолковый узор.
Мистер Брайер все еще загораживал спиной дверь. Джейми выдвинул средний ящик стола. Скрепки. Старинные ручки, те, которые окунали в чернильницы, не авторучки. У авторучек бывают иногда золотые перья. Монетка. Шиллинг. Порылся еще. Несколько шиллингов, несколько пенсов. «Мертвые деньги» — называл их Джейми, Деньги, которые люди швырнули в ящик стола или тумбочки, а потом забыли. Деньги, которые останутся мертвыми, пропавшими без вести. Если только Джейми не найдет их и не вернет к жизни.
Брайер потерся лопаткой о косяк, потом кивнул кому-то.
Нижний ящик был глубоким, со стопками карточек, болтающихся на длинной шпильке. Каждая стопка помечена именем. Карточки на людей! Возбуждение, чуть ли не сексуальное возбуждение охватило Джейми. Секретные досье! Первая стопочка: «Эндрюс». Джейми повернул карточку, чтобы посмотреть с конца. Финансовое положение. Кто она такая, «Эндрюс, Елизавета»?
Выдвинул ящик подальше. «Брайер Роб. Дж». Здесь потолще, чем у «Эндрюс, Елизаветы». Мистер Брайер сунул одну руку в карман, другой жестикулировал в проеме двери.
Джейми повернул карточки утлом, продолжил шмон. «Халифакс, Джейн Ревекка». Юноша вытащил обе стопочки. Розовая большая пометка и две голубые поменьше. Большие — розовая и голубая — для женщины и для мужчины и по две маленькие для отпрысков. Их, выходит, сделали наследниками по половому признаку. Дядю Эфраима посетила странная мысль о создании семьи путем вынужденного совместного проживания? Как бы там ни было, идея возбуждает своей неясностью. Не взрослых, конечно. Обе стопки выскользнули и упали на пол. Джейми их задвинул потихоньку носком ботинка под стол. «Выпали в результате несчастного случая». Потом будет еще время прибрать к рукам и спрятать. Дядя Эфраим, конечно, старый ублюдок с загибонами, но Джейми лично не видит ничего плохого в том, чтобы поспособствовать стариковским планам — переспать с кем надо.
Джейми кивнул в сторону надписи в черной рамке.
— На пишущей машинке, — не повернув головы, пояснил он, заметив, что подошел Брайер.
— Джейми, можно просить тебя об одолжении? — спросил мужчина.
— Конечно. Что такое?
— Я приехал в чужой машине. Твоя мать любезно предложила отвезти меня обратно в мотель, забрать машину и вещи. Не могли бы вы с братом присмотреть, пока нас не будет, за моими девочками?
— О ч-ч-чем речь!
— О-о, ты так любезен, Джейми. Идешь сам к нам в няньки. Ты уверен, что твой брат не будет возражать? — Угол его рта поехал вверх.
— Он у меня будет как шелковый. — Джейми заулыбался.
— Понятное дело. Осмотрели бы пока дом. Порасспросите для начала миссис Хармон. И поласковей со старушенцией. Мы — одна нога здесь, другая там.
— Располагайте своим временем без стеснения. Месяц вашего отсутствия нас не отяготит. Управимся.
— Ты доверишь мне свою мать?
— Если вы доверите мне вашу дочку.
— Дело. Даешь, значит, нам пять минут, от силы шесть? Не то чтобы я тебе не доверял, Джейми, но вот брат твой, ну… у него дурной глаз.
— Брат — испорченный в конец, точно, но не берите в голову. Я пригляжу за ним.
— Там вон стул. Сымпровизируй пока поводок и хлыстик. Что тебе привезти?
— Два гамбургера, выпечку, большое жаркое, шоколадный коктейль.
— Представляю на материнское утверждение. Подпись получена. До скорого.
Пиджак Рона украшал спинку старого кресла-качалки у крыльца. Сам Рон в просторной рубашке с короткими рукавами сидел рядышком с Вуди. Занят он был тем, что водил бруском по лезвию серпа.
— Не так нежно, парень. Это сталь, а не пудинг.
Рон ушел с головой в работу, изогнутое лезвие начало нежно петь. Вуди откинулся, достал из кармана рубахи окурок, поглядел на него, убрал обратно.
— Чего ты? Давай, — сказал Рон.
— Не-е. Нехорошо.
— Эфраимовы правила?
— Ага. Никакого курева, никакой ханки, никакого кофе. Внутри Дома.
— А мы — снаружи.
— Дом до границы. — Похожей на выдернутый корень рукой Вуди махнул туда, где брусчатку сменял гравий.
— Теперь их не обязательно выполнять, твои правила. Ты ж знаешь.
— Знаю, знаю. — Он снова вытащил бычок и опять убрал. — Нет, нехорошо.
— Должно быть, он был необыкновенным человеком.
— Похоже, что так.
— Правил понаписал целую кучу.
— Похоже, что так.
Джейми все держался сзади, слушал.
Рон попробовал лезвие серпа большим пальцем, плюнул на брусок, снова принялся точить. Вуди кивнул, оперся спиной на дубовые перила. Рон повернулся в его сторону.
— Никогда его не видал, я тебе говорил? Ни дядю, ни двоюродного дядю, никого не видал. Расскажи-ка о нем.
— Что?
— Ну… Как он умер? Никто так и не рассказал мне.
— Умер, следуя правилам. Пытаясь следовать.
— Так-так-так.
— Никто не должен умирать внутри Дома. Цветы там нельзя держать, даже растения в горшках. Никаких домашних животных. Он даже жуков старался внутрь не пускать. Фанатик он был. Настоящий фанатик. Серпы внутрь носить тоже не разрешал. Два-три года назад хозяин простудился. Доктор не взял его в свою клинику. Так он пошел и записался в спортклуб. Членом стал. Был, пока мог. Так и не ушел. Был членом, пока не помер. Вот так.
