Кодзи Судзуки - Темные воды
Ёсими снова увидела красную сумочку с киской утром следующей субботы. На сей раз она неожиданно обнаружила ее в мусорном бачке, предназначенном для жильцов. Она принесла сюда какой-то несгораемый мусор, подняла пластмассовую крышку бака и сразу обнаружила красную сумку между двумя черными полиэтиленовыми мешками. Она мгновенно остановилась и уставилась на сумку, но понять, как сумка попала сюда, труда не составляло. Консьерж выкинул ее, решив, что никого похожего на владельца уже не объявится. Как ни в чем не бывало Ёсими опустила собственный мешок с мусором на красную сумочку и закрыла бачок.
Вот так все и кончится. Красная сумка отправится вместе со всем прочим содержимым бачка на свалку, которая послужит основанием для новой насыпной косы.
* * *В первое воскресенье сентября Ёсими и Икуко пошли купить что-нибудь в соседний универмаг. Оказалось, что набор для фейерверков продается с большой скидкой — летний сезон подходил к концу. В сущности, цена была такой низкой, что Ёсими даже не могла ответить клянчущей Икуко, что, мол, это слишком дорого. Если бы фейерверки исчезли с полки, это означало бы, что последние тлеющие угольки лета погасли. Как Ёсими ни нравилось лето, она не имела ничего против такого поворота событий, потому что в исчезновении этих предметов с магазинных полок было что-то пикантное. Потому, когда Икуко сказала, что сегодня вечером она снова хочет запустить фейерверк, Ёсими сочла это совершенно естественным.
Они поднялись вдвоем на крышу в точности в то же время, что и неделю назад. Когда Ёсими коснулась ручки двери, ведущей на крышу, ее охватило ужасное предчувствие. Где-то в ее сознании возник образ, мерцающий в багровом свете. Открыв дверь, она первым делом посмотрела направо. Ее взгляд сразу поймал мишень, как будто она знала, что это именно здесь. Что-то краснело на темно-сером фоне водонепроницаемой поверхности крыши. Очертания предметов было так же плохо видно, как и неделей раньше, но этот ярко-красный цвет пробивался сквозь темноту.
— Ох!
Ёсими стояла, открыв рот и напрягшись всем телом. Она стремительно отпрянула от двери, изо всех сил маша руками дочери. Но Икуко вывернулась из-под материнской руки и бросилась к сумке с киской, оказавшейся в точности на том же месте, где и неделю назад.
— Стой! — дрожащим голосом воскликнула Ёсими.
Она не могла объяснить охватившего ее ужаса. Ее дочь уже почти подняла сумочку, но Ёсими успела опередить ее. Изображение киски стерлось, как будто сумочку несколько раз проволокли по бетонному полу. Несомненно, это была та же самая сумочка, которую они нашли на крыше неделю назад, которая три дня простояла на стойке консьержа, которая никому не понадобилась и была брошена в бачок вместе с другим мусором — эта сумочка опять была перед ними. Икуко неистово тянулась к сумочке. Ёсими была непреклонна.
— Я сказала — нет!
Ее сердце сжалось от страха. Она не хотела, чтобы ее дочь трогала это. Она испытывала инстинктивное отвращение к этому странному предмету. Икуко с вожделением посмотрела на сумочку, а потом — в лицо матери. Когда она снова перевела взгляд на сумочку, ее личико сморщилось и она разрыдалась.
Хватит фейерверков. Ёсими взяла дочь за плечи, ласково поглаживая ее, — и они ушли с крыши, затворив за собой дверь. Ничто на земле не заставит ее больше прикоснуться к этой сумочке. Она не понесет ее к консьержу, и она никогда не захочет подниматься на крышу.
Но больше всего на свете она желала бы знать, как такое возможно? Сумочка ведь была уже в мусорном бачке — как же она могла снова оказаться на крыше? Ее голова раскалывалась. «Вернулась на то же место» — это какое-то бессмысленное выражение: как будто сумочка могла действовать самостоятельно.
Вернувшись в свою квартиру, Ёсими попыталась накинуть на дверь цепочку, но оказалось, что пальцы ее не слушаются. Ноги тоже тряслись. Снимая сандалии, она оступилась и уронила ботинки Икуко. Ставя ботики и сандалии на место, Ёсими увидела в лице дочери упрек: она все еще мечтала о сумочке с киской.
* * *Ёсими первой вылезла из ванны и начала вытираться банным полотенцем. Из ванной доносился приглушенный голос дочери. Ее дочь никогда не выходила из ванны, пока не вытащит все игрушки, с которыми она играла в воде. Кроме того, ее обязанностью было всякий раз после купания вынимать затычку.
Обмотавшись полотенцем, Ёсими подошла к холодильнику и, достав оттуда пакет молока, налила себе стакан. Она взяла за правило — выпивать перед сном стакан молока; это поддерживало регулярную работу кишечника. Она уже допила свой стакан, а Икуко все не показывалась из ванной. Она приоткрыла дверь и уже готова была потребовать, чтобы дочка выбиралась поскорее, когда услышала, что Икуко разговаривает сама с собой. До нее долетали только обрывки слов.
— Вот я... и играю сама... но... зайчик... не такой... это не твой... Ми...
Это «ми», долетевшее до слуха Ёсими, может быть, было частью имени какого-нибудь ее приятеля или подружки. Но ни в детском саду, ни в округе не было ребенка, чье имя начиналось бы так. С кем же воображаемым Икуко вела разговор? В детском саду был мальчик по имени Микихико, но она всегда называла его по фамилии. Ёсими открыла дверь ванной — это был совмещенный санузел, ванная и туалет европейского типа в одном помещении. В кремового цвета ванной плавала в воде мыльница, а из мыльницы торчало скрученное полотенце, которому придана была форма колонны. Оно напоминало придорожные статуи Дзизо, только у этой фигурки голова была наклонена набок. Натерев полотенце мылом и придав ему форму, Икуко, кажется, разговаривала с ним как с товарищем. Из крана в ванну текла струйка, соединявшая кран и поверхность воды так же наподобие колонны. Когда эта водяная колонна задевала мыльницу, та вздрагивала и начинала крутиться.
— Икуко, что ты здесь делаешь? Выходи немедленно!
Икуко, погруженная в воду, сидела спиной к двери и, не оборачиваясь, ответила матери:
— Моя подруга всегда принимает ванну сама. И никогда, никогда не выходит из нее.
Ёсими опять спросила себя, что это, ради всего святого, за подруга.
— Какая разница... Вылезай! — сказала она дочери.
Икуко положила мыльницу на раковину и со вздохом стала выбираться из ванны. Ёсими завернула Икуко в полотенце и стала ее вытирать.
Плечи девочки были удивительно холодными, хотя она так долго просидела в горячей ванне.
Икуко уснула на своем футоне, примыкавшем к футону матери. Перед ней так и осталась лежать открытая книжка с картинками, которую она читала. Ёсими задумалась, не почитать ли ей еще, но в конце концов решила выключить свет и лечь спать. Она отключилась, едва накрыв свою грудь легким летним одеялом.
