Стефани Майер - Ад земной
— Можно тебя на минутку? — спросила Селеста, хлопая ресницами и распрямляя плечи так, чтобы выставить напоказ содержимое декольте. — Хочу тебе кое-что... показать. — Она провела кончиком языка по губам.
Мэтт громко сглотнул.
Селеста почувствовала спиной пристальный взгляд только что брошенного партнера и подумала: «Отлично! Ведь Дерек — лучший друг Мэтта». Девушка подавила желание расхохотаться. Какой чудесный план!
— Мэтт? — Голос серой мышки звучал так жалобно, когда руки Мэтта покинули ее талию.
— Я только на секундочку... э-э... Луиза.
Ха! Он теперь и сам едва вспомнил имя подружки. Селеста сверкнула ослепительной улыбкой.
— Мэтт?.. — снова раздался жалобный голосок, удивленный и обиженный; но прозвучал он уже вслед Мэтту, ведущему Селесту под руку в центр танцзала.
Самая дальняя кабинка туалета погрузилась во тьму. Брюнетка обессиленно стояла у стены, успокаивая дыхание. Она дрожала, хотя в помещении и висела неприятная духота.
Ссора затихла, девчонки ушли, и уже новая группка кружила перед зеркалом, проверяя, не размазалась ли косметика.
Выдыхающая Пламя пришла в себя и разразилась снопом искр из ушей; школьницы у зеркала как по команде отвернулись к входной двери, а девушка в красном вынырнула из кабинки и открыла узкое окно. Никто и не заметил, как она выскользнула таким необычным способом, — девочки продолжали глазеть на дверь, недоумевая, что за звук привлек их внимание.
Липкая, влажная южная ночь в Майами вполне сошла бы за ночь в аду, — так здесь неуютно дышалось. Девушка в платье из красной кожи облегченно вздохнула и потерла обнаженные руки.
Привалившись к омерзительно грязному мусорному контейнеру, она склонилась над его открытым зевом, где вонь от гниющих остатков пищи висела тошнотворным облаком. Глаза ее блаженно закатились, девушка вдохнула глубоко и довольно улыбнулась.
Откуда-то принесло еще один запах, — словно протухшей, опаленной плотью засмердело в душной ночи. Ах, какой чудный запах! Девушка втягивала болезненно-сладостный аромат, будто то были прекраснейшие духи.
И вдруг глаза ее распахнулись, а тело замерло и напряглось.
Тихое хихиканье донеслось из бархата сумерек.
— Что, Шеба, соскучилась по дому, милая? — промурлыкал женский голос.
Губы девушки обнажили собачий оскал, когда из ниоткуда появилось тело той, чей голос только что раздался.
Женщину со смоляными волосами окутывал медленно клубящийся туман. Ног ее не было видно — а может, их и вовсе не было, изо лба торчала пара полированных полосатых рожек.
— Дщерь Иезавель Баал-Мальфус! А тебя сюда чего принесло? — прорычала девица в красном.
— Ну разве так называют сестренку?
— Плевать я хотела на сестренок!
— И то правда. У нас родственников — тьма-тьмущая. Все равно, согласись, обращение уж очень формальное, и не выговоришь. Знаешь, ты зови меня Иза, а я тоже не буду выговаривать всю эту тягомотину: «дщерь Вирсавия Баал-Мальфус», а буду звать тебя Шеба, годится?
Шеба презрительно фыркнула.
— Ты вроде в Нью-Йорке служишь?
— Да я так, отдохнуть решила. Как и ты. — Иезавель многозначительно посмотрела на бак. — НьюЙорк — просто чудо какое-то, там злобы — как в аду, но даже убийцам нужен отдых. Вот я и заскучала. Дай, думаю, посмотрю, как проходит твой бал, все ли получается... — Иезавель аж замурлыкала от удовольствия.
Шеба угрюмо промолчала.
Ее мысли были целиком заняты подростками в танцзале, — не вмешивается ли кто в ее планы? А ну как Иезавель примчалась сюда, чтобы все испортить? Зачем же еще она здесь? Большинство учеников-чертей готовы полмира облететь, чтобы напакостить своим однокашникам. Да что там, они ради этого готовы даже добро творить! Как-то раз, лет десять назад, Балан Лилит Хадад Хамон проникла под личиной человека к студентам, над которыми Шеба работала. Шеба все никак не могла взять в толк, отчего это ее хитроумные планы разваливаются один за другим! А потом, когда узнала, в чем дело, не хотела поверить в потрясающую наглость: бессовестная чертовка Лилит подстроила три зарегистрированных случая истинной любви! И все лишь для того, чтобы Шебу понизили в должности! К счастью, она в последнюю минуту блестяще провернула измену и разрушила две пары. Шеба до сих пор вздрагивала, вспоминая, как чуть было не провалилась в тот раз. А могли ведь и на переподготовку отправить!
Шебу перекосило от зависти к прекрасной дьяволице, мерцающей перед глазами. Везет же некоторым, получают вон работу мечты — «черт по уголовным делам»! Лучше и не придумаешь... Вот тут бы Шеба развернулась, тут бы устроила такой кошмар! И никогда бы больше не занималась мелкими пакостями!
Мысли ее незримо клубились меж танцующих в здании за спиной. Нет, вроде никаких признаков диверсии. Все идет по плану, уровень страданий растет. Разум девушки наполнился изысканным ароматом человеческого горя.
Иезавель лишь усмехнулась, наблюдая за волнением Шебы.
— Не переживай, — наконец сказала она. — Я вовсе не намерена тебе мешать.
Шеба снова фыркнула. Какая чушь! Ну конечно, Иезавель здесь только для того, чтобы мешать! А для чего, интересно, еще существуют черти?
— Милое у тебя платьице, — заметила Иезавель, — шкура Цербера... Нет лучше средства пробудить похоть и зависть.
— Я свое дело знаю!
Иезавель расхохоталась, и Шеба, не удержавшись, подалась к восхитительному серному аромату ее дыхания.
— Бедняжка Шеба, все еще взаперти в человеческом теле, — поддразнивала Иезавель. — Я-то помню все эти запахи... Приятные запахи человеческого мира. Брр... А холодища! Люди просто жить не могут без мерзких кондиционеров.
Шеба успокоилась, с лица исчезли признаки нервного напряжения.
— Да ничего, я привыкла и справляюсь. Работы полно, беды на всех хватит.
— Вот это сила духа! Еще пара столетий, и дорастешь до моего уровня.
Шеба не сдержала ироничную ухмылку.
— Да неужели? А может, и не так долго?
Смоляная бровь изогнулась удивленной дугой на белой коже лба, взметнулась до антрацитового рожка.
— Какие козыри скрываешь, сестренка? Наверное, что-то жутко гадкое, да?
Шеба промолчала, лишь слегка напряглась, почувствовав, как Иезавель прощупывает собравшихся в танцзале. Сжав зубы, приготовилась отбиваться, если Иезавель решит вмешаться в интриги. Но Иезавель лишь наблюдала, ничего не трогая.
— Ммм... — мычала она себе под нос, — ммм...
Кулачки Шебы побелели от напряжения, когда Иезавель «коснулась» Купера Силвердейла, однако старшая дьяволица только заметила, довольно мурлыкая:
