Вера Крыжановская-Рочестер - Дочь колдуна
И Маруся поддержала отца.
– Я не могу вверять мое счастье лукавым волнам океана, – с любящим взглядом сказала она, пожимая руку Вячеслава.
Ну, а мой приятель был слишком влюблен, чтобы противиться, и признался со смехом, что готов быть хоть сапожником, лишь бы жениться на Марусе. Для меня же настало тяжелое время. Это было первое мучительное испытание в жизни. Сердце и самолюбие были одинаково уязвлены, и только гордость давала силу скрывать свое поражение.
А жизнь в Горках текла весело. Ежедневно совершались поездки в окрестности; между прочим, мы посетили дом на острове, прозванный в народе «Чертовым гнездом».
– И что же, какое он произвел на вас всех впечатление? – перебила Надя, со страхом и любопытством слушавшая его.
– Дом каменный, в готическом стиле, с тремя башенками, островерхие крыши которого видны отсюда из зелени, – ответил адмирал. – Все здание серого, почти черного цвета, с узкими окнами. Массивный подъезд производит сразу мрачное впечатление, а окружающие деревья дают густую тень и еще более усиливают жуткое чувство, по крайней мере летом, – прибавил Иван Андреевич. – Но я возвращаюсь к моему рассказу.
– Обручение Маруси с Вячеславом отпраздновано было большим bal champêtre.[2] К этому времени было получено письмо от Кати Тутенберг, которую прежде опекал Петр Петрович, и та просила позволения провести в Горках несколько недель с женихом, молодым врачом, Казимиром Красинским.
– Если не ошибаюсь, насчет этого Красинского бродили всевозможные сказки, да и сам он похвалялся, что приходится сродни черту. Старуха Афросинья, бывшая экономка Петра Петровича, рассказывает по этому поводу совершенно невероятные истории…
– А я так думаю, что она просто чуточку рехнулась от старости, – с улыбкой вмешалась Зоя Иосифовна.
– Что он хвастался будто бы родством своим с дьяволом – преувеличено, разумеется; но что в его семье существовало подобное предание, – совершенно справедливо. Вот, что он сам рассказывал по этому поводу. В те времена, когда еще жив был знаменитый кудесник Твардовский, одна из дочерей знатного и богатого пана влюбилась в мелкопоместного шляхтича Красинского, служившего у ее отца. Отец девушки отказал, разумеется, наотрез и с позором изгнал претендента, а с дочерью обошелся жестоко, грозя упрятать ее в монастырь; но барышня была настойчивая и предприимчивая. Воспользовавшись пребыванием семьи в Кракове, она решила побывать у пресловутого пана Твардовского и просить его содействия, чтобы сломить сопротивление отца против брака ее с любимым человеком. А добиться свидания со страшным колдуном, перед которым трепетала вся страна, было нелегким делом. Но панна Урсула не смутилась и достигла цели: Твардовский ее принял. Что случилось потом – неизвестно. Влюбился ли колдун в прекрасную польку, или он пожертвовал ее своему повелителю-сатане, которого принимал у себя и с которым, согласно легенде, был в постоянных сношениях, так или иначе, Урсула пропадала в течение трех дней. Но после этого она походила на тень прежней разбитной девочки, а ее черные волосы поседели. Переговорив с дочерью, вельможный пан тоже вдруг осунулся, всецело отдался религии и разрешил дочери выход замуж за любимого человека. Свадьба вскоре была отпразднована, и новобрачные поселились в поместье, данном в приданое Урсуле. Там она произвела на свет мальчика, у которого были рожки и даже хвостик, пальца в два. Мучимая стыдом, Урсула скрытно воспитывала своего ублюдка, а затем поместила его в монастырь, настоятелем которого был их родственник. Но этот дьяволенок унаследовал, должно быть, предприимчивость матери: он отличился на войне, женился под конец на богатой и стал родоначальником тех Красинских, последним представителем которых и был жених Кати Тутенберг.
– Боже мой! Вот так вкус был у этой девицы, если она решилась выйти за человека с рогами и хвостом, за демона! – содрогаясь, вскрикнула Надя.
– Предание гласит, что он был красивым малым, а густые волосы вполне скрывали рога, – улыбаясь, ответил адмирал. – Кроме того, его мать оставила ему в наследство перстень, который подарил ей Твардовский, и это магическое кольцо давало власть над адскими духами.
– Как жаль, что этого кольца больше нет, – пожалела Надя.
– Да нет же, оно существует и сохранялось в семье из поколения в поколение; оно было и у Казимира Красинского. Я видел это волшебное кольцо, знаю силу его и могу только сказать, что оно излечило меня от скептицизма. Я убедился в существовании «сверхъестественного» и сил зла; с той поры я уже не зову бессмысленным термином народного «предрассудка» или «суеверия» все то, что мне непонятно.
– Но, слушайте дальше. Добрейший и гостеприимный Петр Петрович тотчас же ответил своей бывшей опекаемой, что она с женихом будут желанными гостями в Горках, Катю Тутенберг я знал с детства; она не была хороша собой, но свежа и плотно сложена. После совершеннолетия она отправилась в Париж учиться, а что она делала с тех пор – никому неизвестно. По-видимому, она просто решила, что наступила пора пристроиться, потому что ей уже стукнуло двадцать восемь. В назначенный день мы отправились встречать жениха с невестой, и я нашел, что Катя сильно изменилась к худшему: побледнела, похудела и постарела; ну, а ее суженый с первого же взгляда мне сильно не понравился.
Доктор Красинский был человек лет тридцати, среднего роста и худощавый; лицо его с правильными чертами было недурно, но зато противными мне показались глаза и рот. При каждом слове или улыбке его тонкие и красные, как кровь, губы скалили ряд белых длинных и острых, как у хищного зверя, зубов.
Что-то донельзя странное было и в глазах. Круглые и на выкате, они оттенены были густыми и длинными ресницами; что же касается их цвета, то я никогда не мог его определить. Иногда они казались черными, иногда карими, а не то серо-голубыми, цвета стали; но один раз я видел их положительно зелеными и фосфоресцировавшими, как у кошки. Бегавший лукавый взгляд не останавливался долго на ком-нибудь и бывал чаще опущен или устремлен в пространство. Но в обществе это был приятный человек, хорошо воспитанный и занимательный собеседник; ну, а мне, как я сказал, он внушал глубокое отвращение. Маруся тоже его недолюбливала; а раз даже призналась мне, что от Красинского веет ужасом, и она не понимает, как может Катя выходить за такого противного человека.
С первого же дня Красинский заинтересовался островком и, побывав там, просил Петра Петровича разрешить ему поселиться в замке. Хонин согласился, но предупредил, разумеется смеясь, что у острова недобрая слава и народный говор зовет замок «Чертовым гнездом».
