Дмитрий Герасимов - Крест в круге
Со слов женщины выходило, что она снимала этот номер в «Национале» для себя и своего жениха – главного редактора одной популярной газеты. В девятом часу ей понадобилось отлучиться из «Националя» по неотложным делам: забрать из дома кое-какие вещи для отъезда на отдых.
– Вы собрались уезжать? – перебил ее следователь, разглядывая собственную авторучку.
– Да. Вдвоем. Мы должны были лететь на курорт… – Женщина запнулась и горестно добавила: – В свадебное путешествие.
Следователь кивнул удовлетворенно, словно он уже давно догадывался о наличии билета на самолет, и благосклонно продирижировал ручкой:
– Продолжайте…
Женщина удивленно взглянула на него и, сделав паузу, собираясь с мыслями, произнесла тихо:
– А что продолжать? Когда я вернулась, то увидела, что… он лежит на полу… Кровь…
– Бляха-муха! Вот это подарочек! – Дверь в операторскую распахнулась, и на пороге возник начальник службы безопасности отеля Юрий Груздев. Он тяжело дышал, и было заметно, что его сорвали среди ночи с какого-то загородного пикника: на нем были штормовка защитного цвета с капюшоном и армейские полушерстяные брюки, заправленные в хромовые сапоги, заляпанные глиной.
От начальника за несколько шагов несло спиртным, и Вадим вдруг вспомнил, что Груздев собирался на охоту. Вероятно, ему пришлось проделать не меньше двухсот верст обратно в Москву. Не обращая внимание на собравшихся в операторской, он поискал глазами Зевковича и с упреком адресовал ему первый нелепый вопрос:
– Они что, не могли его где-нибудь на улице пришить?! Или в другом отеле…
Вадим бросил виноватый взгляд на женщину, но она, опустив голову, отрешенно рассматривала узор на линолеуме и, кажется, не услышала этого циничного восклицания.
Столпившиеся у дверей сотрудники посторонились, и Груздев решительно вошел в комнату, скользя хмурым взглядом по растерянным лицам своих подчиненных. На мгновение он задержался возле ссутулившейся в кресле женщины и, не сводя с нее глаз, протянул грязную ладонь следователю:
– Начальник службы безопасности.
Тот с достоинством пожал протянутую руку и хотел представиться в ответ:
– Следователь межрайонной…
– А это кто? – перебил его Груздев, кивая на скорбную фигурку, от которой не отрывал взгляда. – Терпила [4] , что ли?
Он наклонился, норовя получше рассмотреть лицо женщины:
– Будто я тебя раньше тут видел, девонька… Промышляешь, что ли, в отеле нашем?
Женщина вспыхнула в негодовании и встала с кресла.
Следователь, руку которого Груздев все еще продолжал пожимать, поспешил сгладить неловкость:
– Это – гостья отеля. Она проживает в двести двадцать втором номере. Убитый – ее коллега.
– Во-он что… – равнодушно протянул Груздев. Было видно, что ему ни капельки не стыдно за свою развязную бесцеремонность. Он был изрядно пьян. – Прошляпили убийцу, бездельники! Киллер приходит в пятизвездочный отель в самом центре… столицы нашей родины!.. Вашу мать! Всех расстреливает, кого хочет… и потом, насмехаясь над нами, уходит! И его никто не видел! Кто вечером дежурил на центральном?
У Вадима стукнуло сердце.
– Я дежурил… – опередил его Плешаков. – Ну и что?.. Я должен всех входящих в отель обыскивать, что ли?
– Я тоже стоял на одиннадцатом, – твердо произнес Вадим, глядя на Груздева. – И мне показался странным один посетитель…
Но Груздев его не слушал. Он оскалился в издевательской улыбке и хлопнул по плечу Плешакова:
– А-а! Сутенер-затейник! Секс-доярка! Орел! Ни одна прошмандовка мимо не проскочит, да, Игорек? Граница на замке?
Плешаков изменился в лице и задрожал, словно отрывал от пола атлетический снаряд. Казалось, еще секунда – и он со всего размаху зарядит в челюсть своему пьяному начальнику, шипя в ярости: «Гнида! Ты же со всех смен кормишься! Ты же с «ночных» денег «Мерседес» себе купил!»
Оператор Коля Ефремов поспешно вскочил с места и вклинился в назревающий конфликт:
– Так был же посетитель в двести двадцать втором! Помнишь, Игорь? Мы же с тобой переговаривались по рации! Парень в зеленом плаще с цветами!
Плешаков поморгал, приходя в себя, и буркнул хрипло:
– Да. Помню. Переговаривались…
– В котором часу это было? – оживился следователь. – Вы запомнили его внешность?
Вадим с тревогой сообразил, что он, пожалуй, единственный, не считая белл-боя, кто видел странного визитера в лицо. Но его наблюдения, похоже, никого не интересовали.«Что ж, ребята, бойкот – так бойкот. Выпутывайтесь сами. Вспоминайте, сочиняйте… Упрямцы и глупцы».
– Это было… – Ефремов нахмурил лоб, – в начале одиннадцатого…
«Если быть точным, – мысленно поправил его Вадим, – пятнадцать минут одиннадцатого. А ровно в половину одиннадцатого посыльный покинул отель. Я как раз посмотрел на часы и подумал, что мне осталось еще полчаса дежурить на центральном».
Он насмешливо глядел на оператора.
– Да, в начале одиннадцатого, – повторил Ефремов, стараясь не встречаться взглядом с «опальным» Григорьевым. – Можно посмотреть на пленке. Я наблюдал за ним в камеру.
И он кивнул на шахматную доску мигающих квадратиками мониторов.
Оперативник удивленно перевел взгляд с Вадима на оператора и переспросил, словно ослышался:
– Так на центральном входе дежурил только один сотрудник?
Ефремов невозмутимо щелкнул кнопкой на пульте и стряхнул с рукава невидимую пыль:
– Да. Один.
Плешаков промолчал.
Пока оператор отматывал пленку, отыскивая нужную запись, следователь закончил опрашивать женщину.
– Администрация отеля предоставила вам другой номер, – сказал ей Зевкович, – чтобы вы могли отдохнуть.
– Не стоит, – она покачала головой, – я теперь все равно не усну, а утром у меня самолет. Хотя… Какой теперь самолет… Спасибо. Мне нужно побыть одной. И не здесь. – Она медленно и с усилием поднялась со стула.
– Наш сотрудник проводит вас… Вам вызвать такси?
– Да. Благодарю.
Вадим проводил взглядом эту красивую молодую женщину, которую не сломили события чудовищной ночи. Он восхищался ею.
«Она прекрасна. Какая удивительная женщина! Красивая, умная и… беззащитная. Она напоминает мне мою Милу. Мою единственную любовь…»
Дима Мещерский провел ее по длинному коридору, мимо двери комнаты с депозитными сейфами, через тяжелую штору, мимо стойки лобби – через просторный зал reception. Они вышли через распахнутую швейцаром дверь центрального входа, в свежую, наполненную пестрыми огнями осеннюю ночь. Мещерский помог ей сесть на заднее сиденье такси и, захлопнув за ней дверцу машины, шагнул обратно на тротуар. Она посмотрела на него в окно и, чуть наклонившись к шоферу, скомандовала спокойным, деловым голосом:
