Роберт Маккаммон - Участь Эшеров
Легкий удар, а затем звук, напоминавший шипение жира на сковородке, снова удар и снова шипение. Звуки участились.
Лишь через некоторое время Рикс понял, что это такое.
Дождь.
Дождь стучал по крыше и скатывался по стеклу.
Рикс был уже весь в холодном липком поту.
— Чокнутый старикашка! — орал итальянец на продолжавшего играть скрипача. Дождь лил как из ведра, барабаня по крышам машин, застрявших на перекрестке. — Эй, ты!
Тебе говорю!
— Кто заплатит за ремонт моей машины? — спросил водитель Рикса у другого шофера. — Ты ударил мое такси, давай выкладывай деньги!
Стук дождя по крыше напоминал Риксу канонаду. Каждый гудок точно булавками пронзал барабанные перепонки. Сердце бешено колотилось, и он понял, что если останется здесь, то сойдет с ума. За барабанным боем дождя он расслышал еще один звук — гулкий низкий стук, который становился все громче и громче. Рикс зажал уши, на глазах от боли выступили слезы, но этот стук отдавался в голове, словно кто-то бил молотком по макушке. Хор автомобильных гудков казался градом палочных ударов. Сирена приближающейся полицейской машины острой бритвой резанула по натянутым нервам. Рикс осознал, что глухой стук был биением его сердца, и паника едва не поглотила его сознание.
Со стоном ужаса и боли Рикс вырвался из машины под дождь и бросился к тротуару.
— Эй! — Крик водителя вонзился в шею Рикса, словно стальной коготь. — А как насчет платы за проезд?
Рикс бежал, голова раскалывалась, сердце бухало в такт шагам. Капли дождя били по навесу над тротуаром, словно артиллерийские снаряды. Он поскользнулся и, падая, опрокинул мусорный ящик, высыпав содержимое. Перед глазами закружилась черная пыль, и тусклый серый свет внезапно сделался таким ярким, что Рикс вынужден был сощуриться.
Невзрачные дома ослепительно сияли, влажный серый тротуар блестел, как зеркало. Он попытался встать и поскользнулся на мусоре, ослепленный сводящим с ума многоцветием автомобилей, вывесок, одежды. Оранжевый рисунок на боку городского автобуса изумил его. Пестрый зонтик прохожего, казалось, испускал лазерные лучи боли. Электрическая надпись на углу выжигала глаза. А когда благонамеренный пешеход попытался помочь Риксу встать, он с криком вырвался — прикосновение руки обожгло сквозь твидовый костюм.
Тихая комната — он должен попасть в Тихую комнату.
Атакуемый со всех сторон светом и шумом, Рикс пробирался вперед, как затравленный зверь. Он чувствовал тепло человеческих тел, словно вокруг были ходячие факелы.
К оглушительному стуку его собственного сердца добавлялось биение их сердец. Вселенная человеческих сердец, бьющихся в разных ритмах, с разной интенсивностью. Когда он вскрикивал, его голос повторялся в голове снова и снова — ни дать ни взять шальное эхо, записанное на магнитофон. Он бежал по улице, а желтые, красные, зеленые, голубые тени кружились рядом и хватали за пятки. Споткнувшись о бордюр, Рикс порвал рукав и ободрал колено, и когда смутно различимая сверкающая фигура с оглушительно бьющимся сердцем остановилась возле него, он закричал, чтобы к нему не прикасались.
Дождь усилился, капли колотили по асфальту рядом с ним с таким грохотом, словно падали булыжники, выпущенные из катапульты. Каждая капля, попавшая ему на лицо, волосы или руки, жгла кожу, словно кислота. Ему не оставалось ничего другого, кроме как бежать к спасительному месту в отеле «Де Пейзер».
В конце концов в белом сиянии пульсирующего неба показался готический шпиль отеля. Его окна сверкали отраженными огнями, а видавший виды красный навес над входом со стороны Грин-стрит просто кричал. Когда он перебегал улицу, скрип тормозов вызвал новую волну боли, но Рикс боялся замедлить бег. Зажимая уши, он влетел во вращающиеся двери отеля и пересек длинный холл, покрытый аляповатым красным ковром с вытканными золотыми кругами. Не обращая ни на кого внимания, Рикс жал снова и снова кнопку вызова единственного лифта. Каждый раз соприкосновение пальца с пластиком причиняло ему боль. Он слышал, как высоко вверху шумят механизмы. Когда лифт подошел, Рикс заскочил внутрь и захлопнул дверь, не дав никому войти, и нажал кнопку восьмого, самого верхнего этажа.
Лифт поднимался мучительно медленно. Рикс при этом слышал шум воды в трубах, телешоу и радиошоу, рок-музыку, диско; прошедшие через толстые стены человеческие голоса напоминали ему разговоры в ночных кошмарах, понять которые невозможно. Он сидел, скорчившись в углу, с плотно закрытыми глазами, зажав голову между коленями.
Дверь открылась, и Рикс побежал к своей комнате в конце тускло освещенного коридора, лихорадочно нашаривая ключ.
Он ворвался в номер, окно которого, к счастью зашторенное, выходило на Грин-стрит. Свет, просачивающийся сквозь дешевую ткань, был болезненно ярким. Рикс достал из кармана старинный медный ключ, с годами слегка позеленевший.
Вставил его в замок белой двери рядом с ванной, повернул и распахнул тяжелую, обитую резиной дверь, ведущую в особую Тихую комнату без окон.
С непроизвольным воплем облегчения Рикс занес ногу, чтобы переступить порог.
Но внезапно перед ним в дверном проеме возник скелет с кровоточащими глазницами, преграждая путь. Костлявые руки тянулись к Риксу, и тот, шатаясь, отступил. Он в панике подумал, что Страшила все-таки отыскал его.
В номере раздался взрыв знакомого смеха. Рикс, дрожа и обливаясь потом, упал на колени и, глянув вверх, увидел лицо своего брата Буна.
III
Бун ухмылялся. Длинные белые зубы и крупные черты лица придавали ему вид хищного животного.
— Я подловил тебя, Рикси! — сказал он грубым и громким голосом, от которого того забила дрожь. Бун начал было опять хохотать, но тут заметил, что у младшего брата приступ, и улыбка на его лице застыла. — Рикс? Ты… С тобой все в порядке?
— Нет, — прошептал Рикс, оседая на пол на пороге Тихой комнаты. Дешевый пластиковый скелет в человеческий рост висел на крюке перед дверью. — Помоги… У меня не было времени добраться до тихого места…
— Господи! — Бун отступил на несколько шагов, боясь, что брата стошнит. — Подожди минуту, держись! — Он открыл дверь в ванную комнату, где сидел и читал журнал «Роллинг стоун», когда в номер ворвался Рикс, и вынес пластиковый стакан с виски. У пойла был легкий привкус ржавчины, чего Бун, конечно же, не мог знать, когда покупал его в винном магазине за углом. — Льда, к сожалению, нет, — сказал он, протягивая стакан Риксу.
Рикс быстро осушил стакан. Шотландское виски немедленно повздорило в желудке с бурбоном, и Рикс зажмурился так крепко, что выступили слезы. Когда он снова открыл глаза, свет уже не казался таким ярким. Дорогой темно-синий костюм Буна больше не сверкал, как сапфир, и даже яркий блеск его зубов немного померк. Шум отеля, как и стук сердца, тоже стихал. Хотя в голове у Рикса еще яростно бухало, а в глазах кололо, он знал, что все проходит. Еще одна или две минуты. «Спокойно, — говорил он себе. — Вдохни глубоко. Плавно выдохни. Еще раз вдохни. Боже всемогущий, какой сильный был приступ!» Он медленно покачал головой, его чудесные рыжеватые волосы слиплись от дождя и пота.
