Рута Шейл - Двоедушник
Ну, хорошо. Не вполне обычная жизнь.
Есми. Аз есмь. Я есть. А если «аз» мертв, то твоя бессмертная душа – единственное, что у тебя теперь «есмь».
Они – те, кто есть всегда. Закономерный результат внезапной гибели. Не понимают произошедшего. Стремятся существовать по-прежнему. Обалдевшая от страха живая составляющая целого, у которого уже не жива другая составляющая.
Мало кто позволяет забрать себя добровольно. Но и я лишний раз согласия не спрашиваю.
Я живу, пока оплачиваю долги. За жизнь, которой однажды не позволил прерваться. Хотя ненавижу эту чертову спасенную жизнь и от всей души желаю ей… Смерти. Вмешался в глобальный план? Переиначил две судьбы? Вот и плати теперь – другими. Есми. Мелкие разменные монетки в моем ежедневном, нет, еженощном сборе податей с городских помоек. Ну, как помоек… Чаще всего это места пожаров, кладбища, развалины с историей. Короче, вы понимаете, что за экскурсионные маршруты ожидают меня везде, куда бы я ни приехал.
Новый город – новые трущобы. Новые истории смертей.
Все самое лучшее.
Щелчком отбрасываю окурок. Красная точка описывает дугу в темноте и медленно гибнет под моим взглядом.
Он там. В щели фундамента. И будет – завтра, послезавтра.
Значит, я тоже есть. Аз есмь.
Ключ в замок зажигания, мгновенный отклик двигателя – привычная вибрация. Шлем превращает меня в чудовищного Хищника.
И я чувствую себя хищником.
Можно, конечно, притвориться здесь своим. Слиться с потоком машин, зайти в круглосуточную кафешку, да хоть пойти в кино на последний сеанс. Но надо отдавать долги, поэтому любая моя попытка свернуть с привычного курса все равно заканчивается провалом.
Я не могу не убивать Есми.
Чертовых потеряшек, застрявших между лицом и изнанкой города.
Я говорю «убивать», хотя все не совсем так. Нельзя убить то, что уже мертво. Но это самый верный способ убедить мертвое в том, что оно… Именно такое. Я убиваю чертовски правдоподобно.
Иногда я думаю о том, что случится, когда я выкуплю жизнь Антона окончательно. Рано или поздно это произойдет. Что тогда?
Отправлюсь на изнанку – гордый, свободный и нафиг никому не нужный. И посмотрю в глаза Тем, Кто Собирает Долги.
Я перестану быть. Иногда я думаю об этом. Но сейчас, когда ладонь скользит по влажному сиденью моего мотоцикла… Я верю в то, что живу.
Часовня на Высоковском кладбище
– Ого! – Тощая красноволосая девица с головы до ног оглядела обеих подруг. В одной руке – маленькая поблескивающая лаком скрипка, в другой – надкусанное яблоко. Она подкинула его довольно высоко, ловко поймала той же рукой и впилась в него зубами. Сок брызнул во все стороны. – Вы иш какого века шуда швалилишь, дамы?
На костюмы намекает. А у самой-то – кладбище, часовня, скрипка. Армейские ботинки и кожаная косуха не по размеру. Вообще ничего особенного.
– Там только что… убили кого-то, – поспешила поделиться Ксюша. Но новость не произвела на красноволосую ожидаемого впечатления.
– А-а. Ну, бывает. – Только плечами пожала. И хрустнула остатками яблока. – Вы лучше домой идите. Идите-идите. Нечего тут делать.
Швырнула огрызок в оконный проем и отошла, разом потеряв интерес к ним обеим. Мгновение спустя часовня наполнилась заунывно-погребальной музыкой. Не игра, а неспешная прогулка кошачьих когтей по… всему телу. От макушки до пяток.
– Ну, бывает, – с гримасой передразнила незнакомку Лисницкая. И добавила: – Нет уж, до утра я отсюда точно ни ногой. Хватит с меня на сегодня маньяков и при…
Ксюша снова оглянулась на окно и осеклась. Вскарабкалась на кучу мусора, высунулась наружу чуть ли не по пояс.
Площадка перед часовней была абсолютно пуста. Ника видела это даже со своего места.
– Призраков! – пискнула Лисницкая. Подхватила кринолин и отодвинулась подальше от двери.
Ника тоже не горела желанием покидать убежище до рассвета, а потому последовала примеру подруги. Только молча.
Она ни в чем не была уверена.
Источником тусклого света, который они с Ксюшей заметили с улицы, служило множество расставленных на полу свечей. Они едва слышно потрескивали и чадили, наполняя часовню особенным дымным запахом.
Неприветливая особа с красными волосами сидела на высоком подоконнике. Придерживая подбородком инструмент, самозабвенно водила смычком по струнам. При этом извлекала из скрипки такие жуткие звуки, от каких, казалось, вибрировали нервы.
Но в часовне была не только скрипачка.
Когда Ника медленно обходила старую церковь, разглядывая остатки фресок на стенах, она едва не споткнулась о чьи-то вытянутые ноги.
– Отойди! – вскрикнула девица и направила на нее смычок, как учитель – указку. – Пять шагов назад – и ни шагом ближе! Не вздумай к нему прикасаться!
– А иначе что? – с вызовом произнесла Ксюша, немедленно оказываясь рядом с подругой. – Драться будешь?
Однако они ее послушались. Отступили, но разглядывать лежащего не перестали.
– Он вообще в порядке? – засомневалась Ника. Потому что ни один здоровый и… живой человек не смог бы так беспробудно дрыхнуть под адовы звуки скрипки красноволосой.
– Крейцер! Этюд номер один! – вместо ответа объявила девушка. Сдержанно, словно зрителям, кивнула и добавила: – Нравится? Думаю вот, не подзаработать ли искусством. Где у вас тут народу-то побольше?
– У него кровь идет. Может, «скорую» вызвать? – подала голос Ксюша. Шею вытянула, даже на цыпочки привстала, чтобы лучше видеть.
– Проваливайте, – безапелляционно заявила вдруг странная особа, проигнорировав слово «кровь».
– Да это же он! Убийца!
Ника и сама узнала. Вне всяких сомнений. Этот самый парень пять минут назад сражался на кладбище с непонятной сущностью. Вот только как он успел здесь оказаться? Да еще и переодеться…
– Мы видели его с призраком! – уверенно заявила Ксюша. К слову сказать, парень на полу на шум по-прежнему не реагировал. Лежал ничком, подложив одну руку под голову вместо подушки, а вторую вытянув в сторону. С пальцев действительно капала кровь…
И Ника не выдержала.
– Да что здесь происходит? – Подскочив к нахальной девице, она едва сдержалась, чтобы не стащить ее с подоконника за ногу. Желание стало особенно нестерпимым, когда та принялась во весь голос распевать на латыни. Играть при этом не перестала, и Нике приходилось перекрикивать весь этот шум. – Сначала призрак… Или кто это был – ходячий мертвец? Зомби из преисподней? А этот? Когда он успел зайти сюда, лечь и уснуть? ОН ВООБЩЕ ЖИВОЙ?
Докричалась. Девица отложила скрипку, ловко встала на колени и склонилась вниз так, что их с Никой лица оказались на одном уровне. Единственная длинная алая прядь, оставленная посреди коротко стриженной макушки, переместилась вперед и скрыла один хитрющий янтарный глаз. Второй насмешливо поглядывал то на Нику, то на Ксюшу.
