После наступления темноты (ЛП) - Гифьюн Грег

Он оставил сообщение, повесил трубку, а затем, просто ради интереса, снова позвонил ей на мобильный. Он получил то же сообщение о том, что провайдер недоступен. Он отключил связь и положил беспроводной телефон обратно в карман халата. Может, она в душе. Или она могла выйти на завтрак, или даже на утреннюю встречу. Но почему ее мобильный не работал? Неужели он действительно не работает так долго? Он не мог припомнить, чтобы такое случалось раньше.

Гарри понимал, что всему этому наверняка есть разумное объяснение, но ему было не по себе от всего этого. Ничего не казалось правильным. Все было немного не так, и это становилось все хуже.

Может, я просто параноик?

Он налил себе чашку кофе и уставился на поднимающийся пар, словно это был экзотический фокус.

Спать. Мне нужно поспать, чтобы я мог ясно мыслить.

Оставив кружку и очки, Гарри вернулся в комнату.

* * *

Тишина сама по себе никогда не пугала Гарри, но существовал определенный вид тишины, который он всегда находил особенно тревожным. Тяжелая тишина, непохожая на своих собратьев, он испытывал ее всего несколько раз в жизни, но в тот момент, когда она обрушивалась на него, ее невозможно было перепутать. Какая-то потусторонняя, она висела в воздухе как нечто осязаемое, дрожащее, как эхо шепота в пустой комнате. В отличие от других безмолвий, в этом было что-то скрытое, расчетливое и целенаправленное.

Окутанный такой тишиной, человек не был одинок.

Именно из такой тишины и вышел Гарри. До этого момента он был поглощён неподвижностью всего происходящего, и, когда оцепенение неопределённости прошло, пришло осознание того, что он уже некоторое время находится без сознательных мыслей. Вопрос был в другом: Как долго? Спал ли я? Он повернул запястье и поднес часы к глазам. Прошло не более пяти минут.

В голове снова замелькали отголоски старого кошмара. Темные коридоры... ощущение, что за ним следят... мучительная боль... маленькая, ужасно изуродованная и перебинтованная фигурка, бьющаяся в воздухе, - ребенок, а может, гном, он не мог точно сказать... луна в ночном небе...

С досадой он щелкнул пультом телевизора, но все, что он получил, - это голубой экран с рядом желтых линий, начертанных внизу, и надписью: ПОИСК СИГНАЛА. Спутник не работает. Отлично. Гарри выключил телевизор, отбросил пульт в сторону и взял носовой платок из коробки на журнальном столике. Присев на край дивана, он приготовился к кашлю, который непременно должен был последовать, и высморкался. К его удивлению и радости, кашель не возобновился, и он осторожно откинулся на спинку кресла, устроился поудобнее и стал любоваться видом через большое эркерное окно на стене справа от себя. Если я буду долго сосредотачиваться на чем-либо, сказал он себе, мои глаза станут тяжелыми и мне придется заснуть.

Под моросящим дождем легкий ветерок шелестел листьями в палисаднике, разбрасывая их по тротуару, а затем уносил за пределы видимости, за пределы окна. Оставшиеся листья взметнулись вверх и закружились в небольшой воронке, закручиваясь и зависая над улицей, словно мини-торнадо. В этом есть что-то почти магическое, подумал он. Однако в желтых и коричневых листьях, которыми все еще был усыпан парк, - остатках прошлого октября, которые исчезнут через несколько дней, - не было ничего волшебного. Наоборот, в этом было что-то зловещее, что-то более глубокое, чем мертвые листья, пущенные в пляс холодным ноябрьским ветром. Весь мир вокруг казался ненормально угрожающим. Снаружи, подумал он, как будто эти стены и окна, отделяющие снаружи от внутри, могут защитить его, если кто-то или что-то действительно захочет проникнуть внутрь. Все это было лишь иллюзией, не так ли? Заблуждение, которое люди внушают себе, чтобы поверить, что они в безопасности и целости в своем собственном доме, хотя на самом деле это совсем не так.

Какие странные мысли...

Воронка рассеялась, и листья безвредно упали на землю.

Гарри попытался вспомнить более счастливые времена. Например, когда Гаррет был маленьким, и они сгребали листья в огромные кучи, а потом ныряли в них и начинали процесс заново. Забавно, что что-то такое глупое и банальное может быть таким сильным и трогательным в памяти, таким особенным. Их сын был таким беззаботным и добродушным ребенком, полным жизни и всегда таким счастливым - смеялся и улыбался - и никогда не был так доволен, как когда проводил день с родителями. Затем Гаррет достиг подросткового возраста, и все изменилось. Он по-прежнему был хорошим ребенком, и Гарри с Гарретом оставались относительно близки, но все было не так, как прежде, и никогда уже не будет. Его маленький мальчик стал юношей и перешел к вещам куда более важным, чем легкомысленное времяпрепровождение в листьях со своим стариком.

Келли тоже была тогда счастливее, подумал он. Работа была важна для нее и тогда, но она не поглощала ее жизнь так, как сейчас. Она была ближе к той женщине, на которой он женился, а он, как он подозревал, был ближе к тому мужчине, за которого вышла она, но в целом она изменилась гораздо сильнее, чем он. В остальном Гарри был стабилен и последователен. Иногда, возможно, даже раздражающе, но все же за последние несколько лет именно Келли стала кем-то другим, а не он. Нет, подождите. Это неправильно. Это несправедливо. Не кем-то другим, а... - он ненадолго задумался, его глаза потяжелели, а разум настолько затуманился, что он не мог найти нужные слова и смыслы.

Это работает. Кажется, я засыпаю.

Глаза медленно закрылись, но в тот момент, когда он подумал, что может наконец-то задремать, щекотание в горле возвестило о том, что очередной приступ кашля уже на подходе.

Он открыл глаза и попытался сделать медленный, осознанный вдох. На полпути он пошатнулся и начал неудержимо кашлять. С каждым лающим кашлем голова его раскалывалась, а грудь горела от боли, и к тому времени, когда он собрал еще немного мокроты и выплюнул ее в носовой платок, он чувствовал себя так, словно кто-то бил его бейсбольной битой. Он так хотел - ему так нужно было - заснуть, но он не мог отвлечься, чтобы не заметить этот проклятый кашель. Грудь все еще хрипела, но царапины в горле на время исчезли, и он сел, моргая глазами, пока не восстановил концентрацию, стараясь изо всех сил расслабиться и сохранять спокойствие. Не расстраивайся. Продолжай концентрироваться. Рано или поздно ты заснешь.

Он снова перевел взгляд на эркер.

За его двором, на узкой мощеной улочке, разделявшей их, стоял дом Роуз Бэссинджер, расположенный на участке прямо напротив его собственного. Небольшой колониальный дом был безупречно ухожен, как и ее сад. Роуз была второй владелицей дома и жила в нем уже семь лет, но Гарри и Келли так и не узнали ее толком. Они знали ее достаточно, чтобы здороваться и изредка навещать, но их беседы обычно сводились к светским разговорам о погоде или, в последнее время, о политике города и проблемах, с которыми они оба сталкивались. Но хотя их отношения на протяжении многих лет были дружескими и сердечными, они в основном оставались поверхностными. Роуз было около сорока лет, у нее были длинные светлые волосы, ореховые глаза и очки. Хотя к ней иногда приходили гости, в основном она держалась особняком и была хорошей соседкой, тихой, но дружелюбной, доброй и всегда готовой прийти на помощь, если вам что-то понадобится. Она ездила на работу в Бостон, где работала на кафедре средневековой истории в небольшом колледже, но недавно сообщила Келли, что получила новую должность в своем родном городе Балтиморе, штат Мэриленд, и собирается переехать туда, как только освободит дом. Она была единственной жительницей этого квартала, и ее дом, судя по всему, в данный момент не занят. Гарри посмотрел на подъездную дорожку. Ее машины не было.

Он вытер нос свежим носовым платком и некоторое время смотрел на дом Роуз. В тот момент, когда его глаза снова стали тяжелыми, он заметил нечто странное. На крыше дома было большое черное пятно. Он не мог точно сказать, что это такое, но что бы это ни было, оно выглядело очень неуместно, расположившись прямо над водостоком на покатой стороне крыши, обращенной к его дому. Гарри сел и протер глаза. Что это, черт возьми, было? Гораздо более темная, чем серая черепица, она выделялась на светлом фоне крыши и неба, почти как большой мешок для мусора. Но в этом не было никакого смысла, зачем Роуз мусорный мешок на крыше?