Брэм Стокер - Навеки ваш, Дракула…
— Но ты позволишь мне отблагодарить тебя? — С этими словами Мэкам взял огромные руки своего спасителя в свои и крепко стиснул их. — Мое сердце все еще сильно колотится, да и нервам пока нет покою, так что я не могу сказать больше. Но поверь мне: я очень и очень признателен!
Совершенно очевидно, что рыбак был до крайности тронут этим, так как в глазах у него даже появились слезы.
Он сказал с грубоватой, но искренней почтительностью:
— О, сэр, вы благодарите меня и продолжайте в том же духе, если это на пользу вашему бедному сердцу. Но я вам так скажу: будь я на вашем месте — я бы тоже благодарил! Но, сэр, мне не нужны благодарности. Я рад и тем, что я есть.
То, что Артур Фэнли Мэкам был искренен в своих излияниях благодарности, проявилось позже. Прошла неделя, и в крукенский порт зашел рыболовный одномачтовик. Такого отличного судна никто и никогда еще не видел в гавани Питэрхэда. Посудина была вся забита парусами и горами такелажа, не говоря уж о рыбацких сетях всевозможного калибра. Не прошло и получаса, как нашли жену спасителя Мэкама и, не долго думая, подписали бумаги на вступление ее мужа во владение судном и всем его товаром.
А в то же самое время сам рыбак гулял с Мэкамом по берегу. Последний просил своего нового товарища и спасителя не упоминать нигде о случае, участниками которого поневоле они оказались оба. Мэкам обещал, что сам расскажет все семье и предупредит ее насчет опасного места на побережье. Он подробно расспрашивал рыбака об этих песках, чтобы больше не попасться самому и чтобы знали его домашние. Потом он как бы невзначай спросил, не видел ли рыбак на соседней скале случайно еще и второго человека, одетого так же, как Мэкам? В те самые минуты, когда сам Мэкам погибал в песке?
— Нет! Нет! — отвечал рыбак. — Другого такого дурака в наших местах не найдешь, я извиняюсь. Со времен Джимми Флимана. Он был шутом у одного помещика из Адни. Эй, парень! Такого языческого наряда, который ты носишь, не знали в наших местах несколько веков! И я думаю, что в этой одежде предки не сидели на холодных скалах, как это сделал ты. Послушай! А ты не боишься прихватить ревматизм или прострел? Мы с тобой вдоволь навалялись на холодных камнях! Я сразу понял, что ты немного ни в себе, как только увидел тебя в то первое утро в гавани…
Мэкам не стал спорить с человеком, который спас ему жизнь. Они подошли к Красному Дому, и хозяин пригласил рыбака на стаканчик виски. Тот не отказался, а после угощения распрощался.
Мэкам тщательно подготовился и рассказал семье об опасностях, которые их могут подстерегать в зыбучих песках. Он даже признался, что и сам попал в небольшую передрягу.
В ту ночь он не спал. Он слышал, как часы в гостиной бьют час за часом, но, несмотря на все усилия, заснуть не мог. Снова и снова перед его глазами возникал тот эпизод у зыбучих песков и Сафт Тамми, который нарушил свой обет молчания ради того, чтобы настращать Мэкама на дороге и предостеречь его. Не отступал вопрос: «Неужели я так одержим собственным тщеславием, что прослыл уже дураком?!» Ответ на этот вопрос звучал в его ушах хрипловатым вскриком полоумного разносчика писем: «Суета сует!.. Все в этом мире суета… Да встретиться тебе с самим собой… Да раскаяться! А песку — да пожрать тебя!»
Ему стало страшно, едва он только подумал о том, что встреча с самим собой состоялась и теперь нужно ждать, пока песок все-таки пожрет его!..
К утру он задремал. Было очевидно, что в его голове продолжают носиться мысли о зыбучих песках. Окончательно он был разбужен женой, которая говорила:
— Неужели так трудно на отдыхе спать спокойно? Это все твой шотландский костюм! Можно по крайней мере не кричать во сне?
Мэкам раскрыл глаза, увидел свой дом, жену — и какое-то смутно-радостное чувство охватило его. Он чувствовал, словно с его плеч свалилась ужасная тяжесть, но не мог уяснить причину своих ощущений. Он стал расспрашивать жену о том, что он болтал во сне, и она отвечала:
— Ты говорил постоянно одно и то же, точно урок зубрил: «Только не с самим собой! Я видел у него орлиное перо на шапочке. Шапочка у него была на голове, а у меня в руках! Есть еще надежда! Только не с самим собой!» Вот что говорил, а теперь давай спать. Спать!
После разговора с женой он легко уснул, так как понял, что предсказание старика насчет встречи с самим собой осуществилось не вполне. Он не встретился с самим собой — между ним и его двойником были различия!
Он был разбужен служанкой, которая передала ему, что пришел рыбак и ждет его в дверях. Он одевался как мог быстро, но шотландский костюм был ему еще непривычен, и он провозился довольно долго. Бегом он спустился вниз, так как не хотел заставлять ждать своего спасителя. Каково же было его изумление и досада, когда он увидел вместо рыбака Сафта Тамми! Старик с ходу открыл огонь по хозяину Красного Дома:
— Мне нужно идти на мой пост, но я не пожалел часа повидать тебя. Я думал: «Неужели и сегодня он оденется таким же тщеславным олухом, как вчера? И это после прошедшей-то ночки!» И я теперь вижу, что тебе урок не пошел на пользу. Хорошо! Время приближается! Это я тебе говорю! Все утро я на работе и очень устаю, но все равно я приду посмотреть, как ты подыхаешь в песках! Ухожу! Работа не ждет!
Он развернулся и, не говоря больше ни слова, ушел из Красного Дома, оставив за спиной разгневанного Мэкама. Тот был сердит, кроме прочего еще и от хихиканья служанок, которые стояли под дверью и подслушивали весь разговор.
Вставая с постели, он решил уж было надеть обычный костюм, но визит старика Тамми заставил изменить решение. Он покажет всем им, что не трус! И он опять наденет юбку и шляпу с орлиным пером — и будь что будет!
Он вышел к завтраку при полном параде и доспехах, не оставив в гардеробной даже палаша. Как только он появился в столовой, все дети, один за другим, опустили носы к самым тарелкам, и видно было, что они едва сдерживаются. Все же он не мог их ни в чем упрекнуть, так как никто не смеялся. Правда, Титьюс, самый младший в семье, подавился куском тоста и издал какой-то истеричный всхлип. Его тут же выгнали из-за стола. Все как будто было хорошо, но вот когда миссис Мэкам подавала мужу чашку с чаем, одна из пуговиц на его средневековых размеров рукаве зацепилась за шнурок на ее утреннем платье и в результате весь обжигающе-горячий напиток оказался на его голых коленях. Он не сдержался и с досады отпустил крепкое словечко. Уязвленная жена встала в позу и стала выговаривать:
— Послушай, Артур! Если тебе нравится делать из себя последнего идиота, то делай! Но непонятно, на что ты рассердился, ведь на тебе этот смехотворный наряд — что тебе еще ждать от него? Ты не привык к нему и ни-ког-да не привыкнешь!
