Каролина Клинтон - Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего
– Слушай, – осенило меня. – Ты же у нас вроде как собачка теперь! Так понюхай вокруг – может, и учуешь вражеский запах, а?
Лора с минуту смотрела на меня долгим взглядом врача психушки, после чего покрутила лапой у виска и отвернулась.
– Ну и для чего я ее держу, а? – расстроено вопросила я пустоту, развернула свою мороженку, и в этот момент искомый мужик торопливо прошел по дорожке мимо меня.
Это был точно он. Небольшая козлиная бородка, нос крючком – все совпадало!
Я молниеносно отшвырнула рожок в сторону, подскочила и осторожно двинула за ним. Впрочем, мужик по сторонам и не смотрел. Он целенаправленно куда-то шел, и что странно – за спиной у него висела гитара в чехле. А может – и не гитара. Может, в футляре у него пиастры были на старость припрятаны. Или героин. О, добрый Боженька, сделай так, чтобы героин! Ну или еще что—нибудь противозаконное, чтобы можно было его схватить за руку и сдать родной милиции лет этак на надцать…
Следуя за мужиком, я не терялась. Достав пятисотенную, я на мгновение притормозила около уличного лотка, схватила какую-то старушечью панамку, очки с самыми темными стеклами, дешевую резинку—махрушку для волос и кинула продавщице купюру.
– Я тороплюсь очень, так что сдачи не надо, – пробормотала я и побежала нагонять мужика. Он, умница, так и шел по парковой дорожке, в кустах не прятался и не петлял. Я же, видя что он не оборачивается – совсем оборзела. Перекинула распущенные волосы вперед и принялась лихорадочно плести косу. Если бы он обернулся – он бы меня по ним в два счета опознал, ибо волосы длиной почти до колена встречаются, гм, не часто. И именно потому я и плела косу. Закончив, я закрепила ее махрушкой и затолкала в вырез платья на спине. Да уж, вид сзади у меня стал наверняка странный, зато спереди в глаза не бросается.
Вот так следом за убийцей я и вышла из парка, перешла через дорогу и вошла в здание налоговой инспекции.
Мужик подошел к охраннику около КПП. По другому я это сооружение назвать не могу – две панели высотой по пояс, образующие мини—коридорчик, и он перегораживался двумя створками. Так вот, мужик что—то сказал охраннику, что—то от него взял, и створки раздвинулись, пропуская его.
А вот меня охранник тормознул.
– Вы к кому? – железным тоном спросил он.
– Да я вон за тем мужиком, – нетерпеливо бросила я ему. – Открывай избушку!
– То есть вам пропуск не заказан? – уточнил парень.
– Нет, – слегка растерялась я.
– Тогда пропустить не могу, – сказал парень и отвернулся. Я посмотрела на него и поняла – точно не пропустит.
«О, черт!» – подумала я и достала сотовый. Самое смешное было то, что царствовал тут мой хороший знакомый, Семенецкий, и меня же сюда и не пускают!
– Здрасьте, Анатолий Юрьевич, – кисло сказала я.
– Магдалина Константиновна! – воскликнул Семенецкий, – Сколько лет! Ну, как дела?
Семенецкого, главу областной налоговой службы, я нежно люблю как человека. Дяденька он веселый, совершенно не задается, а главное – столько раз меня выручал просто по доброте душевной, что и не сосчитать… Меж нами нет никаких романтических отношений, он никогда не пользовался моими услугами как ведьмы, мы просто дружим.
– Анатолий Юрьевич, я тут у вас на ресепшене стою, меня не пускают, – пожаловалась я. – Вы за меня словечко не замолвите? Мне очень—очень надо к вам.
– Ну конечно! – сказал он. – Сейчас со своего телефона перезвоню охраннику. Ко мне зайдете?
– Как получится, – улыбнулась я. – Но в любом разе – созвонимся, ладно?
– Ну хорошо, – легко согласился он и я отключилась.
Я повернулась к охраннику и спросила:
– Послушайте, вы мне не скажете, мужчина, который передо мной прошел – он кто такой?
– Не могу знать, – обронил охранник.
– Ну вы же тут работаете, – я посмотрела на него самым умоляющим взглядом, на который была способна.
– Зато он тут не работает, – усмехнулся парень, и тут у него зазвонил телефон на столе. Переговорив, он подал мне бумажный квадратик и сказал: – Проходите.
– Ну а куда он тогда пошел, можете сказать? – в отчаянии спросила я парня.
Если он сейчас упрется, то мне остается только сесть на крылечке и караулить мужика с гитарой.
Охранник же заинтересованно на меня посмотрел и хохотнул:
– Понравился, что ли?
– Ну, – я скромненько опустила глаза, дабы не выдать взглядом обратного.
– Ну иди тогда в актовый зал на втором этаже, они там евангелизацию проводят.
– Еван… чего? – не поняла я.
– Богомольный твой мужик, – ухмылялся охранник. – Не передумала?
– Там разберемся, – туманно сказала я и двинула к лифту.
– Только с собаками сюда нельзя.
Я обернулась, и наткнулась взглядом на Лору, которая беспечно улыбалась охраннику так, что у меня и то мороз по коже прошел.
– Слышала, что дяденька говорит? – спросила я ее. – Иди в уголке посиди, меня подожди, ясно?
Святоша тяжко вздохнула, кивнула и пошла к стоявшим в холле стульям.
– Ух ты! – восхитился парень, – словно все поняла!
– Ну конечно поняла, – пожала я плечами. – Лора же хоть и собака, прости господи, но не олигофренка.
Оставив охранника пялиться на мою коллегу, я поднялась на второй этаж, и обнаружила, что этаж настолько длинен и огромен, что я аж растерялась. Однако не сдалась, потыкалась – помыкалась, и наконец я нашла актовый зал. И думаете как? А потому что там очень громко пели, и главное – под гитару. Перед этим я с минуту бродила по этажу, вглядываясь в таблички и поражаясь, какой идиот распевает на всю налоговую среди бела дня песенки, а потом меня как током дернуло – черт возьми! Песенки под гитару! А ведь мой мужик как раз шел сюда с гитарой!
Тут с лестничной площадки в коридор шагнули три тетеньки с дяденькой, и направились к широким двустворчатым дверям в конце коридора. Я, не будь дура, надвинула панамку поглубже и пристроилась за ними в хвост.
Народа в зале было немного, но и немало – человек двадцать. А на сцене в это время мой давешний знакомый пел песенку.
– В моей жизни – славься, Господь, славься Господь..
В моей жизни – славься, великий Бог…
Песенка была на диво мелодичная и красивая, да и голос у мужика оказался что надо – сильный и бархатистый. Кроме него на сцене сидели на стульях несколько девушек и солидный дяденька в костюме.
«Это что такое?», – в недоумении спросил голос.
Если бы я знала!
Присев в уголке, я принялась вникать в ситуацию.
А мужик тем временем допел песню, и его место около микрофона заняла одна из девушек. Она улыбнулась, и словно солнышко засияло, настолько тепла и добра была ее улыбка. И даже ее курносенькое и конопатое личико стало вмиг – нет, не красивым, – но чудесным своей открытостью и доброжелательностью. С такими людьми, как эта девочка, хочется дружить.
