Джой Хилл - Знак королевы вампиров
Джейкоб, я хочу, чтобы ты спал со мной. Отныне, как только представится такая возможность, как только ты закончишь выполнять поручения, ты днем спустишься ко мне и будешь спать рядом.
Его руки застыли, он слегка кивнул, словно и вправду слышал ее.
Все, что пожелаете, моя госпожа. Это честь для меня. У вас все в порядке?
Да. От его реакции на ее слова по ее телу словно прокатилась волна тепла. Защищать. Заботиться. Давай, Джейкоб. Доведи себя до оргазма ради меня. Но сделай это так, словно ты один, сделай это не по моему приказу.
Он оперся рукой на противоположную стену ванной, — мускулы на спине приятно напряглись, привлекая ее внимание к его талии и прямой линии бедра. Кончики волос мокрым шелком лежали на плечах. За последний месяц они отросли еще чуть-чуть, и он их часто завязывал в хвостик, — у него не хватало времени на стрижку, он был слишком занят. Она поняла, что могла бы сама постричь его, могла бы, если бы ей не нравился их вид, то, как они развевались, когда он работал, то, как она пропускала его волосы сквозь пальцы, успокаиваясь и стараясь заснуть на рассвете.
Как же легко ей было привыкнуть к его присутствию в ее жизни. Она хотела, чтобы он постоянно был рядом. Когда она отослала его на два дня — он должен был проверить состояние двух домов, где они планировали остановиться, — они слонялись по дому вместе с Браном, словно два привидения, которым его присутствие придавало плоть и вес.
Это она могла признать, ведь самой с собой ей надо было быть честной.
Он взялся рукой за толстый, длинный член и начал двигаться. На ладонь он добавил немного мыла, чтобы увлажнить руку и подстегнуть воображение Лиссы. Ей нравилось, как мужчины думают о сексе, — грубость и никакой романтики. Иногда то, что можно услышать на строительной площадке, — такое вульгарное, — становится таким притягательным, звуча в сознании женщины.
Еще один пример дихотомической женской натуры.
Это слово ты узнал от Томаса, — она спрягала улыбку.
Не только слово, моя госпожа. Все предложение. Оно часто возникало, пока он меня учил. Понятия не имею почему.
Но непрекращающийся поток его воображения увлек ее. В ее видениях ее ногти погружались глубоко в его тело, раздирая его до крови. Ему это нравилось, нравилось чувствовать ее дикие порывы. Он не боялся ее силы. Он ей доверял.
Сквозь свои грезы она заметила, что Белизар перешел к следующему пункту программы. Она понятия не имела, о чем именно он говорил. Она надеялась, что не перегибает палку, фамильярничая с ними. Ее бедра дрожали под столом, трусики намокли от влаги. Хотя все находящиеся в комнате прекрасно ощущали возбуждение, его было так много в замке, что они, скорее всего, подумали, что кто-то из них развлекся со слугой, прежде чем прийти на собрание.
Она хотела быть в душе рядом с ним, позволить ему поднять ее, прижав к мокрой плитке, словно она ничего не весила. Иногда она выбирала себе на ужин сильного смертного именно по этой причине, чтобы его животная страсть заставила его поднять ее и прижать спиной к стене или просто зажать в первом попавшемся темном месте. Но сейчас она хотела только одного — представить, как Джейкоб это делает, как она обхватывает его ногами, давая ему возможность войти в себя, плотно, почти болезненно, но так, как и должно быть, — великолепной смесью удовольствия и боли, что удовлетворило бы желание обоих. Он целиком внутри нее.
Когда та же мысль снова появилась в ее голове, она осознала, что снова позволила ему заглянуть в свой разум и он знал, насколько она возбуждена.
У вас есть возможность прикоснуться к себе, госпожа?
Нет.
Жаль. Его мысли были такими же отрывочными, как и его голос, а потом она поняла, что слышит его так хорошо, потому что он на самом деле произносил это вслух, как она и просила. Его хриплый голос эхом отдавался в ванне на фоне шума воды.
Мне было бы очень приятно, если бы вы вошли в мой разум. Знать, что вы отвечаете мне, даже находясь так далеко. Что с… помощью… одного… лишь… шепота… я могу… заставить вас… сдаться. Просто думая о том, чтобы вас… поиметь.
Давай, Джейкоб. Она сказала это со страстью, прежде чем он сам смог это сделать. Он был очень близко, она покраснела от его присутствия, тело почти почувствовало оргазм. Он ждал, пока она прикажет ему сделать это. Сделал ли он это потому, что знал, что это во много раз увеличит ее собственное наслаждение, если не учитывать то, в каком окружении она в данный момент находилась. Или потому, что его собственная дихотомическая природа призывала его так ей служить, полностью подчиняясь, хотя он сводил ее с ума своим упрямством и своеволием, одновременно возбуждая ее до крайности своими замашками лидера?
Его ладонь сжалась в кулак, нижняя часть тела интенсивно двигалась, — так обычно двигаются мужчины, когда не боятся причинить боль своей партнерше. Он с ней почти не сдерживался, зная ее силу, но она знала, что он боялся причинить ей боль и ждал, пока она укусит или вопьется в него ногтями, подбадривая его.
Он склонил голову, выдохнул с облегчением. Молочно-белая жидкость ударила в стену ванной комнаты, потекла вниз по плиткам. Ощущение было такое, словно он кончил прямо в нее, ее влагалище снова и снова конвульсивно сжималось, как только она в очередной раз сожмет бедра, она…
Нет, госпожа. Его мысли резко закрылись, хотя ему физически этого не хватало. Нельзя. Вы же любите покричать.
Острое сожаление примешивалось к веселым мыслям, которые, смогли отвести ее подальше от опасного края. Когда она вынырнула из своего эротического тумана, он стоял, опираясь на стену ванной, тяжело дыша, все еще держа себя за член. Мысленно она потерлась лицом о костяшки его пальцев, вдохнув его запах. Поделилась этим образом с ним.
А теперь, Джейкоб, иди со всеми. Думай обо мне и не стыдись ничего. Твое тело принадлежит мне, и я хочу выставить его на всеобщее обозрение, заставить других завидовать тому, чем я владею.
Гордыня — грех, моя госпожа.
Точно так же, как и обжорство, но, казалось, она никогда не насытится, если речь идет о ее молодом слуге.
Женщина старше, мужчина моложе… Кризис среднего возраста. Об этом снимали кино…
Я найду поводок, надену тебе на член упряжь и ближайшие три дня буду всюду водить тебя за собой, словно пуделя.
Она снова обратила его внимание на то, что ему придется выставить себя на всеобщее обозрение, но надеялась, что теперь он чуть меньше волнуется об этом. Когда при звуке его смеха мышцы ее живота расслабились, она осознала, что он сумел снять и ее напряжение. Возможно, он знал, что ей это нужно ничуть не меньше, чем ему. Вне зависимости от того, что он делал, он никогда не забывал о своем долге.
