Алексей Атеев - Карты Люцифера
В комнату вошла мать.
– Что это тут за сияние? – с любопытством спросила она. Увидела икону, взяла из рук сына, благоговейно перекрестилась: – Вот, Артемка, я всегда удивляюсь, когда к таким охламонам, как ты, попадают святые вещи.
– Откуда ты знаешь, что она святая? – вскинулся наш герой.
– Да разве не видно? Вещь древняя, и цены ей нет.
– Ты, мать, прямо искусствовед, – захохотал Артем. – Цены ей нет… Да все имеет цену! В том числе и эта цацка. Как говорили классики: товар – деньги – товар.
– Для тебя, может, и цацка, а для понимающих людей – лик божественный. Вот ты все: деньги, деньги… А что в деньгах-то в этих? Суета да нервотрепка. Не доведет корысть до добра…
– Это точно, – сонно пробормотал Артем. – Я, мам, подремлю малость. Всю ночь глаз не смыкал…
Глава 12
ЗАВЕЩАНИЕ ПОВЕШЕННОГО
Вы обещаете много чудес, господин суперинтендант.
Александр Дюма «Виконт де Бражелон»Проснулся Артем от неистового птичьего щебета. На балконе резвились воробьи, расклевывая привезенные с дачи яблоки.
Артем потянулся и взглянул на часы. Уже пять! Неплохого дал храпака.
– Мама! – крикнул он. – Звонили мне?
Тишина. Видать, нет дома. На столе лежал лист бумаги. «Уехала на дачу», – прочел Артем. Он подошел к телефону. Поднял трубку. Тишина, даже гудка не слышно. Ага, мать вытащила вилку из розетки. Чтобы, значит, не беспокоили.
Артем хотел иронически хмыкнуть, но неожиданно на него накатила волна умиления. Мама! Только она бескорыстно относится к нему. Только она… да, может быть, еще Колычев. Простая, необразованная женщина, а в жизни понимает – будь здоров. Временами ее нотации и предупреждения начинают надоедать, вот хотя бы как сегодня, но они идут от сердца, от любви к сыну. А он, Артем, случается, покрикивает на нее, а иной раз просто грубит, чуть ли не дурой обзывает. Нехорошо это. Он вспомнил про эмаль, держа которую в руке так и заснул. Она лежала в изголовье на куске красного плюша или бархата. Видно, мать, увидев, что тряпка, в которую икона была завернута, стала совсем грязной, пожертвовала из своих запасов обрезок дорогой ткани.
Артем завернул эмаль, сунул в суму…
Так, что делать дальше? Клиенту звонить поздновато, да так и не решено, как вести себя с ним. Наверное, стоит съездить к Колычеву. Посоветоваться, а заодно и проведать старика. Ведь Артем не видел его уже дней пять. Хотя, конечно, старец находится под присмотром этой домоправительницы… как там ее зовут?.. Людмила Васильевна, кажется…
Артем пошел в ванную, плеснул в лицо воды, потом сварил кофе, изготовил бутерброд, не забыв дать большой кусище докторской колбасы и собаке.
– Ну что, четвероногий друг, – спросил он, – поедешь со мной или останешься дом сторожить?
Откровенно говоря, Артему хотелось взять собаку с собой, похвастаться… Сенбернар, похоже, был не прочь прокатиться. Они наперегонки сбежали по лестничному маршу к стоявшей во дворе машине.
– Познакомлю тебя с хорошим человеком, – сообщил собаке Артем, усаживаясь в «Волгу». – В какой-то мере вы с ним похожи, оба аристократы.
Собака, казалось, понимала, о чем идет речь. Она неторопливо помахивала хвостом, всем своим видом демонстрируя снисходительное дружелюбие.
К дому в Малом Песчаном переулке «Волга» подкатила в начале седьмого. Понемногу начинало смеркаться, но все еще было светло. Ясный солнечный день постепенно перешел в сумрачный, пасмурный вечер. Откуда-то натащило низких, клочкастых туч, из которых посыпался холодный дождик.
Артем некоторое время не покидал машины, ожидая появления хозяина, наверняка слышавшего звук работающего двигателя. Но навстречу так никто и не вышел. Поэтому он позвал собаку, отворил калитку и проследовал к входной двери. На крыльце Артем остановился, вытер ноги о коврик, хотел уж было позвонить, когда заметил: дверь чуть приоткрыта. Это выглядело странным. Колычев отличался аккуратностью, граничившей с педантизмом. Что-что, а уж вход в свое жилье он всегда запирал с особой тщательностью, не уставая повторять: «Мой дом – моя крепость». Артем нерешительно топтался перед дверью, потом взглянул на грязные отпечатки собачьих лап, усеявшие все крыльцо.
– Э-э, брат, да ты угваздаешь все ихнее великолепие, – укоризненно сказал он сенбернару. – Пойду поищу тряпку.
Он отправился к машине, открыл багажник… Все манипуляции Артем проделывал с нарочитой громкостью, рассчитывая, что Колычев наконец-то выйдет из дома. Однако все было тщетно – хозяин не показывался. Артем вытер у собаки лапы и только после этого вошел в дом.
– Михаил Львович?! – крикнул он. – Ау, где вы?! Встречайте гостей!
Тишина была ему ответом.
Он вновь позвал хозяина, теперь уже не так решительно и громко, и опять никто не отозвался. Тревога понемногу стала заползать в сердце Артема. Он заглянул в кухню. Здесь тоже пусто.
«А где же домоправительница? – мелькнула беспокойная мысль. – Неужто и она исчезла?»
Это казалось в высшей степени странным. Допустим, оба куда-нибудь вместе отправились, скажем, в театр. Тогда почему не закрыли входную дверь?
Обшарив две комнаты, в том числе и спальню, Артем никого не обнаружил, и только в кабинете он отыскал хозяина.
Колычев висел вниз головой. Щиколотку правой ноги охватывала толстая веревка, другой ее конец был привязан за потолочный крюк, на котором крепился розовый шелковый абажур. Сорванный светильник валялся тут же в углу.
Левая нога несчастного была согнута в колене и свободно заходила за правую. Висящие как плети руки почти касались пола.
Вначале Артем настолько растерялся, что остолбенел, не в силах сдвинуться с места. Его словно оглушили страшным ударом по голове. Сколь долго он находился в подобном состоянии? Может, минуту, а может, и все десять. Постепенно начал немного приходить в себя.
Что же делать?! Бежать отсюда сломя голову – вот первое, что пришло на ум. Однако затем он стал быстро соображать.
Не нужно спешить и суетиться, подсказал внутренний голос. Можно наделать больших глупостей. Чем он рискует? Да ничем. Даже если сюда неожиданно нагрянут – скажем, милиция, – кто на него подумает? Какой он убийца? Пришел в дом с собакой, оставил кругом следы. Да к тому же выбрал весьма странный способ казни.
Артем приблизился к повешенному и присел на корточки, всматриваясь в лицо. В комнате было уже темновато, но наш герой, отогнув полу пижамной куртки, вгляделся в ставшие за долгие годы общения родными черты. Лицо мертвеца (а сомнений в том, что Колычев умер, не было) хотя и ужасно почернело, хранило спокойное, умиротворенное выражение. Ни следов крови, ни видимых ран не имелось. Сколько же времени тело висит в таком положении?
