Бетси Палмер - Пятница 13-ое
— Ну знаешь, такой ночью лучше про это не думать. Давай сосредоточимся на том деле, которое нам надо сделать.
— И пришла же тебе в голову такая глупая мысль, вскрывать могилу, с этим идиотом. Зачем тебе это?
— Я хочу убедиться, что он действительно мертв. Что это правда.
— Неужели тебе недостаточно сообщений в газетах.
— Да я не верю никаким газетам.
— Ну может и правильно, газетам и я не очень доверяю. Они вечно напишут одно, а на самом деле происходит другое. Вот журналисты, до чего гнусные люди. Вечно врут.
— Да, журналисты врут, и я им не верю.
— Ну и правильно делаешь, и я им не верю. А мне ты веришь, Томми?
— Тебе, — Томми оторвал взгляд от дороги и посмотрел на своего приятеля.
Джойс весело ухмылялся.
— Хм. Набрали мы с тобой всяких железяк: лопат, ломик, гвоздодер. Зачем нам все это, зачем нам копаться в вонючей могиле.
— Это надо сделать.
Нет. Я понимаю, что надо. Ну а может, ну его. Развернемся, поедем, выпьем немного, отдохнем.
— Знаешь, Джойс, я уже наотдыхался в разных лечебницах. И сейчас хочу только одного — убедиться в том, что Роджер мертв, что его нет среди живых.
— Ну убедимся, а что потом?
— А вот потом поедем и отдохнем.
— Ну ладно, Томми, я еду только ради тебя. Я очень хочу, чтобы ты избавился от своих кошмаров, и если тебе это поможет, то тогда я буду просто счастлив, тогда мы с тобой поедем куда-нибудь отдыхать. Закатимся с хорошенькими девчонками. Ты каких любишь: блондинок или брюнеток?
— Знаешь, мне сейчас не до этого. Вообще, мне все равно.
— А я люблю толстых блондинок. Ну таких, чтоб было за что подержаться, чтоб там и груди были, как положено, и бедра. Ну и чтоб веселые, самое главное. Не люблю зануд. А тебе нравятся зануды?
— Слушай, Джойс, ты сам превращаешься в зануду. Перестань разговаривать, сосредоточься.
— Ну ладно, ладно, я сосредоточился. Так над чем мы будем думать? Жив этот гад или не жив?
— Ну да, вот над этим и будем думать.
— О проклятье, еще туман. Сейчас дождь ввалит. Слушай, давай лучше поедем назад.
Томми не отвечал на замечания своего приятеля. Он, не сбавляя газа делал поворот за поворотом. И машина, петляя по лесной дороге, прорывалась сквозь туман к заброшенному кладбищу.
Наконец, Томми затормозил. Машина остановилась, и ребята, погрузив на плечи тяжелые заступы: лом, гвоздодер, прихватив с собой двадцатилитровую канистру с бензином, направились по узенькой аллее к заброшенному кладбищу.
В руках у них кроме заступов были карманные фонарики. Их неуверенный свет выхватывал то покосившийся крест, то ржавую ограду, то причудливый куст, похожий на мрачное хищное животное, изготовившееся к прыжку.
Джойс от холода и пронзительного ветра начал вздрагивать.
— Тьфу, черт, какая холодина. Хорошо, что ты одел меховую куртку. А я не додумался. Надо было еще и шапку теплую надеть. Такая холодина.
— Ладно, успокойся, скоро все закончится, и мы вернемся домой, — как-то неуверенно сказал Томми.
Наконец, они сориентировались на кладбище, и два слабых луча фонарика выхватили низенький надмогильный камень, на котором темнело слово: «Роджер». Ни фамилии, ни даты рождения, ни даты смерти не было на этом памятнике. Его поставил кладбищенский сторож. Просто для того, чтобы можно было приводить сюда любопытных туристов и показывать им знаменитую могилу убийцы-маньяка. За это сторож всегда получал хорошие чаевые и имел на что выпить.
— А это что за гадость ты с собой прихватил? — встрепенулся Джойс, показывая на пластиковую маску хоккейного вратаря, которую прятал за спиной Томми.
— Ты знаешь, я же собираю всякие страшные маски. Но эту я не делал сам. Она осталась мне в наследство от встречи с маньяком. Я хочу ему ее вернуть. Может потому, что эта маска всегда при мне, ко мне и приходят страшные ужасные видения.
— Да ну тебя, ты какой-то фаталист, — сказал Джойс. — Вот я бы никогда сам не додумался ехать ночью на кладбище копать могилу. Да еще по такой погоде. Хоть бы день был, солнце.
— Да уймись ты.
Томми бросил недовольный взгляд на своего приятеля.
— Ты бы вообще сидел дома и ничего не делал. Все что ты делаешь существенного в жизни, это из-за меня. Я тебе подбрасываю идеи. А так, ты бы до конца жизни прятался за широкой спиной своего богатенького отца и транжирил его деньги на толстых блондинок. А так хоть будет тебе о чем вспомнить. Когда-нибудь расскажешь детям, как раскапывал могилу и взламывал гроб страшного маньяка-убийцы.
— Да нет, — сказал Джойс, — чтоб мне было страшно, я не скажу. И до детей своих доживу вряд ли. Вот какой-нибудь девчонке, когда останемся в темной комнате, я обязательно расскажу про эту историю. Вот она перепугается. Представляешь, Томми, как она ночью будет трястись и прижиматься ко мне своим пухлым животом и круглыми грудями? А? Представляешь, как она будет тереться и возбуждать меня от ужаса.
— Да, представляю. Действительно, она будет дрожать от ужаса. Да я вижу, что и ты дрожишь.
— Я? Я? — возмутился Джойс. — Да это я от холода. Ты посмотри, какой мерзкий ветер, какой дождь! Сейчас как польет, так мы с тобой здесь потонем, не то что могилу откопаем.
— Не волнуйся, не утонем.
— Нет, утонем. Выкопаем яму, пойдет дождь, и мы там утонем, как две серые жабы. И назавтра сторож найдет в этой могиле два трупа: твой и мой. Мы будем плавать, распластавшись в грязной вонючей луже. А все будут говорить, что это Роджер ожил и замочил двух ребят. Представляешь?
— Да, очень смешно, — сказал Томми, — очень смешно. Фантазия у тебя работает как надо. Вот это ты и расскажешь своей толстой потной блондинке, хорошо?
— Хорошо. Я бы сейчас с удовольствием прижался к какой-нибудь потной блондинке. Вместо того, чтобы шлепать по вонючим лужам, тем более раскапывать гнусную могилу этого ублюдка и мерзавца Роджера. Ну ладно, Томми, может, поехали? Видел ты его могилу. Видишь, никуда он не вылез, лежит себе спокойно под камнем. Поехали, ну его к черту!
Вся веселость Джойса сразу прошла, когда он увидел, с каким серьезным видом Томми воткнул лопату в мокрый надмогильный холм. Джойс, чтобы не смотреть на то, как его приятель, спеша раскапывает могилу, начал шарить фонариком вокруг. Луч выхватывал из темноты то одно надгробие, то другое. С мрачного черного гранита на парней смотрело одутловатое лицо херувима с крылышками. На следующем надгробии, залитая дождем, как бы вся в слезах, стояла дева Мария. Она наставительно поднимала руку, будто советовала: «Ребята, остановитесь, уходите отсюда, пока не поздно, уходите!»
Джойс внял этому безмолвному приказу.
