Стивен Кинг - Крауч-Энд (сборник)
— Ни в коем случае, — заявила моя престарелая копия с той стороны стола. — Лэндри. Сэмюэл Д. Лэндри. К вашим услугам.
V. Интервью с Господом Богом
Хотя я был ошеломлен и растерян, мне не составило труда вспомнить это имя. Наверное, потому, что я его слышал совсем недавно. Буквально пару минут назад. Согласно Маляру Номер Два, именно из-за Сэмюэла Лэндри длинный темный коридор, ведущий в мой офис, скоро станет устрично-белым. Лэндри был хозяином Фулвайдер-билдинг.
Мне вдруг пришла в голову идиотская мысль, но ее патентованный идиотизм все-таки не затмил и проблеск внезапной надежды. Есть такая теория, что все люди на Земле имеют своих двойников. Может быть, Лэндри — как раз мой двойник? А что, если мы идентичные близнецы, разобщенные двойники, родившиеся у разных родителей с разрывом в десять — пятнадцать лет? Эта безумная мысль не объясняла всех остальных странностей сегодняшнего дня, но черт побери… мне нужно было зацепиться хотя бы за что-то.
— Вы по какому вопросу, мистер Лэндри? — Как я ни старался, у меня все равно дрожал голос. — Если насчет аренды, то дайте мне день или два, чтобы я разобрался с делами. Похоже, у моей секретарши неожиданно обнаружилось неотложное дело в родном городке под названием Глубокая Задница, штат Айдахо.
Лэндри не обратил никакого внимания на мою жалкую попытку перевести разговор на другую тему.
— Да, — сказал он задумчиво, — как я понимаю, денек у тебя сегодня был не из приятных… и это моя вина. Мне очень жаль, Клайд, правда. Личная встреча с тобой оказалась… ну, не совсем такой, как я себе представлял. То есть совсем не такой. Во-первых, ты мне понравился. Я даже не думал, что ты мне настолько понравишься. Но пути назад уже нет. — Он глубоко вздохнул. И этот вздох очень мне не понравился.
— Я не понимаю, о чем вы, — теперь мой голос дрожал еще сильнее, а лучик надежды тускнел. Мне вообще было нехорошо. Впечатление было такое, что у меня в голове вместо мозгов пустота при острой кислородной недостаточности.
Он не ответил. Он молча нагнулся и поднял тонкий кожаный портфель, который стоял на полу прислоненным к передней ножке кресла. На портфеле были оттиснуты инициалы С.Д.Л., из чего я заключил, что посетитель принес его с собой. Я вообще очень смекалистый парень, и два года подряд — в тридцать четвертом и тридцать пятом — меня признавали «лучшим сыщиком года» вовсе не за красивые глаза.
Такого портфеля я в жизни не видел — он был слишком мал и тонок для дипломата и закрывался не на ремешки или замок, а на молнию. И сама молния была странной. Я никогда раньше не видел таких тонких и мелких зубчиков. Да и на металл это было совсем не похоже.
Но это было еще не все. Даже если не принимать во внимание болезненное сходство Лэндри со мной, в нем было немало других непонятных странностей. Прежде всего он совершенно не походил на процветающего бизнесмена, каким можно было бы представить владельца Фулвайдер-билдинг. Понятно, что это не «Риц», но все-таки здание в центре Лос-Анджелеса, а мой клиент (если это действительно был клиент) выглядел как бродяга в хороший день, когда ему посчастливилось принять душ и побриться.
На нем были какие-то непонятные штаны из синей джинсовой ткани, простая белая рубашка без воротника и спортивные тапочки… только опять же какие-то странные. Я таких в жизни не видел. Огромные такие «копыта» на толстенной подошве. Мне они напоминали ботинки Бориса Карлоффа в сцене пробуждения Франкенштейна, и если тот материал, из которого они сделаны, был парусиной, то я готов съесть свою шляпу. Красная надпись с боков звучала как название блюда из дешевой китайской закусочной: РИБОК.
Я взглянул на картонку, покрывавшую стол — которая когда-то была вся исписана телефонными номерами, — и вдруг понял, что не могу вспомнить номер Мевис Вельд, хотя только прошлой зимой звонил ей, наверное, миллион раз. Мне стало страшно. То есть мне и до этого было страшно… но теперь стало еще страшнее.
— Послушайте, мистер, почему бы вам быстренько не изложить свое дело и не убраться отсюда? — сказал я резко. — Хотя по здравому размышлению… может быть, «изложить свое дело» мы с вами пропустим и начнем непосредственно с «поскорее убраться отсюда»?
Он улыбнулся… устало, как мне показалось. И это мне не понравилось тоже. Его лицо было страшно усталым. И страшно печальным. Это было лицо человека, который прошел через такие кошмары, которые мне и не снились. Я даже почувствовал некоторую симпатию к этому загадочному посетителю, но страх был сильнее симпании. Страх и еще — злость. Потому что это было мое лицо, а этот урод поизносил его в хвост и в гриву.
— Прости, Клайд, но так не пойдет.
Лэндри взялся за молнию на своем странном портфеле, и я вдруг понял, что отдал бы полжизни, лишь бы только он никогда ее не открывал. Не зная, как его остановить, я брякнул первое, что пришло в голову:
— Вы всегда посещаете арендаторов одетым как фермер, который выращивает капусту? Вы что, из этих оригиналов-миллионеров?
— Да, я и вправду большой оригинал. И у тебя не получится сделать то, что ты задумал, Клайд.
— Откуда вы знаете, что я заду…
И тогда он сказал то, чего я так боялся:
— Я знаю все твои мысли, Клайд. В конце концов я — это ты.
Последний лучик надежды угас. Я облизал вдруг пересохшие губы и заставил себя говорить. Все что угодно, лишь бы не дать ему открыть эту змейку. Все что угодно. Мой голос звучал хрипло, но все же звучал, что уже радовало.
— Да, я заметил сходство. Хотя я не знаю такого одеколона. Сам-то я пользуюсь «Олд Спайсом».
Его пальцы сомкнулись на замке молнии, но не потянули. Пока.
— Но тебе нравится, правда? — сказал он уверенно. — И ты стал бы им пользоваться, если бы он продавался там на углу, в парфюмерном киоске? Но только вот незадача: ты его не найдешь ни в одном парфюмерном. Одеколон называется «Aramis», и его изобретут только лет через сорок с лишним. — Он глянул на свои уродливые ботинки. — И мои кроссовки тоже.
— Что еще за чертовщина?
— Да, вполне может быть, что без черта тут не обошлось, — сказал Лэндри без тени улыбки.
— Откуда вы?
— Я думал, ты знаешь. — Лэндри расстегнул молнию, и я увидел какое-то прямоугольное устройство из мягкого пластика. Оно было точно такого же цвета, каким еще до заката станет коридор седьмого этажа. Ничего подобного я в жизни не видел. Названия на этой хреновине не было, только что-то вроде серийного номера: Т-1000. Лэндри достал его из чехла, сдвинул защелки по краям и поднял крышку — некое подобие телеэкрана из фильмов про Бака Роджерса. — Я из будущего, — сказал Лэндри. — Как в фантастическом рассказе.
