Александр Варго - Саркофаг
– Представляешь, вот тебе и теория с практикой! Оказывается, если пропустить темное излучение через зеркальное заклинание, бодрит не хуже настойки из женьшеня! Такое ощущение – минимум лет на пятнадцать помолодел. Нужно обязательно дополнительно исследовать этот феномен…
Но монах, слушая его вполуха, не мог оторвать взгляда от прозрачного, слабо светящегося в темноте бледно-голубым сиянием лица Романа, который первым делом подошел к встрепенувшейся матери, положил ей на плечи руки, вновь усаживая на скамью, и каким-то недобрым голосом сказал:
– Успокойся. Теперь я справлюсь. – Затем повернулся к отцу Матвею: – Нужно как можно быстрее перенести саркофаг в церковь. Она возле кладбища, метров восемьсот от деревни.
Олег вдруг с содроганием поймал себя на том, что в присутствии парня начинает испытывать трепет, ощущая себя жалкой букашкой в тени великана, до того огромная внутренняя сила клокотала внутри Романа. Алексей, тоже дернувшийся было к приятелю, непроизвольно напрягся и на полушаге застыл, будто наткнувшись на невидимую стену.
Роман смерил их странным взглядом, словно пытаясь рассмотреть что-то видимое ему одному, и, едва заметно скривив губы в невеселой усмешке, тихо спросил:
– Поможете?
Наконец сумевший стряхнуть оцепенение Олег набрался смелости и в упор взглянул в его бездонно-черные глаза. И внезапно с обжигающей ясностью осознал, что теперь ответственность за судьбы мира тяжким грузом легла на плечи этого мальчика, волею провидения вынужденного стать воином.
С окаменевшим лицом монах негромко, но твердо отчеканил:
– Ты главный. Вот и командуй.
Роман поверх его головы долго смотрел на летящий на фоне быстро бегущих облаков золотистый диск полной луны, потом с неожиданно прорвавшейся в дрогнувшем голосе теплотой мягко сказал:
– Спасибо за понимание. Видит Бог, я этого не хотел… – Он дернул острым кадыком на тонкой шее, с трудом сглатывая ком в горле, и справившись с эмоциями, ровно продолжил: – У нас осталось совсем мало времени. Он уже рядом.
Ощутивший невероятное облегчение, словно с плеч сорвалась гора, Олег чуть замешкался, прихватывая за край рукава непонимающе хлопающего глазами Алексея, и потащил его за собой в темные сени. В доме обладающий ночным зрением монах сунул слепо щупающему стены участковому зажженный фонарь, а сам уже взялся за перекладину лестницы, собираясь лезть на чердак, как сверху послышался шум, посыпался мусор и раздался сдавленный голос Романа:
– Готовы принимать?.. Только осторожнее, очень тяжелый…
Через секунду, с хрустом обламывая края ступенек, на лестницу оперся край саркофага. Монах с помощью участкового едва успел удержать от жесткого падения соскользнувший вниз массивный ящик.
Покрасневший от натуги Алексей, с трудом переведя дух, сипло выдавил:
– Эта пакость, что, целую тонну весит? Как же он ее один сумел с места сдвинуть?
Ответил ему бесшумно спрыгнувший с почти трехметровой высоты Роман:
– Двести пятьдесят, плюс-минус килограмм. Удивительно, как еще потолок выдержал, дом-то давным-давно на ладан дышит.
Шурша отставшими обоями, он протиснулся в узкую щель между стеной и косо перегородившей узкий коридор махиной и досадливо резюмировал:
– Эх, здесь совсем не развернуться. Давайте-ка вместе вытащим его во двор, а дальше уже я сам.
– То есть как сам? – выпучил глаза участковый, но Олег чувствительно ткнул его кулаком в бок.
– Много текста, – язвительно прошипел монах в ухо Алексею. – Давай хватайся.
Натужно пыхтя, кроша острыми углами дверные проемы и в кровь обдирая руки, они с грехом пополам выволокли неподъемный артефакт на улицу, где их уже с нетерпением ждали встревоженные женщины и все такой же необычайно бодро-деятельный священник.
Пока Олег с Алексеем, тяжело дыша и кривясь от боли в глубоких, обильно кровоточащих ссадинах на тыльной стороне ладоней, утирали горячий пот, Роман без посторонней помощи, точно картонный, вскинул весящий четверть тонны ящик на загривок и глухо бросил из-под него:
– Я пошел, догоняйте… Мать, ты дорогу должна помнить, покажешь, – и, не дожидаясь ответа, легко потрусил на выход со двора…
Первая от шока после увиденного отошла Ольга и угрожающе надвинулась на отступившего в испуге отца Матвея. Шипя и брызгая слюной, она ухватила священника за лацканы пиджака и принялась яростно трясти:
– Ты что сотворил с моим сыном, старый козел?! Ты в кого его превратил?! Немедленно верни мне моего мальчика!! Слышишь?! Или я не знаю, что с тобой сделаю!!!
На помощь наставнику кинулся стоящий поодаль Олег, но его вмешательство уже не понадобилось. Так же внезапно, как вспыхнула, женщина разжала судорожно стиснутые кулаки, бессильно уронила руки и, захлебываясь рыданиями, опустилась в траву, как заезженная пластинка повторяя одно и то же:
– За грехи мои плата… За грехи…
С двух сторон к Ольге тут же подскочили отец Матвей с Викой. Они принялись ее утешать, наговаривая общепринятые банальности. Тем временем не потерявший хладнокровия монах быстро расшнуровал свой рюкзак и извлек из него упаковку разноцветных шприц-тюбиков. После секундного раздумья отдал предпочтение ярко-зеленому, проскользнул к женщине и, резким движением задрав рукав, моментально сделал ей укол в предплечье. Затем, оставив затихающую Ольгу на попечение священника и девушки, вернулся к вынувшему из нагрудного кармана полупустую пачку «Русского стиля» участковому.
Алексей с тяжелым вздохом пересчитал оставшиеся сигареты. Ловко выщелкнув одну прямо в рот, крутанул колесико зажигалки, прикуривая, и недовольно протянул:
– Так с вашими походами и курить недолго бросить. До утра точно не хватит. – Глубоко затянулся, туманя табачным дымом прозрачный ночной воздух, и спросил: – Ты чем ее кольнул-то?
– Валиумом, – рассеянно ответил Олег, погруженный в свои мысли, – не заснула бы раньше времени.
Младший лейтенант, дотянув сигарету до самого фильтра, привычно поискал глазами, куда пристроить окурок, но передумал и, раздраженно сплюнув, раздавил его каблуком. Потом пихнул монаха локтем.
– Мне кто-нибудь, в конце концов, объяснит, что вообще происходит? И откуда у Ромки вдруг взялась эдакая богатырская сила?
Олег, не поворачивая головы, переспросил:
– Ты еще до сих пор не врубился?
Участковый отрицательно помотал головой.
– Не-а, – произнес он и желчно продолжил: – Туповат, понимаешь.
Не обращая внимания на его тон, монах вполголоса заговорил:
– Твоего приятеля можно было спасти, только проведя ритуал с подключением к полю саркофага истинного вампира. Само собой, о способе его проведения имелись лишь теоретические представления. И, как я понимаю, в качестве побочного явления он получил силу. Как ни странно, но, похоже, именно после этого у нас появился шанс. Понимаешь?
Алексей озадаченно почесал в затылке.
– Не очень.
Олег усмехнулся:
– Я тоже… Но тем не менее пора идти, догонять нашу последнюю надежду, пока парень, не дай бог, не надорвался…
Придерживаясь хорошо видной даже в лунном свете полосы вытоптанной травы, они за двадцать минут преодолели около километра и вышли к бугристому, обнесенному развалившимся в разные стороны, а местами и вовсе поваленным плетнем, полю. Несмотря на внутреннюю готовность, монах непроизвольно вздрогнул, узнав тот самый заброшенный погост из своих видений. Оглядевшись, он негромко произнес:
– Где-то здесь должна быть церковь.
– Правее, вдоль кладбища, – с трудом справляясь с непослушными губами, подала голос Ольга, обессиленно повисшая на плече у Алексея, свободной рукой подсвечивающего дорогу фонарем.
Память не подвела женщину, и шагов через сто кочковатый подлесок расступился, сменяясь ровной, заросшей высокой травой площадкой перед черным пятном строения. Поднятый вверх луч фонаря выхватил маковку небольшого купола, увенчанную покосившимся крестом, и тут из темноты их недовольно позвал Роман:
– Куда вы запропастились? Утомился уже дожидаться… Давайте ко мне, в дом. Сейчас подсвечу. – Яркой искрой вспыхнула спичка, от которой занялся фитиль стоявшей на перилах крыльца керосиновой лампы, озарившей слабеньким, дерганым светом высокие ступени, козырек и призывно распахнутую дверь.
20 августа 2007 года. 02 часа 11 минут.
Ленинградская область. Тихвинский район.
Околица деревни Грызлово. Церковь и дом
настоятеля
Роман откровенно нервничал, не находя себе места в насквозь пропитавшемся плесневелой затхлостью жилище сгинувшего девятнадцать лет назад настоятеля. Первым делом вскрыв облупившиеся, проросшие скользким, противным серым налетом рамы, он разбавил тяжкий, нежилой дух внутри помещения свежим ночным воздухом. Затем уложил окончательно размякшую из-за действия мощного успокоительного мать на застеленную пыльным солдатским одеялом кровать. После чего в сопровождении Олега и Алексея направился в бункер на краю участка.
