Вадим Шарапов - Командир Особого взвода
- Здесь кран тарен ****, - сказал он, положив кость обратно на теплые доски. - И не один. Текучая вода не дает им перейти реку, и это к лучшему. С севера и запада их держит изгиб Енисея. На востоке - две речушки, Большая и Малая Тель. Это хорошо. А вот на юге - только Кантат, совсем узкий и петляет как попало, да еще дорога вдоль него идет. Эх, елки-палки! Был бы этот чертов сын один, можно было бы попробовать. Но против двоих-троих переть малыми силами не выйдет. Даже большими людскими - никак. Так можно и последние штаны потерять, и мамка не дождется. Ну, цветочки-лютики...
Старшина вроде бы балагурил, но старый шахтер, присмотревшись, понял, что он лихорадочно думает, отбрасывая разные варианты, мысленно прокручивая ход действий. Внезапно Нефедов замер, и его взгляд, направленный куда-то в одну точку, снова ожил.
- А вот так мы еще не пробовали, - сказал он. И непонятно добавил:
- Старые долги надо платить.
* * *
Еще один день промелькнул над немноголюдным Атамановым быстро и незаметно. К вечеру над Енисеем собрались тучи, накрапывал дождь, морща студеную воду. Весь день Нефедов где-то пропадал и вернулся только к сумеркам - усталый, с ног до головы перемазанный болотной грязью и еще какой-то пахучей дрянью. Но он казался веселым, зашвырнул в угол какие-то гнутые железяки, а на короткий вопрос Родионыча - не принять ли по одной, - только рассмеялся.
- Да я не пью, Илья Сергеич, вот ей же ей! А чайку твоего знаменитого, на травах, охотно принял бы, чайничек или даже два.
Пока дед заваривал чай, старшина насвистывал что-то бодрое. Пили при керосинке, потому что опять отключилось электричество. "В грозу завсегда так", - объяснил Родионыч, матюгая местную подстанцию.
Степан, обжигаясь, выхлебал сразу целую кружку крепкого душистого чая, налил еще одну, выпил до половины и только тогда откинулся к стене и закурил, вытирая вспотевший лоб.
- Чего, Матвеич? - спросил старик. - Ждешь кого, ли чо ли?
- Жду, - ответил Нефедов и прислушался. за окном совсем уже стемнело, только барабанил дождь по стеклу. Внезапно во дворе коротко гавкнула собака, захлебнулась тоскливым воем и притихла, повизгивая, как щенок.
- Чо это там Шарик занервничал? - Родионыч поднялся было, но старшина молча протянул руку, сказал:
- Сиди. И не бойся того, что увидишь.
Потом он повернулся лицом к двери и громко сказал:
- Заходи как можешь. Приглашаю.
Сначала старый шахтер не понял, что такое случилось, и почему входная дверь смотрится мутно, будто сквозь черный кисель. А когда понял - вжался спиной в стену, рукой потянулся перекрестить лоб, да не донес щепоть, потому что Степан зыркнул исподлобья и нахмуренно покачал головой - не надо, мол. Постояльцу своему старик отчего-то верил без слов, потому и руку уронил обратно на коленку, только облизал высохшие губы. Кисель растекался у порога, потом враз собрался в черное веретено, от которого пахло землей и... медом. Не доверяя чутью, Родионыч принюхался сильнее - нет, точно мед, словно стоишь у пасеки. И вдруг веретено враз пропало.
На пороге стоял юноша, одетый в солдатскую гимнастерку, галифе и сапоги. Он улыбнулся спокойно и прошел на середину горницы. Старшина сильнее выкрутил фитиль в керосинке, и по избе заплясали ломаные тени. Только за юношей никакой тени не было.
- Здорово, Казимир, - буднично сказал Нефедов. - Без шуток, я гляжу, не можешь. Ну присаживайся.
Вампир Казимир Тхоржевский сел с другой стороны стола, и Родионыч услышал, как под тяжестью худого с виду тела заскрипели сосновые ножки табурета.
- Звали, товарищ старшина? - спросил юноша.
- А то как же, - Степан постучал мундштуком папироски по столу, трамбуя табак. - Звал.
- Однако, я вижу, бережетесь? - усмехнулся Казимир, оглядывая избу. Старик не понял, к чему нежданный гость это сказал, но старшина пожал плечами.
- Сразу не узнаешь, каким ты стал. А береженого... да ты сам знаешь, - и вдруг обнаружилось, что по обоим сторонам от Казимира, чуть сзади, неподвижно стоят Ласс и Тэссер.
- Привет, - не оборачиваясь сказал вампир, а Нефедов кивнул альвам, и те мгновенно пропали с глаз, только стукнула и тут же затворилась дверь.
- К делу, - Степан Нефедов поглядел в серые, с красноватой искоркой, глаза Казимира, - знаешь, зачем звал?
- Кран тарен, - отозвался тот.
- На лету схватываешь, - ухмыльнулся Нефедов, поднося к губам кружку с чаем. У Казимира дрогнули губы в подобии усмешки. Потом он аккуратно взял поставленную старшиной кружку и поднес к лицу.
- Пахнет-то как, - пробормотал вампир с тоской, - а вкус я уже не помню. Так хотелось бы...
- Извини, - сказал старшина без всякого выражения. Тхоржевский хмуро посмотрел на него.
- Ты зачем меня звал? - он поднялся, и Родионычу показалось, что вампир стал больше размером, навис над столом, загораживая свет. Керосинка замигала, над фитилем поднялась тоненькая струйка копоти. Старшина не шевельнулся, он продолжал смотреть Тхоржевскому в глаза, приподняв закаменевшие плечи. Солдатская кружка в его пальцах скрежетнула и промялась, выплескивая заварку.
- А ну, сядь, - проговорил он медленно, сквозь сжатые зубы, - или разговор будет совсем другой. Ты меня знаешь. Привык там у себя... Сядь!
Казимир провел рукой по лицу и послушно сел, почти упал, на взвизгнувшую табуретку. Теперь он сутулился, и на лице у него стали заметны резкие морщины.
- Извините, товарищ старшина, - тихо сказал он, - извините. Забылся. Какие будут приказания?
- Приказаний не будет, Казимир. Будет просьба, потому что без тебя нам не справиться.
* * *
Они лежали во мху, и Нефедов чувствовал, как стынет тело, под которым растекается выжатая из моховой губки вода. Но он не шевелился, так же, как и альвы рядом, превратившиеся в призраков - бездыханных, бесчувственных, настроенных только на одно. На смерть. Сам старшина тоже почти не дышал: один вдох за два десятка секунд, и такой же осторожный выдох широко раскрытым ртом, из которого свешивался кожаный ремешок лежащего между зубами оберега.
Перед глазами у Нефедова был красный мох, в котором лежали кости. Проплешина на месте бывшей деревни Николаевки матово светилась впереди, и четыре столба, торчавших посредине, казались отсюда черными черточками на красном. Старшина ждал. Время ползло медленно, а потом вдруг рвануло вперед, словно взбесившаяся лошадь. Новый порыв ветра взметнул опавшие листья и иголки, закрутил их небольшим смерчем. Нефедов не отрывал взгляда от столбов, но и он пропустил ту сотую долю секунды, когда рядом с ними появился оборотень.
