Грэхэм Мастертон - Дьяволы дня Д
Адрамелек не ответил, но дьяволы были взволнованны; я слышал, как их когти нетерпеливо царапали пол.
– Я умерла, – сказала Мадлен просто. – Я умерла и вознеслась в царство Господа нашего, под попечение Царицы Небесной. Теперь я знаю, что такое небеса; и поэтому я могу понять, что такое Ад. Небеса – это страна, в которой вера и постоянство сердца награждаются именно так, как и представляет себе ваш разум. Ад – это невежество и потакание своим желаниям, которые работают против истинного предназначения рода людского.
– Если ты умерла, Шарлотта Лато, как ты оказалась здесь? – спросил Адрамелек.
Мадлен подняла руки.
– Я возродилась в день моих мучений как дочь Жака и Эдит Пассарелль. Я не знала, что являюсь перевоплощением, до тех самых пор, пока не пришло время достать Элмека из танка и воссоединить твоих прислужников в этом подвале. И только сегодня я полностью осознала всю свою судьбу целиком, и что на мне, как на перевоплощении, лежит святая обязанность.
Из Адрамелека вылились волны безобразного хохота.
– Святая обязанность? Ты сошла с ума! Ты такая же сумасшедшая, какой была Жанна д'Арк! Она вызвала нас, полагая, что это ее святая обязанность, а теперь ты сделала то же самое! И сегодня французские девчонки так же наивны, как они всегда были раньше!
Но это не смутило Мадлен. Она подняла руки и стояла как живой крест; когда она говорила, голос ее был таким ясным и глубоко проникающим, что я с трудом мог верить, что это была она.
– Я больше, чем человеческое перевоплощение, Адрамелек. Я человеческое перевоплощение, рожденное, чтобы мной владели.
– Владели? – переспросил Адрамелек. – Владели?
– Чтобы тебя имели? – вмешался Элмек. – Кто имел – человек или мул?
Дьяволы зашуршали в кровожадном ликовании. Что касается меня, то я держался так скромно в тени, как только мог.
И только затем Мадлен подверглась трансформации, которая только-только начиналась, когда она впервые заговорила об ангелах и взяла ситуацию в свои руки. Вокруг нее все потемнело; ее саму становилось все труднее различать, и наконец она исчезла совсем. На том месте, где она стояла, осталось лишь то, что я мог бы назвать интенсивным черным свечением: настолько плотная темнота, что я с трудом мог на нее смотреть.
Я не был особенно развит в научном смысле. В конце концов, я был всего лишь картографом. Но я знал, на что я смотрел. Что бы ни представляла собой Мадлен на самом деле, что бы ни овладело ею, она была теперь настолько физически плотной, что никакой свет не мог отразиться от ее тела и дать нам возможность увидеть ее. Она была подобна черной дыре в космосе, только она стояла прямо среди нас.
По подвалу звенел ее голос. Высокий, чистый, прекрасный голос.
– Теперь ты узнал меня Адрамелек! Ты узнал теперь, что я есть!
Адрамелек свирепо вскинул голову и оскалил зубы. Все его дьяволы толкались возле него, но он отбросил их в сторону жестоким взмахом руки.
– Ход! – завопил он. – Ангел Ход!
Дьяволы завыли и застонали, отступая от сверкавшей черноты. Сам Адрамелек подался назад; теперь он меньше напоминал огромного больного осла и становился все более похож на черного, сатанинского зверя, с красными глазами и ртом, пухлым из-за огромных клыков.
– Я века ожидал этого момента, Адрамелек, – говорил голос Мадлен. – Теперь вы собраны все вместе: все в одно время, все в одном месте, все в одном земном измерении. Ты и тринадцать твоих чешуйчатых прислужников!
Адрамелек в ярости заревел, и подвал содрогнулся. Из стен вышибло кирпичи, с потолка посыпался цемент.
– Со мной мои дьяволы! – закричал он. – Ты – ничто против меня и моих дьяволов!
Он взмахнул черной, покрытой чешуйками рукой в сторону своих слуг – и подвальный воздух стал тяжелым от огня и дыма и от отвратительного запаха болезни. Он снова взмахнул рукой, – и нас окутал рой мух и комаров. Он поднял обе руки и бросил их вниз в мощном, разрушительном взмахе, – и возник толчок, сотрясший, наверное, все здание вместе с его фундаментом.
– Убирайся, Ход! Прочь, вероломный ангел! Вон из этого места и никогда не возвращайся!
Возник еще один толчок, и подвальная лестница разрушилась, похоронив под своими обломками часть сгоревшего тела лейтенант-полковника Танета. Медленно, осторожно подняв свои крылья рептилий, дьяволы окружили блестевшую темноту ангела Хода; их когти были выпущены, зубы оскалены в кровожадном восторге. Сквозь пыль, дым и рой мясных мух я смог разглядеть косые глаза; я почувствовал тот смрад, который они выделяли всегда, когда были возбуждены.
– У тебя нет ни единого шанса, Адрамелек! – говорил Ход чистым голосом. – Уже вызваны мои ангелы! Я призываю вас, мои посланники! Я призываю вас, мои легионы! Я призываю вас, чтобы уничтожить этих подлых дьяволов и выбросить их останки в неугасимый огонь ада! На какое-то мгновение на фоне абсолютной черноты святого ангела Хода я увидел силуэты дьявольских рогов. Я видел, как на заднем фоне, более страшно и злобно, чем когда либо, рычал Адрамелек; ряды его зубов поблескивали слюной. Я видел, что весь подвал освещался фосфоресценцией ужасных тел и был наполнен тучами мух.
Затем я был ослеплен мощным белым светом. Ничего не было видно в этом сиянии, – сиянии ангелов, которое, однако, не достигло по своей интенсивности сияния абсолютной темноты. Я закрыл руками лицо и отвернулся к стене, но послесвечение все еще резало глаза. «Прибыли» все те тринадцать ангелов, которых мы вызывали, принеся с собой взрыв святой энергии, разрушавшей человеческое зрение и поражавшей человеческое понимание.
Подвал дрожал. Я слышал вопли агонии и крики нестерпимого страха. Я приоткрыл свои глаза, щурясь от света, и увидел высокое, невероятно ослабленное очертание дрожащего пламени; создания, излучавшие во всех направлениях энергию, рассекали воздух в куче дьяволов, оставляя за собой светящиеся полосы. Я видел, как упал Умбакрейл; его необычная грудная клетка была расколота светом, внутренности его извергались древней пылью. Я видел плоть Чолока, оторванную от костей и разбросанную бумажными хлопьями ураганом света. Я видел, как, ослепленный, пытался спастись бегством Темгорот, но был рассечен излучавшей свет рукой ангела. Я видел и Элмека: корчившаяся масса щупалец, сжавшаяся от боли, обожженная нестерпимым жаром и сиянием ангелов.
За несколько минут почти все закончилось. Дьяволы лежали как и прежде – кучами костей. Ангелы постепенно исчезали, пока от них не осталось лишь бесформенное воспоминание на раздраженных палочках и колбочках сетчатки моих глаз. По подвалу пронесся холодный ветер, который, казалось, унес пыль и смрад дьяволов Адрамелека.
