Мелисса Круз - Маскарад
— Что ты собираешься делать? — спросила Шайлер.
— Единственное, что я могу сделать, — призвать к открытому голосованию. Пора выбрать другого Региса вместо Михаила.
ГЛАВА 39
Они спорили о ней. Сквозь туман, порожденный морфием, Блисс слышала, как отец и Чарльз Форс спорят о ней за дверью больничной палаты. Что случилось?
Блисс смутно помнила черный с фиолетовым отливом огонь, от которого всю библиотеку затянуло густым, непроглядным дымом, и она знала, что с ней произошло нечто плохое. У нее была перевязана шея. Ее укусили? Серебряная кровь? От этой мысли ее лоб покрылся испариной. Если на нее напала мерзость, почему она еще жива?
Блисс попыталась поднести руки к шее, потрогать рану, но те не подчинялись. Девушка запаниковала, но потом сообразила, что руки у нее привязаны к столбикам кровати. Почему?
Палата была роскошной, словно гостиничный номер люкс, с современной белой пластиковой мебелью; эта мебель была хорошо знакома Блисс. Она находилась в клинике доктора Пат, больнице для Голубой крови. Девушка изо всех сил напрягла сверхчувствительный слух и сосредоточилась на том, о чем шепотом спорили в коридоре отец и Чарльз Форс.
— Она не была извращена, Чарльз, ты знаешь признаки не хуже моего, ты видел ее шею! Для этого прошло недостаточно времени, — произнес ее отец.
— Я все понимаю, Форсайт, действительно понимаю, но ты же знаешь, как это выглядит. Я не могу допустить, чтобы Лоуренс из-за этого взял меня за глотку. Ей придется пройти проверку, так же как и всем, кто там присутствовал во время произошедшего.
— Она — жертва! Это возмутительно! Я тебе не позволю!
— У тебя нет выбора, — произнес Чарльз тоном, не допускающим возражений. — Я понимаю, насколько это тебя беспокоит, но, как сказал ты сам, она, похоже, в безопасности.
Последовало длительное молчание. Потом двое мужчин вернулись в палату Блисс.
Девушка тут же закрыла глаза и притворилась спящей.
Она почувствовала, как отец положил руку ей на лоб и прошептал короткую молитву на языке, которого она не понимала.
— Привет, — произнесла она, открывая глаза.
Ее мачеха и Джордан вошли в палату и остановились в изножье ее кровати. На Боби Энн был очередной чудовищный наряд: кашемировый свитер с вышитой на груди надписью «Версаче». В руках она держала крохотный носовой платочек и то и дело прикладывала его к глазам, хотя слез было не видно.
— Ах, золотце, мы так переволновались! Слава богу, что с тобой все в порядке!
— Как ты себя чувствуешь? — спросил отец, сцепив руки за спиной.
— Уставшей, — ответила Блисс. — Что случилось?
— В Хранилище произошел взрыв, — объяснил Форсайт. — Но не волнуйся, это все случилось настолько глубоко под землей, что краснокровные на тротуарах его даже не заметили. Они подумали, что это было просто небольшое землетрясение.
Блисс и в голову не приходило беспокоиться насчет того, не обнаружили ли люди одно из самых тайных мест, принадлежащих Голубой крови.
— А со мной-то что случилось? — спросила девушка.
— Ну, это мы как раз собираемся выяснить, — ответил отец. — Что ты помнишь?
Блисс вздохнула и устремила взгляд в окно, глядевшее на пустой офис соседнего здания. Ряды включенных компьютеров светили экранами, хотя рабочий день давно уже закончился.
— Мало что. Просто черный дым и… и…
«Глаза, темно-красные глаза с серебряными зрачками. Тварь, воспрявшая к жизни. Она заговорила со мной… Она сказала…»
Девушка тряхнула головой и крепко зажмурилась, словно для того, чтобы защититься от злобного присутствия.
— Ничего, ничего… я ничего больше не помню…
Форсайт вздохнул, а Боби Энн снова шмыгнула носом.
— Ах, бедное, бедное дитя!
Джордан, сестра Блисс, помалкивала, искоса глядя на нее.
— Боби, не могли бы вы с Джордан на минутку оставить нас одних? — спросил отец.
Когда они вышли, Форсайт повернулся к Блисс.
— Я должен сказать тебе кое-что очень важное. На тебя напала тварь Серебряной крови, Кроатан, — произнес отец.
— Не-е-ет! — прошептала Блисс — Но Комитет же говорил, что они — всего лишь миф… — слабо произнесла она.
- Комитет был не прав. Теперь мы это поняли. На самом деле Присцилла Дюпон собрала достаточно доказательств… но я не буду говорить об этом сейчас. Суть заключается в том, что каким-то образом Серебряная кровь уцелела и мы должны взглянуть в лицо реальности.
— Но как это случилось?
— Как ни печально, но это означает, что один из нас виновен. Серебряная кровь не обрела бы силу, если бы кто-то из нашего круга не укрывал их. И не помогал им. Это должно быть какое-то из очень старых семейств, достаточно могущественных, чтобы укрыть подобное зло, да еще и настолько успешно, так что Михаил не почувствовал нарушения равновесия.
— Но что это означает для меня? — спросила Блисс дрожащим голосом.
— Тех, кто выжил после нападения Серебряной крови, очень мало, и при этом всегда присутствует опасность извращения.
— Извращения?
— Иногда Серебряная кровь не потребляет свою жертву полностью. Вместо этого ей внушают голод… а крови выпивают столько, чтобы вампир чувствовал себя ослабевшим. Но Красная кровь становится для жертвы ядом, и она начинает охотиться на себе подобных, чтобы выжить.
«Так вот что произошло с Диланом, — подумала Блисс. — Его извратили. Превратили в чудовище, а потом убили, чтобы он не выдал их тайны».
— Мы полагаем, что кризис в Роаноке произошел потому, что несколько жителей поселения уже были извращены к тому моменту, как покинули Старый Свет.
— А как узнать, извращен ли ты? — со страхом спросила Блисс.
Вместо ответа Форсайт приподнял марлю с шеи Блисс и размотал бинт.
Блисс взволнованно взглянула на отца. Что он собирается показать ей? Превратили ли ее в чудовище?
Отец вручил ей небольшое зеркальце со столика медсестры.
Девушка принялась разглядывать шею, заранее страшась того, что ей предстоит увидеть.
Но кожа была такой же гладкой и чистой, как и всегда.
— Что это значит?
— Это значит, что яд был недостаточно силен, чтобы закрепиться. Твоя Голубая кровь, сангре азул, сумела восстановить собственный химический состав, исцелить себя и защитить тебя от извращения. Кроатан не превратил тебя в себе подобного.
Блисс кивнула с благодарностью и облегчением. Она выжила… непонятно, каким образом, но она выжила.
— Будут и другие испытания, — предупредил дочь Форсайт. — Их проведет кто-то из старейшин. Они попросят тебя поделиться с ними твоими воспоминаниями, открыться перед ними. Показать им то, что ты видела. Но я уверен, что решение будет в твою пользу.
