Виталий Вавикин - Две жизни для одной мечты
– Я знаю.
– Знаешь?
– Я начала рисовать сразу, как только закончился процесс Маллигана и ты исчез.
– Надеюсь, не пейзажи?
– Нет. От пейзажей ты отучил меня раз и навсегда, – она замялась, пытаясь разглядеть, есть кто еще в машине Дугана или нет. – Так что… Не хочешь зайти и посмотреть на мои новые картины?
– Не боишься, что я снова скажу что-то не то?
– Думаю, на этот раз не скажешь. Элиот Марш.
– Не называй меня так. Дурацкое имя.
– Это уж точно! – Микела натянуто улыбнулась. – Так как насчет моего предложения?
– Не знаю, – честно сказал Дуган, отщелкнув сгоревшую сигарету. – Виски, которое я вез, во-первых, пахло мазутом, а во-вторых, я его все выпил по дороге и на кладбище, да и сигареты у меня кончились, а ты ведь знаешь, как я много курю…
– Ну, виски есть у меня.
– А сигареты?
– И сигареты, – Микела снисходительно улыбнулась и шире открыла входную дверь, приглашая Дугана. – И перестань вести себя как мальчишка!
– Извини. – Он переступил порог. – Просто в последний раз, когда мы с тобой виделись, все было таким… – он замер, растерянно оглядываясь. – Ты все изменила здесь! – выдохнул он с упреком.
На мгновение ему показалось, что если он сейчас выйдет на улицу, то обнаружится, что и дом стал совершенно другим, а возможно, и улица, да весь город!
– Дуган, с тобой все в порядке?
– Я не знаю. Кажется, мне надо сесть. Голова идет кругом.
– Сделать тебе выпить?
– Пожалуй. – Дуган дождался, когда Микела уйдет, отыскал взглядом дверь в мастерскую, вернее, дверь в комнату, которая раньше была мастерской. Что за ней сейчас, Дуган не знал.
Он поднялся, подошел к двери. Замок щелкнул. В глаза ударил яркий свет. Застекленная терраса была практически забита диковинными цветами и растениями, большинство из которых Дуган никогда не видел прежде даже на картинках.
– Нравится? – спросила Микела, вкладывая в его руку стакан бурбона.
– Так ты этим теперь занимаешься?
– Ты не поверишь, сколько люди готовы выложить за подобные живые композиции. Представляешь букет, который можно подарить, а он будет жить еще не один год, расти, распускаться… Если честно, то иногда над композициями работать еще сложнее, чем над картинами.
Микела отвела его к стене, где были выставлены готовые к продаже композиции – крохотные, нежные, трепещущие, словно живые существа растительного мира, чьи лепестки вдруг превратились в листья бабочек, а крохотные белые бутоны стали глазами.
– Над последним я работала больше двух месяцев, – сказала Микела не без гордости. Дуган повернулся к ней, но так и не нашелся, что сказать. – Выпей, – посоветовала Микела.
– Да, пожалуй, – согласился он, огляделся, но так и не увидел выход.
– Пойдем, – Микела взяла его под руку, вывела в гостиную. Он молчал. Она прикурила ему сигарету. – Лучше пейзажей?
– Намного.
– А что у тебя?
– Не знаю…
– Слишком много перемен?
– Пожалуй. Снаружи все вроде бы как и обычно, но внутри…
– Думаю, это неизбежность. Меняются дома. Меняются люди. И даже если снаружи кажется, что все как и раньше, то внутри, возможно, давно все совершенно иначе.
– У тебя внутри тоже все иначе?
– Я не знаю. А у тебя?
– Не хочу думать об этом.
– Я, если честно, тоже… – она забрала у него сигарету, затянулась и выпустила к потолку струю синего дыма.
октябрь 2011 года
