Ким Харрисон - Раньше умрешь, раньше взойдешь
Я почувствовала, как напугался Шу. Я медленно вдохнула, пытаясь найти решение проблемы, чтобы не оттолкнуть Барнабаса. Он был там, когда я умерла, пытался спасти меня, верил в меня. Я доверяла ему, и он, вероятно, был единственным человеком, способным меня понять.
— Да, — сказала я более мягко. — Хорошо. Прости меня. Ты прав. Я не твой босс.
Я повернулась к Наките, и увидев ее глаза, испугалась.
— Накита, я и не твой босс тоже, но это моя жатва, поэтому я хочу, чтобы Шу все помнил.
— Ты мой босс, — сразу же заявила Накита, хмурым взглядом окидывая Шу. — Я поклялась следовать твоей воле и твоим приказам.
Я была О-О-ОЧЕНЬ рада, что Эйс ничего не слышит. Мне было не по себе уже от того, что это все происходит на глазах Шу.
— Быть твоим боссом — это не та жизнь, которую я хочу прожить, — сказала я, стараясь, чтобы она поняла. С умоляющим взглядом я повернулась снова к Барнабасу: — Барнабас, я обещала Шу, что он будет помнить сегодняшний день. Пожалуйста.
— Но я ничего не обещал, — сухо ответил он, но гнев, направленный на меня, уже уходил.
— Пожалуйста, — я почти умоляла.
Барнабас потихоньку расслабился и выдохнул:
— Я не могу позволить ему знать то, что ему не положено! Так не делается!
— Почему? — спросила я прямо. — Как могут люди как-то изменить свою жизнь, если они ничего не помнят? Увидят во сне? Это всё — полнейшая чушь.
— Полнейшая чушь? — повторила Накита, не понимая, о чем мы говорим.
— Я хочу, чтобы Эйс тоже все помнил, — решила я вдруг, — ни одному из них не нужно менять воспоминания.
Барнабас смотрел на Эйса, который все еще тупо моргал в трансе.
— Нет! — воскликнул он, и я услышала, как ангелы шепчутся между собой, делая ставки на то, как все закончится. — Этого не будет, — добавил он громко, глядя исподлобья на ангелов, они захихикали. — Таковы правила, Мэдисон.
Я не спускала с него глаз, постукивая пальцами по столу.
— Если хочешь, можешь смотреть, — сказал Барнабас, не глядя на меня. — Я изменю их память.
Схватив Шу за локоть, я потянула его себе за спину.
— Мм, Барнабас, — проговорила, наконец, Накита. — Я не думаю, что сказать "нет" темному хранителю времени — хорошая идея, даже если она не права. Она ведь может изменить время, в конце концов.
Стоя за мной, Шу тихо сказал:
— Я хочу все помнить.
— Память — это все, что у нас есть, — я все еще пыталась заставить Барнабаса понять мою точку зрения. — Именно поэтому мы делаем тот выбор, который хотим сделать. Как ты хочешь добиться от человека изменения своего пути, если ты задушишь прошлое во лжи?
Челюсть Барнабаса медленно разжалась, и я почувствовала звонок своей первой победы.
— Из-за этого могут возникнуть проблемы, — предупредил он, и я расслабила плечи, улыбаясь.
— Ну и что? — сказала я небрежно, — Шу ничего не скажет. — Я обернулась к нему: — Ты ведь будешь молчать?
Шу покачал головой, по-прежнему взволнованный:
— Мне никто не поверит. Мрачные жнецы? Ангелы-хранители? Хранители времени? Они запрут меня в психушку.
С другой стороны от меня раздался голос Накиты:
— Хранители времени сменяются не без причины, Барнабас. Кажется, в этом и состоит призвание Мэдисон. Изменения, изменения, изменения.
Барнабас снова нахмурился.
— Уведи его отсюда, — пробормотал он, и я облегченно выдохнув, схватила Шу за руку. Интересно, это только сейчас он такой добрый или планирует вернуться к нему позднее и все-таки изменить его воспоминания, чтобы я об этом не узнала?
— А как насчет Эйса? — спросила я, чувствуя себя так, словно у меня выросли крылья.
— Нет, — натянуто ответил Барнабас. — Ты получила Шу, Эйс же должен все забыть.
Я открыла рот, чтобы возразить, но замерла, когда ангел-хранитель Эйса пару раз закружился вокруг Грейс и подлетел ко мне, шепча:
Как Грейс сказала — жил был парень,
И мнил он лучшим сам себя.
На самом же деле, он был безумен,
И на это раскрыл ему ангел глаза.
О, правда?
Барнабас вопросительно приподнял брови, и я, отказываясь ответить на его невысказанный вопрос, прервала наш зрительный контакт и, чуть споткнувшись, повернулась к Шу.
— Пойдем, — позвала я его, — нужно взять бумажник.
Схватив его за руку, я потянула его к двери.
— А как насчет Эйса? — спросил он, оглядываясь, когда я отвернулась.
— Не смотри, думаю, что с ним все будет в порядке. — Колокольчики над дверью зазвенели, когда мы выходили, но я услышала, как Накита громко вздохнула. — Ангел-хранитель не позволит Барнабасу вмешаться в его память.
Шу все равно оглянулся, чтобы посмотреть через большое стекло.
— Ты уверена?
На улице было прохладно, и я обрадовалась, что на мне надет халат; я обняла себя руками и стала ждать. Мне было не холодно, но если бы я была жива, то замерзла бы.
— Мне говорили, что херувимы недалеко от Бога, — сказала я, с улыбкой подняв голову вверх и глядя на звезды. — Я думаю, ангел-хранитель может противостоять силе Барнабаса.
Покашливание Шу отвлекло мое внимание от звездного неба, и в свете фонарей я встретила его пораженный взгляд.
— Действительно? — пробормотал он, глядя на кафе, затем снова на меня. — Херувимы, да?
Я пожала плечами:
— Грейс. Только пообещай мне, что ты ни словом не обмолвишься о сегодняшнем дне.
Шу улыбнулся, глядя себе под ноги и носком ботинка ковыряя разбитый тротуар.
— Ты хочешь, чтобы я солгал?
Я не могла скрыть улыбку:
— Ну, я темный хранитель времени.
Внезапно в голове запульсировала боль, и мой амулет стал вначале теплым, потом холодным. Это Барнабас использовал свой камень, и я наблюдала, как он наклонился к Эйсу. Я не удивилась, когда Эйс очнулся, его пустой взгляд наполнился ненавистью, и он воскликнул:
— Пошли вы все в ад, долбанные жнецы!
Барнабас поймал мой взгляд сквозь стекло.
— Мэдисон! — пожаловался он.
Накита засмеялась, даже сквозь стекло было слышно:
— Я же говорила! Не связывайся с ней.
Улыбаясь, я отвернулась. Шу стоял передо мной, засунув руки в карманы.
— Я не хочу забывать об этом, — сказал он задумчиво. — Не хочу забыть ничего из этого.
— Ты не забудешь, — уверенно ответила я, и неожиданно мне в голову пришла одна идея — я прислонилась спиной к кирпичной стене кафе, развязывая шнурок на ботинке. Шу наблюдал, как я полностью расшнуровала ботинок со скрипучим звуком. — Вот, — сказала я, вручая шнурок ему. — Чтобы помнить все.
У меня перехватило дыхание, даже если я и не нуждалась в воздухе. Что, если он подумает, что я чудная или того хуже?
