Громова Галина - Бухта надежды. Задача — выжить
На асфальте виднелась цепочка их небольших капелек крови – будто руку кто‑то порезал…
Володин подогнал УАЗик прямо ко входу и только потом вылез из кабины, вытащив «макаров» из кобуры.
На стоянке, где с утра было машин десять – как рабочего, так и личного транспорта, сейчас стояло только шесть – значит, еще не все парни вернулись с патрулирования.
— Прикрывайте! – кинул через плечо Виктор и заглянул в приоткрытые двери.
За спиной, на улице послышался выстрел, заставивший капитана вздрогнуть.
— Еще одна собака, – негромко проговорил Серега. – Их трупы приманивают, видать.
— Воняет кровью. – Сообщил Виктор.
И, действительно, в холле, возле открытого обезьянника была большая лужа крови и выходящие из нее следы. Будто кто‑то прошелся по ней и, запачкав ботинки, потопал дальше. Зомбаков в обезьяннике не было…
— Какого черта?! Их что, кто‑то выпустил? – поинтересовался Володин.
— У меня другой вопрос – какого черта они здесь все еще делали? – буркнул Никитин, осматривая помещение. – Их пристрелить еще вчера надо было.
— Так надо. Было.
Битковского на месте не было, но из коридора появился Федюнин с калашом на плече.
— А, Никитин! Зайди к Смирнову, доложись о прибытии.
— А где все? Где Миха?
Мужчина с явно проступающей лысиной, которую он тщетно пытался спрятать, зачесывая волосы через макушку, немного замялся.
— У нас тут кое‑что случилось. Есть жертвы.
— Ни хера ж себе кое‑что, товарищ подполковник! Ни одного часового снаружи, по территории мертвые собаки шастают, а вы говорите «кое‑что случилось».
— Вот и двигай к шефу, ему и высказывай претензии. Понял? – Федюнин скрылся в дежурке, а Виктор бросился бежать, но не к начальству, а к Алёне.
— Жива?! – выдохнул капитан, увидев сидящую на стуле жену возле детской коляски. На его голос повернулись все обитательницы кабинета.
— Витя! Витенька! Тут такое… – Женщина прикрыла рукой рот, чтобы не разрыдаться и не разбудить детей.
— Т–ссс! Тихонько. Иди сюда, расскажешь.
Алёна тихонько встала со стула и вышла вместе с мужем в коридор, первым делом обняв его и поцеловав.
— Я точно не знаю, что произошло. Но в какой‑то момент послышались крики и выстрелы. Было довольно шумно. Я, как и тогда, в роддоме, заперла дверь и достала пистолет… – Виктор успокаивающе гладил жену по голове и одобрительно кивал. – А потом все утихло. Никитка и Сашка погибли и дежурный тоже – такой, растрепанный …
— Миха… – упавшим голосом пробормотал Виктор. – А кто такие Никита и этот… Саша?
— Да это мальчишки совсем. Они из детей сотрудников, которых сегодня утром доставили. Решили поиграть – один стащил ключи от этой клетки в холле, а другой пистолет.
— Они что, зомбаков выпустили? От шантропа, малолетняя!
Дальнейшие события даже и рассказывать не нужно было. Скорее всего, по каким‑то причинам, пистолет не выстрелил или если и выстрелил, то не попал… Ну не суть важно. И три оголодавших мертвеца сначала покусали пацанов, а судя по луже крови, покусали конкретно. Ну а потом уже разбрелись по зданию. Но почему Миха не помешал? Хотя что тут скажешь… он мог быть у шефа или же просто отключиться… Эх, Битковский!
Виктор вдруг ощутил такую злость – и на Мишку, что не увидел безобразия, и на пацанов, которые так и не поняли, что происходящее вокруг – не игрушки, а суровая и жестокая реальность, и на их матерей, которые не проследили за детьми. Никитин непроизвольно сжал кулаки, но, увидев испуганно распахнутые глаза жены, постарался успокоиться и тихим голосом проговорил:
— Хорошая моя, иди к Артёмке, а я к начальству.
— Хорошо. – Согласилась та. – Ужин скоро. Ты голодный?
— Как зверь. Ну, все, ступай.
Смирнов был как всегда в своем кабинете – раскрасневшийся, усталый и злой, под глазами образовались мешки, а усы были недовольно встопорщены, как у испуганного кота. Виктор и не знал, что такое может быть.
— А, Никитин… Ну что там?
— Хреново, тащ плковник! Перед воротами когда мы подъехали паслось около десятка зомбаков, а по территории бегало несколько издохлых песиков.
— Да в курсе я. Они через решетки забора протиснулись и на часовых напали. Кого‑то успели укусить, остальные отбились. А тут еще и это… – Сергей Сергеич устало поморщился, потирая грудь с левой стороны – видать, опять сердце шалит.
— Перебираться надо, Сергей Сергеевич! В городе все хуже и хуже, у нас перед забором как приманка для мертвяков – заблокируют нас и все… Амба!
— Да и без тебя знаю, что надо. Но куда? Куда мы всем этим табуном?
Виктор задумчиво глядел в окно…
— Может, к ВВ–шникам?
— Нужны мы им там… Тем более, другой конец города.
— А с военными частями связь есть?
— Битковский там что‑то пытался. А что?
— А если связаться с Казачинскими? И близко и не так людно…
— Так там же россияне стоят.
— Не только, наша часть тоже есть, но она еле живая.
— А ну‑ка, ну‑ка… – заинтересованно протянул Смирнов. – Поподробнее.
— Да что там подробнее, На Херсонесском мысе стоит Центр радиокосмического наблюдения. Можно к ним драпануть. Если примут, конечно.
— Ото ж. Если примут. – Сергей Сергеевич задумался, теребя свои усища. – Так. На вечернем совещании все более конкретно обговорим. А мне еще нужно кое с кем поговорить. Все, иди отсюда, Никитин!
— Сергей Сергеевич, еще вопрос.
— Давай, – кивнул начальник, что‑то ища в мобильном телефоне. – Только быстро.
— Много погибло ребят? – Шеф сразу же сник после этого вопроса и, отложив телефон в сторону, бесцветным голосом ответил:
— Битковский, пацаны, выпустившие мертвяков, дежурный Пономаренко, который на воротах стоял – его собака укусила и Юля Самойлова.
— Юлька тоже?! – не поверил Виктор.
— Да, она практически вместе с Битковским была укушена – выскочила на крики пацанов…
Вот так то… Перед глазами предстала белобрысая Юлька – девчонка еще совсем, в обтягивающих джинсах и угги, от которых Виктор плевался. Вечная память тебе. И тебе, Миха…
— Тела похоронили?
— Какое там! Некогда и негде. Да и не кому – еще не все вернулись.
— Ясно. – Устало промолвил Никитин. Хотя ничего не было ясно. И с каждым часом ясность все меркла и меркла. – Пойду я.
22 марта 10.00 Степан.
Спалось плохо. Всю ночь снилось ужасное лицо соседской дочки, черты которого почему‑то смазывались и становились похожими на черты лица Катерины… Степан часто просыпался посреди ночи оттого, что ему мерещился скрежет окровавленных пальцев об оконное стекло, он с ужасом распахивал глаза и фокусировал взгляд на окне – никого! Потом тихо вставал и на цыпочках подходил к окну, так и не решаясь выйти на балкон и посмотреть, никто ли не ходит по балкону, пытаясь проникнуть в квартиру.
