Татьяна Корсакова - Проклятый дар
– Про финансовые трудности откуда знаешь? – спросил Матвей, откашлявшись.
– А это, братишка, одно из немногих преимуществ моего нынешнего состояния, – ухмыльнулся Ставр. – Есть вещи, которые я вижу очень ясно. Вот, к примеру, напарник мой, оказывается, меня кидал неоднократно, железки за границу переправлял за бешеные бабки, а мне врал, что за бесценок местным коллекционерам отдавал. Ну, хотя как за бесценок, на жизнь хватало. Но все равно обидно, братишка.
Матвей сжал виски руками, крепко зажмурился. Информация прорывалась в затуманенный мозг с трудом, а даже если прорывалась, то не анализировалась, а просто сваливалась в кучу. Ставр – покойник, сам Матвей – медиум, очень весело…
– Еще коньяка жахни, – посоветовал Ставр.
– Шмальни, жахни – сердобольный ты, как я погляжу. – Матвей отодвинул от себя бутылку.
– Ну, не так чтобы очень, но жалостливый – это да. Когда еще живой был, детскому дому помогал. Я ж сам детдомовский, знаю, чего таким, как я, больше всего нужно. Когда одежки, когда технику бытовую, когда лекарства, если кто сильно заболеет. – Ставр вздохнул: – Думал, может, хоть с черного хода в рай прорвусь, а оно, видишь, как вышло: ни тебе рая, ни ада, болтаюсь между небом и землей, блин…
– А чего так-то, между небом и землей? – спросил Матвей. – Ты тоже, как эти? – Он кивнул в сторону занавешенного шторами окна. – Неприкаянный?
– Неприкаянный? – Ставр задумался. – А, пожалуй, что и так. Но я не такой, как эти. Я, как бы это поточнее выразиться? Я не живой и не мертвый – промежуточный вариант.
– Промежуточный вариант?
– Ну, она меня как-то по-другому обозвала, но смысл, я так понял, от этого не меняется. Я призрак-мутант! Меня даже вон эти, которые мотыльки, боятся. Я к ним со своим «здрасьте, товарищи по несчастью!» – а они от меня врассыпную.
– Кто тебя по-другому обозвал? – навострил уши Матвей.
– Старуха. Я тебе про старуху еще не рассказывал? Сейчас, братишка, расскажу…
* * *…Та граната не должна была рвануть, у него выработался нюх на такие вещи. А она, падлюка, рванула, и мир превратился в пылающий ад. В аду этом было так больно, что он, тертый калач и крепкий орешек, орал благим матом и звал маму. Сколько длился ад, сколько он орал, Ставр не помнил. Все закончилось в одночасье: и боль, и крик, и неимоверный жар. Он открыл глаза и увидел над собой разлапистую сосновую ветку. Ветка покачивалась от ветра, сыпала пожелтевшими иголками, тихо поскрипывала.
Выжил, чертяка! Первая мысль была яркой и радостной, но здравый смысл перехватил управление до того, как Ставр едва не рехнулся от счастья. Выжить-то выжил, но вот какой ценой? Оно, конечно, не болит ничего, и дышится полной грудью, но странно все как-то, словно в тумане. И сосновая лапа, и небо – все какое-то тусклое, неяркое. С глазами что-то? Да после такого взрыва запросто! И с глазами, и с руками…
Ставр, не вставая, вытянул перед собой руки. Руки как руки! Может, не совсем чистые, но уж точно совершенно целые, даже без единой царапины. А шандарахнуло ведь неслабо! Вот свезло так свезло! Ноги тоже были целыми, только левый ботинок расшнуровался, но это ж не беда, это ж мелочи. Главное, вот она – жизнь, пусть приглушенная, малость выцветшая, но вполне себе реальная. А что со зрением и, кажется, с нюхом не все в порядке, так это ерунда. Видать, контузило его.
На ноги он поднялся с легкостью, нигде даже не кольнуло. И голова не болит совсем, вот нисколечко. Странная какая-то контузия, честное слово. Ставр огляделся и присвистнул: ствол растущей невдалеке березы был весь иссечен свежими шрамами. Значит, все-таки не примерещилось, значит, рванула граната. Видно, в самый последний момент успел отшвырнуть. В рубашке родился, если умудрился выжить в такой катавасии. Надо будет непременно свечку поставить Николаю Чудотворцу за такое-то чудесное спасение. И пора завязывать с копательством. Человек он и так уже небедный, на спокойную старость по-любому хватит. Жизнь дороже. Все, выбираться пора!
Выбираться… А куда выбираться? Ставр осмотрелся, пытаясь сориентироваться на местности, но не сумел. Вот, кажется, знакомое все и одновременно совсем незнакомое. Деревца хилые, земля рыхлая и мягкая, поросшая мхом и лишайником, вон кусты какие-то с недоеденными зверьем ягодами. Не совсем болото, но уже и не лес. Только вот отчего ж не получается никак разобраться, что к чему? А компас? Про компас-то он едва не забыл. С компасом и беда не беда.
С компасом творилось что-то странное, стрелка крутилась волчком, как заведенная, не желала показывать направление. Может, тут какая магнитная аномалия? Может, оттого, что металла в земле много? Да сколько бы ни было того металла, не должен компас так себя вести! Ну пусть бы погрешности были, а тут вон какая свистопляска. Ставр громко выругался, сунул бесполезный прибор обратно в карман куртки. Значит, придется вспомнить заповеди юного следопыта: деревня на севере, а север там, где на деревьях больше лишайника. По солнцу бы сориентироваться, но где ж взять солнце в таком тумане?! Вон наползает со всех сторон. Все, решено! Будет выбираться, ориентируясь по лишайникам, пока вообще хоть что-то видно…
В том, что он заблудился, Ставр признался себе не сразу. Только лишь когда чутье и проклятущие лишайники завели его не в деревню, а в болото. И туман этот жуткий, такой, что аж волосы на башке шевелятся. Шепчется… Нет, ну точно шепчется! Еще одна природная аномалия. В этом медвежьем углу таких аномалий сколько хочешь. Сам виноват, надо было не водку жрать, а слушать, что старушка-хозяйка рассказывала про болото. Она, кстати, и про туманы предупреждала. Еще называла их как-то смешно – гадючьими. А почему гадючьи, не сказала. Или он сам не спросил? Не планировал он лезть в болото, оттого и не спросил. А теперь вот вам пожалуйста – и болото, и гадючий туман, еще и шепот этот. В кармане куртки Ставр нашарил пистолет, поудобнее перехватил рукоять, снова осмотрелся. По гадюкам, конечно, из ствола не шмальнешь, а вот если зверь какой, тогда запросто. Местные говорили, кабаны тут расплодились, а кабаны пострашнее волков будут, тупые и охочие до крови твари.
Справа что-то забулькало, заплескалось, точно гигантская рыбина ударила по воде хвостом. Ставр вздрогнул, развернулся всем корпусом, всматриваясь в туман. Да откуда ж на болоте рыба? Может, послышалось? Или булькнуло не особо, просто у страха глаза велики?
Снова всплеснуло, громко и яростно, на сей раз слева. Ну страх не страх, а какая-то тварь точно резвится в болоте. Интересно, какие в болотах твари? С биологией у него всегда было туго. С историей и географией хорошо, а с биологией – полный швах. Но не должно в этих краях водиться ничего масштабного. Кабаны, лоси, может, волки. Но ни кабан, ни лось в воду не попрется, уж в этом деле они поумнее человека будут. У них чутье… Додумать эту мысль до конца Ставр не успел, земля под ногами дрогнула, а туман пошел рябью из-за утробного не то стона, не то рыка. Ни хрена себе рыбка… Ставр вскинул пистолет, пальнул просто так, не целясь, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. Звука выстрела он так и не услышал, туман проглотил и пулю, и звук. Гиблое место, выбираться надо. Знать бы еще как…
