Сергей Арно - Квадрат для покойников
– Это Ленинец-Ваня, – сказал он, составляя тарелки на поднос. – Он у нас в квартире живет.
Из парадной вышли несколько веселых подростков, они с гоготом и улюлюканьями тащили черный гроб. Увидел Николай среди них и негритенка Джоржа. Он покрикивал на своих товарищей и, судя по всему, был среди них главным. На втором этаже с грохотом открылось окно, в него по пояс высунулась Мария Петровна.
– И чтобы духу его здесь не было! – крикнула она вслед несущим гроб ребятишкам.
– Возьми хлеб и вилки, – распорядился Владимир Иванович, вынося из кухни поднос с тарелками.
Николай оторвал взгляд от окна и, взяв то, что велено, понес в комнату.
– Теперь для нас самое главное Казимира из дурика выписать, – закурив после завтрака вонючую папироску, сказал Захарий. – В пригород ехать придется.
– Почему в пригород? – спросил Николай.
– Дурдом этот в пригороде, на природе, так сказать, располагается. Его только в один дурдом лечиться возят и на одно только отделение. Главное, как Эсстерлиса оттуда выкрасть?.. Эх, кабы вертолет, попроще бы было… Ну, не беда, средство есть. Сегодня пятница – день впускной, так что сегодня можно его заменить. Вот только на кого?
Владимир Иванович, убиравший со стола грязную посуду, удивился:
– Как это заменить?
– Имелся у меня приятель, – не обращая внимания на вопрос Владимира Ивановича, продолжал Захарий, – так тот за бутылку на все готов был. Показательный кретин, но он сейчас сам в дурдоме лечится. Так что придется вам, Владимир Иванович, вместо Эсстерлиса с психами пообщаться и похлебать дурдомовскую баланду.
Владимир Иванович застыл с тарелкой в руке.
– Но как же это я?.. Почему?.. Да и страшно мне, боюсь я умалишенных.
Увидев его испуганное лицо, Захарий ухмыльнулся и стряхнул пепел под стол, где заваленный узловатыми платками покоился Собиратель.
– Вы не переживайте, только на одну ночь. За ночь Казимир разбудит Собирателя и обратно вместо вас.
– А если он не захочет обратно? – резонно заметил Владимир Иванович.
– Ну, если не захочет, мы его силой… Но друга-то своего вы спасти желаете?
– Я согласен, – бросив взгляд под стол, обреченно выдохнул Владимир Иванович.
– О! Здравствуйте, милостивый государь, – увидев вышедшего на улицу Николая, воскликнул уже опохмелившийся недорогим одеколоном детина. – Книжку купить хотите, почтенный? Извольте… Вот у меня две книжки новые. Купите, уважаемый, не пожалеете. Две, третья тю-тю. Дал сегодня утром Ваське почитать, а он одеколона вкусил, и у него крыша изволила съехать – в дурик увезли. А его жена, стерва, изволила ему для развлечения книжку мою читать дать. Эх, хорошая книжка была – анатомическая… Купите, милостивый государь, хоть эти две – недорого отдам…
Но поняв, что Николай книжки покупать не хочет, детина удалился.
Николай направлялся в кондитерский магазин, куда послал его карлик, сказав, что в их деле, возможно, потребуются конфеты для подкупа санитарки.
Только он хотел войти в двери кондитерской, как возле него, взвизгнув тормозами, остановилась машина иностранной марки, дверца открылась, и из машины выскочила Леночка все в той же мини-юбчонке, футболочке, на которую сверху была надета новая кожаная куртка.
– Привет, Ссусик. А я тебя по всему городу разыскиваю.
Машина, кажется, не собиралась отъезжать, а так и стояла с приоткрытой дверцей. Николай сглотнул слюну, блуждая взглядом по ее телу.
– А я тебя разыскиваю, Ссусь. Когда мы с тобой уединимся.
– Ты сама, кажется, не очень-то хочешь, – возразил Николай. – Я хоть прямо сейчас, где угодно.
– Не стебайся. Ты мне сначала Эсстерлиса найти помоги. Пропал – ни слуху о нем, ни духу.
– В психушке он прохлаждается. На хрена он тебе? Японцам продавать?
– Эх, Ссусь, если б ты поумнее был и тогда его по башке треснул, мы бы с тобой в "мерседесе" любовью занимались.
Николай бродил взглядом по ее телу.
"Эх, мать честная!"
– А в каком он дурдоме? Не знаешь?
– Черт его знает, где-то за городом.
– Ну за это, Ссусь, тебе поцелуй.
Леночка подошла к нему и поцеловала в нос. Николай прихватил ее за талию, но она выкрутилась и побежала к машине.
Входя в магазин, Николай заметил, что за рулем "мерседеса", в котором он мог бы заниматься с ней любовью, сидел человек с японским лицом.
До психиатрической лечебницы час добирались электричкой, потом тряслись в автобусе и на месте оказались только в семь часов, когда солнце уже начало заходить.
Новые корпуса больницы удивляли опрятностью, безлюдием и пустотой газонов – ни единого зеленого насаждения. Захарий ориентировался на территории дурдома, как у себя в квартире. Он направился прямиком к двухэтажному зданию, стоявшему в стороне от остальных и глядящему своими окнами в поле, за которым виднелся лес.
Из-за угла здания вдруг вывернула стайка мужчин в пижамах, сопровождаемых двумя санитарами в белых и таких же грязных, как у Захария, халатах.
– Осторожно, мои буйные, а твои? – несмотря на малый рост, почему-то признав его за главного, обратился санитар к Захарию.
– Мои тоже, – бросил Захарий и бесстрашно прошел мимо шуганувшихся к стене буйных мужчин в пижамах.
Они благополучно разминулись с остолбеневшими и напуганными пациентами.
– Нас что, тоже приняли за… – Николай покрутил у виска пальцем.
– Приняли, – подтвердил Захарий, бодро шагая впереди всех.
После случайной встречи Владимир Иванович совсем сник, и когда они дошли до нужной двери, остановился как неживой и уставился молча в пустоту.
– Это еще чего? – на него снизу строго глядел Захарий. – Значит, бунтовать, значит, друга своего?..
– Не могу я, начальник, хоть что со мной делай.
Захарий с высоты бросил на него взгляд и брезгливо отвернулся.
– Может, я тогда, – выдвинул Николай свою кандидатуру.
– Молод еще… Хотя он только все дело испортить может. Давай тебя. Значит, план тот же. Пошли.
Владимир Иванович остался на воле и не захотел идти с ними в помещение, опасаясь, что его, обманув, могут заключить в дурик против воли.
Поднялись на второй этаж, Захарий заглянул в окошко.
– Оформите заказ пациента письменно, – ответил ему женский голос.
Из окошка протянули бумажный бланк. Захарий заполнил его, после чего они прошли в пустую комнату с одной длинной привинченной к полу лавкой. На лавке никого не было, зато в углу, переминаясь с ноги на ногу, стоял пациент в коричневой, фланелевой пижаме.
– Здорово, Казимир! – обрадовался Захарий, издалека протягивая ему руку.
Николай не стал подходить к больному, а остался возле двери, будучи уверенным, что Захарий обознался: уж слишком этот долговязый заросший щетиной тип, на десять сантиметров выросший из размера пижамы, не был похож на Эсстерлиса.
