Светлана Ольшевская - Большая книга ужасов 34
В разговор немедленно вклинилась веснушчатая девочка лет двенадцати:
– Ой, а мне мама рассказывала, она в газете читала про один случай. Давно читала, еще когда в школу ходила…
– Знаю я эти газеты, – пренебрежительно заявила ее соседка. – Так и пестрят сенсациями типа «Солнце взорвется в 2012 году» или «Внуки превратились в оборотней и съели бабушку»!
– Таких газет, Анжела, моя мама не читает! Это было в серьезном издании!
– Анжела, не нравится – не слушай, – вмешалась Маша, бывшая в этой компании явно за старшую. – Рассказывай, Кристя.
– Там милиционер рассказывал, из Киева, что с ним было. Однажды они с напарником поздно вечером патрулировали свой участок – вдоль днепровской кручи.
– А что такое круча? – спросила маленькая Настюша.
– Это такой высокий и крутой берег реки. Идут они, вдруг видят – ковыляет впереди какая-то несуразная фигура. Ну, они подумали, что пьяный, хотели задержать. Пошли ему наперерез, а он бросился наутек. Милиционеры – за ним, а он вниз по круче побежал и нырнул в какую-то темную дыру на склоне. Они тоже туда подошли, смотрят – это ход в глубь горы. Ну, милиционерам интересно стало, что же там такое, они следом и бросились. Идут, фонариками ход освещают, он извилистый, а стены из старого кирпича сложены. Шли-шли, вдруг слышат, очень тяжелый топот сзади и хриплое, надсадное дыхание, как у зверя – кто-то за ними гонится. А может, это и был зверь? Ну, милиционеры не стали дожидаться нападения, бросились бежать со всех ног. По дороге отстреливались, но оно не отставало, топот и хриплое дыхание слышались все ближе: «Хых, хыых!»
Ход разветвлялся, и им повезло – они свернули в одну сторону, а это существо пронеслось мимо – в другую, и его не стало слышно. А вскоре откуда-то сверху раздались истошные женские крики, которые, впрочем, быстро прекратились. В общем, долго они бродили в поисках выхода и в конце концов выбрались наружу через заброшенный, заваленный ветками колодец. И оказались в лесу, который называется Го… Голосеевский, да, правильно. Вид у них был жалкий – они потеряли фуражки, фонарики, этот, который рассказывал, пистолет где-то уронил, а его напарник – свой бумажник. Но были рады, что хоть живыми выбрались. А в лесу в тот день нашли растерзанное тело молодой женщины.
Через некоторое время у напарника стал болеть сын. Врачи ничего не могли понять, а парню делалось все хуже и хуже. Родители перепробовали уже все и однажды решили обратиться к бабке-знахарке, про которую говорили, что она много умеет и знает. И сказала им эта бабка, что изображение их сына лежит где-то в очень плохом месте, поэтому она помочь бессильна. Тут отец и вспомнил, где потерял свой бумажник, а ведь в нем была фотография сына!
– И зачем ее туда вставлять было? – удивилась Настюша.
– Некоторые люди вставляют в кошельки и бумажники фотографии близких, – ответила Кристя.
– По-моему, это глупо! – вмешалась еще одна девочка. – Мало ли что случиться может? А вдруг кошелек украдут, и фото попадет в нехорошие руки…
– В общем, хотели они пойти поискать, да обнаружили, что ход на круче обвален и засыпан землей. А колодца в лесу так и не нашли. Так парень и умер, и врачи не выяснили, отчего.
На какое-то время все замолчали, обдумывая услышанное. Наконец заговорила Маша:
– Я про Голосеевский лес в Киеве слышала много странного. Но знаете, я привыкла таким вещам доверять, но проверять.
– Моя тетя рассказывала, – вставил Денис, – что в глубокой древности на месте Киева стоял другой город, не менее значимый по тем временам.
– Так, может, это и был Киев, просто он на самом деле древнее, чем думают? – спросила Маша.
– Нет. Тетя говорила, что его разрушили, и только через полтора столетия на его месте основали Киев. Она еще многое рассказывала, но я тогда маленький был, всего не помню.
– Со мной один случай произошел, – медленно, словно цедя слова, отозвалась самая старшая из девочек, брюнетка лет пятнадцати, одетая в черные потертые брючки, черную водолазку и с черным же маникюром. – Наша компания постоянно тусовалась на заброшенной стройке. Там спокойно, место на отшибе, никто не мешает. Но однажды явились новые хозяева и погнали нас оттуда. Негде стало тусоваться, хоть в школу иди! А у нас в компашке один чувак имелся с девятнадцатого поселка, – забыла, как звали, – говорит, знаю место, где нас никто не достанет, только через двухметровый забор перелазить надо. Ну да разве это для нас проблема? Пошли мы с ним в поселок, там дома одноэтажные, дворы, огороды. Ну, говорю, где тут место нормальное? Приводит он нас к большому забору, а за ним деревья старые, над всем поселком высятся. И железные ворота, запертые, судя по всему, очень давно: под ними не только трава, но и пара молодых кленов вырасти успела, а вокруг пустырь. Тот чувак суковатое бревнышко к забору приставил, мы и залезли. По ту сторону оказался огромный двор, весь заросший деревьями и кустарником, а чуть дальше за этими зарослями виднелось высокое одноэтажное здание, судя по архитектуре, очень старое, с разными дореволюционными наворотами. Мы сразу загорелись желанием в него заглянуть, но чувак заявил, что это бессмысленно, там на всех окнах решетки и дверь железная, да и вообще, лучше держаться от того здания подальше. Действительно, окна и двери оказались заперты и зарешечены. Это явно было какое-то детское заведение – садик или школа, потому что хорошо сохранилась площадка с качелями-каруселями и павильончик, в котором мы и стали постоянно собираться. Было классно – никто нам не мешал, местная молодежь туда не заглядывала, наверное, лень было через забор перелазить.
Так мы там все лето и половину осени протусовались. И вот один раз в ноябре сидели мы в павильончике вечером, музон слушали. И вдруг Колька Шаров показывает куда-то пальцем и говорит: «Что это светится?» Мы посмотрели – а светилось-то окно этого самого здания в глубине двора. Листья уже облетели, и здание было хорошо видно. Мы очень удивились, кто мог пройти мимо нас незамеченным, тем более что ворота заперты. Правда, чувак этот местный переживал, говорил, что не пойдет туда и чтоб мы тоже не ходили. Но его не стали слушать, пошли, и он с нами.
Подходим ближе – действительно, окно светится, но не электрическим светом, а каким-то тусклым, как от свечки. Заглянуть не получилось, окна высоко расположены и изнутри чем-то завешены. Мы посмотрели – дверь заперта, решетки везде на месте. Ну, постояли немного и разошлись. А на следующий вечер снова там собрались. Сидели в павильончике, а потом кто-то вспомнил про освещенное окно. И мы опять пошли к зданию, интересно же. Стояла глухая темень, и Наташка Кремнева освещала путь фонариком. На этот раз все окна были темными, что нас сильно разочаровало. Чувак местный нервничал, торопил уйти. В общем, решили мы это здание вокруг обойти, со всех сторон посмотреть. Зашли с тыла, идем между зданием и забором, а Наташка на окна фонарь направляет. Из-за этого даже один раз кто-то чуть в открытый люк не упал. Наташка тогда посветила вперед – вдруг там еще люки. Люков не оказалось, она подняла фонарь, осветив ближайшее окно… А оттуда на нас смотрит ребенок! Приставил лицо к стеклу и смотрит!
