Кендари Блэйк - Анна, одетая в кровь
— Моя цель заключалась в том, чтобы убить ее.
— Разве? Может, ты должен был всего лишь остановить ее? — она откидывается назад на стул, сжимая кружку кофе обеими руками.
— То, что ты делаешь — и делал твой отец — никогда не рассматривалось как возмездие. Речь идет даже не о жажде мести или о чаше весов, склоненной не в твою сторону. Это не твой долг.
Я провожу рукой по лицу. Мои глаза слишком устали, чтобы смотреть прямо перед собой. Мои мысли слишком утомились, чтобы ясно думать.
— Но ты остановил ее Кас, не так ли?
— Да, — отвечаю я, но не знаю как. Все случилось слишком быстро. Я действительно уничтожил темную сторону Анны или просто позволил ей скрыть ее?
Я закрываю глаза.
— Не знаю. Думаю, что это так.
Моя мама вздыхает.
— Перестань пить кофе, — она отбирает у меня чашку. — Возвращайся назад в постель. А затем пойди к Анне и выясни, кем она теперь стала.
* * *Я много раз наблюдал за сменой сезонов. Когда ты не отвлекаешься на школу и друзей, на то, какой фильм выходит на следующей неделе, у тебя появляется много времени, чтобы наблюдать за деревьями. Осень в Тандер-Бэй намного красивее, чем где-либо еще. На улице становится красочно. Суетливо. А также более ветрено. Один день выдается холодным и влажным, с линией серых облаков, а другие дни выглядят как сегодня, где солнце светит, как в Июле, и ветер настолько легкий, что подхватывает листья, словно блестки, и кружит их.
Я взял машину мамы. Теперь я еду к Анне после того, как высадил маму возле магазина в центре города. Она сказала, что назад домой ее подвезет друг. Я рад был услышать, что у нее появились друзья. Будучи от природы спокойной и открытой, ей с легкостью удалось их завести. В отличие от меня. Не думаю, что вел себя как мой отец, но я замечаю, что действительно не могу вспомнить об этом и это беспокоит меня, поэтому я не слишком нагружаю свои мысли. Я бы предпочел верить, что память где-то там, прямо под поверхностью, будь оно на самом деле так.
Пока я направляюсь к дому, замечаю тень, движущуюся с западной стороны. Я закрываю глаза, так как они слишком устали…пока тень не меркнет и не показывает свою бледную кожу.
— Я далеко не отходила, — говорит Анна, когда я подхожу к ней.
— Ты скрываешься от меня.
— Я сразу не была уверена, кто это. Я должна быть осторожной. Не хочу, чтобы меня кто-нибудь увидел. Даже если теперь и означает, что я могу покинуть этот дом, я все равно мертва, — она пожимает плечами.
Она такая открытая. Все вокруг, должно быть, приносит ей вред и не подлежит пониманию.
— Я рада, что ты вернулся.
— Мне нужно знать, — говорю я, — опасна ли ты все еще.
— Нам лучше зайти внутрь, — отвечает она, и я соглашаюсь.
Кажется странным видеть ее на улице под лучами солнца, озирающейся на весь мир, как девушка собирает цветы ясным днем. Кроме того, каждый может внимательнее приглядеться и увидеть, что она в состоянии носить не только белое платье.
Она ведет меня в дом и закрывает дверь, словно доброжелательная хозяйка. В доме тоже что-то изменилось. Серый свет исчез. Отчетливые бесцветные лучи солнца пробиваются сквозь окна, хотя этому и препятствует грязь на стекле.
— Это все, что тебя волнует, Кас? — спрашивает Анна. — Тебя интересует, буду ли я продолжать убивать снова? Или же ты хочешь знать, в состоянии ли я это делать?
Она держит руку перед своим лицом, и темные вены оплетают пальцы. Ее глаза чернеют, а платье окрашивается кровью и проступает сквозь белую ткань намного сильнее, чем раньше, повсюду разбрызгивая капли.
Я отпрыгиваю в сторону.
— О Боже, Анна!
Теперь она парит в воздухе, немного вертится, словно кто-то напевает ее любимую мелодию.
— Так я не выгляжу милой, правда? — она морщит носом. — Здесь нет зеркал, но я вижу себя в отражении окон, когда лунный свет достаточно яркий.
— Ты до сих пор такая же, — шокировано сообщаю я. — Ничего не изменилось.
Когда я упоминаю об этом, ее глаза суживаются, но затем она выдыхает и пытается мне улыбнуться. Это не срабатывает, хотя она и стремится выглядеть как готичная цыпочка Пинхэд[41].
— Кассио. Разве ты не видишь? Все изменилось! — она опускается на пол, но чернота с глаз и непроницаемое облако волос никуда не уходят.
— Я никого не буду убивать. Я никогда не хотела этого, но, как бы то ни было, это все же я. Думала, что это было проклятье, возможно и было, но… — она качает головой. — Когда ты ушел, я пыталась сделать это. Я должна была знать, смогу ли я, — она смотрит мне прямо в глаза.
Чернильная темнота сходит, показывая Анну настоящую.
— Битва окончена. Я выиграла. Ты помог мне в этом. Во мне больше нет двух половинок. Знаю, ты, должно быть, считаешь, что это выглядит чудовищно, но я чувствую себя сильной. В безопасности. Может быть, я чего-то и не понимаю.
На самом деле, в это легко поверить. Для кого-нибудь, убитого таким способом, чувствовать безопасность, вероятно, главный приоритет.
— Верю, — мягко отвечаю я. — Сила, которой ты владеешь. Она похожая на мою. Когда я направляюсь к населенному призраками месту с атаме в руках, я чувствую себя сильным. Неприкосновенным. Такое опьяняющее чувство. Не знаю, ощущали когда-либо люди что-нибудь подобное? — я переставляю ноги. — А затем я встречаю тебя, и все идет коту под хвост.
Она улыбается.
— Я прихожу в этот дом таким великим и мощным, а ты используешь меня для игры в гандбол, — я ухмыляюсь. — Заставляешь парня чувствовать себя чертовски мужественно.
Она скалит зубы.
— Ты показался мне отважно смелым, — ее улыбка колеблется. — Ты не принес его сегодня с собой. Свой нож. Я всегда ощущаю, когда он рядом.
— Нет. Уилл забрал его, но я его верну. Этот нож принадлежал моему отцу, поэтому я не отдам его, — но затем я удивляюсь. — Как ты можешь чувствовать? На что это похоже?
— Когда я впервые увидела тебя, я не знала, что это было. Я ощущала его ушами, что-то отдавалось в моем животе, жужжало под музыку. Что-то очень мощное. Хотя я и знала, что оно может уничтожить меня, все-таки увлеклась им. А потом, когда твой друг порезал меня…
— Он мне не друг, — говорю я сквозь зубы. — Действительно нет.
— Я почувствовала себя так, словно из меня стали выкачивать энергию. Начинаю идти туда, куда оно приказывает мне. Но было что-то не правильно. У него есть собственная воля. Он хотел находиться в твоих руках.
— Поэтому он не навредил бы тебе, — облегченно отвечаю я. Не хочу, чтобы Уилл пользовался моим ножом, и мне все равно, как по-детски звучат мои слова. Это мой нож.
Анна отворачивается, размышляя.
