Чарльз Линдли - Книга привидений лорда Галифакса, записанная со слов очевидцев
Я рассказала эту историю (добавила мисс Копли) так, как слышала ее от К. Уалронд, однако я не уверена, что шум подъезжающего экипажа слышит только хозяин. По-моему, не знающие этой легенды тоже не могут избежать наваждения. Если они ничего не слышали, то возможно, лорд Гастингс был просто пьян или у него помутилось сознание. Когда я рассказала историю на следующий день, кто-то, уже знавший ее, добавил, что лорд Гастингс заключил пари по поводу своей смерти.
– С кем? – спросила я.
– С одним своим другом, на то, что не умрет. Внакладе лорд Гастингс в любом случае не останется. Если он будет в живых, то выиграет, а если умрет, то не сможет заплатить; и выигравший все равно ничего не получит, поскольку долги чести не переходят по наследству. Я могу поверить во все это. Легенда, разумеется, существует. Происшествие в гостиной в Донингтоне на самом деле имело место. До первого января 1869 года осталось еще четыре с половиной месяца.
Лорд Гастингс умер 10 ноября 1868 года.
Шуршащая леди из Линкольна и другие истории
Мисс Нэш, одна леди из Индии, прислала эти истории в подарок лорду Галифаксу.
Каждому из моих дедушек приснилось по вещему сну. Мой дед со стороны отца, доктор Нэш (один из тех, кого Дин Черч в своей книге, посвященной Оксфордскому движению[23], называет «предтечами» того расцвета), был в Шотландии и собирался на следующий день отправиться в обратный путь, как всегда в экипаже. Ночью ему приснилось, что экипаж перевернулся и все пассажиры (одним из которых он должен был быть) погибли. Сон был настолько реальным, что он отложил свою поездку. Экипаж действительно разбился, и пассажиры погибли.
Дедушке со стороны матери по окончании школы отец его товарища предложил должность клерка в Линеен-Холл, в Дублине. Он принял предложение, вызвав негодование отца, который, вероятно, хотел, чтобы он сидел дома и оплакивал безрассудство деда, который промотал состояние, оставив своей семье жалкие две сотни фунтов в год. Однажды ночью дедушке приснилось, что его послали в банк за деньгами (дело, которое ему как младшему клерку прежде никогда не поручали), и, пока он там находился, пришел человек и представил чек, подпись на котором, как мой дедушка знал во сне, была подделана. Он шепнул об этом кассиру, и мошенничество было раскрыто. На следующий день все произошло точно так, как во сне. Молодого клерка послали в банк, пришел человек с чеком и протянул его кассиру вслед за моим дедушкой. Чуть ли не против воли он шепнул, что подпись подделана; так на самом деле и оказалось, и мой дедушка был вознагражден. Но он часто повторял, что никогда не забудет охватившего его ужаса, когда он осознал, что лишь на основании сновидения выдвинул серьезнейшее обвинение против абсолютно незнакомого человека.
Мой отец десять лет провел в Западной Австралии. Одно время он присматривал за овечьим пастбищем брата в глубинке. Мистер X., один из преуспевающих поселенцев, живших в той местности, часто говаривал о желании съездить на родину. Поэтому никого не удивило, когда один из его друзей, решивших его навестить, застал управляющего, который сообщил, что мистер X. уехал на два года, поручив ему вести дела. Однако через какое-то время случилось этому же самому другу вновь проезжать по тем местам. И он был очень удивлен, увидев X., сидящего на изгороди. «Привет, X.! – крикнул он. – Я думал, ты уехал домой». Тот ничего не ответил, слез с изгороди, отошел на некоторое расстояние и исчез. Тогда этот друг, обсудив случившееся с соседями, вернулся с несколькими следопытами-аборигенами, которые, осмотрев все вокруг, сказали: «Мозги белого человека». Затем они прошли по следам до того места, где X. исчез, и сказали: «Умирать». Неглубоко под землей нашли тело мистера X. Управляющего арестовали, и, конечно же, все, включая моего отца и дядю Ричарда, пошли в суд. Вначале преступник настаивал на своей невиновности. Но когда была рассказана история о появлении X. и о том, что обнаружено тело, управляющий во всем сознался. Он сказал, что рассчитывал за два года прибрать к рукам деньги и скрыться. Мой дядя и отец слышали признание убийцы, и это записано с их слов.
Чарльз Грэй, служивший священником в Рэтфорде и Блите (Нотте), рассказывал нам, что его брат, который был адвокатом Йоркского капитула, жил когда-то в старом доме в Клоузе. У него был маленький сын, который вскоре после того, как они переехали в тот дом, стал говорить о каком-то «старом джентльмене», который заходит к нему в детскую, когда там никого нет. Вначале все решили, что он фантазирует или что ему все приснилось, но ребенок говорил о том, что видел, с такой убежденностью, что отец, попросив мальчика как можно подробнее описать старика, отправился в соборную библиотеку, чтобы выяснить историю дома. Он узнал, что в доме некогда жил дядя Лоуренса Стерна, и на портрете в библиотеке он изображен одетым в точности так, как описывал его сын.
Одно время мы жили в Линкольне. Мой дядя Пери жил тогда в Уаддингтоне, в четырех милях от нас, на Линкольн-Клифф. Он был женат на сестре моей матери и написал «Историю Церкви для учащихся» и другие книги. Примерно на таком же расстоянии, как до нас, только дальше по Линкольн-Клифф, располагался Хармстон; и я помню, как ребенком, гостя в Уаддингтоне, ходила на прогулки в Хармстон-Холл, который казался мне заброшенным и пустынным. Владелец, друг, если не ошибаюсь, Георга IV, бежал из страны по какой-то неизвестной причине, и на имение был наложен арест судом лорда-канцлера. Через несколько лет после того, как мы переехали в Линкольн, я стала раз в неделю ходить в Уаддингтон, чтобы изучать латынь и староанглийский с моим дядей Пери. Однажды он рассказал мне, как ему довелось быть в Хармстоне в качестве свидетеля, когда судебные чиновники открывали дверь комнаты, которую хозяин дома запер, перед тем как бежал тридцать лет назад. Дядя Пери говорил, что комната выглядела так, словно гости внезапно выбежали из-за стола: стулья были перевернуты, бокалы валялись на полу вместе с заплесневелыми, покрытыми пылью остатками еды, словно там случилось нечто страшное. Говорили, будто хозяин неожиданно сообщил гостям, что его жена сбежала с лучшим другом, попросил всех разойтись и на следующий день уехал за границу. Однако дядя Пери говорил, что, вероятнее всего, причиной их бегства было некое ужасное событие. И это скорее всего так, ведь ни о жене, ни о ее любовнике никто больше ничего не слышал.
Моя сестра основала школу, а я, едва закончив обучение, должна была взять на себя руководство, и потому, оставив все дела, присоединилась к семье в Линкольне.
Пока мы жили там, две наши пансионерки, милые девочки, дочери фермера-джентльмена, жившие в Хармстоне, как-то в один из выходных пригласили нас с М. на чай. После длительной прогулки мы обнаружили, что живут они в Хармстон-Холле, так как фермер взял там в аренду землю. Мать девочек рассказала нам, что в доме обитают привидения, о чем она не имела ни малейшего понятия до того, как семья туда переехала. В первую же ночь, как только пробило одиннадцать, она услышала громкий крик ужаса, и кто-то бросился вниз по лестнице и упал у двери. Она решила, что кому-то из детей приснился страшный сон в незнакомом месте, и побежала открыть дверь, но там никого не было. Это повторялось каждую ночь, ровно в одиннадцать, и она уже начала привыкать. Я, вспомнив старинные истории, спросила: «Почему же никто не разобрал камин?». Казалось, никому даже в голову такое не приходило, к тому же все произошло очень давно. Возможно, жена и друг бывшего хозяина были убиты и похоронены под камином в той самой запертой комнате. Сын прежнего хозяина вернулся, он жил и умер в Уаддингтоне, и местные жители, как я полагаю, опасались его. Несколько человек пытались поселиться в Хармстон-Холле, но никто из них не задерживался там надолго. Один промышленник довольно основательно его перестроил, но его жена повредилась рассудком, и они уехали оттуда. Наконец старый хозяин умер, и имение продали владельцу чугунолитейного завода в Линкольне. Не знаю, как ему там живется, и случались ли там еще какие-нибудь необычайные происшествия.
