Наталья Александрова - Тайна золота инков
– Таким, с которыми шутить нельзя! – добавил напарник. – Один Щебень чего стоит!
– Брал-то он под свой магазин, – продолжил бежевый. – А когда стали разбираться – оказалось, что этот магазин ничего не стоит: помещение на аренде, товар весь взят на реализацию. А Федор под шумок слинял на Большую землю… а так нормальные пацаны не поступают. Вот мы и приехали с ним покалякать.
– Может, все-таки возьмем ее? – раздумчиво проговорил черный.
– А смысл? – вздохнул бежевый. – Он ради нее суетиться не станет, не тот человек! Ты же знаешь Федьку… помнишь, тогда, с Лариской из Костиного ресторана…
– Да, было дело! – Черный хмыкнул, уставился на Алю недобрым взглядом и проговорил: – Ладно, живи! А Федору своему передай, если еще увидишь его, что друзья заходили, с пламенным сибирским приветом!
– Именно что с пламенным! – осклабился бежевый. – Если он до конца месяца не рассчитается с долгами – будет ему пламенный привет! Мы-то люди добрые, терпеливые, а вот Щебень не любит, когда его за лоха держат. Может и паяльником…
Дверь за незваными гостями с грохотом захлопнулась, но Аля еще несколько минут неподвижно стояла посреди прихожей, пытаясь прийти в себя.
Дикий, животный страх, охвативший ее при виде нежданных гостей, понемногу прошел, но на душе стало темно.
Ну да, тюменские гости сказали ей, что Федор вовсе не такой удачливый бизнесмен, каким представляется. Он владеет всего лишь небольшим магазином, да и тот весь в долгах… может быть, они все выдумали?
Да нет, они совершенно не похожи на людей, способных что-то выдумать из любви к искусству, а смысла в этом нет. Им врать совершенно ни к чему. Они за долгом своим приходили, хотели даже ее, Алю, в заложники взять. Да только у нее ума хватило сказать, что она Федору никто, случайная девица, подхваченная вчера в ресторане.
И те двое поверили, потому что они Федора знают лучше, чем она, оттого и не стали с ней связываться. А если бы она сказала, что они близко знакомы, то вполне могло быть, что эти уроды прихватили бы ее с собой, чтобы шантажировать Федора. А он бы и пальцем не шевельнул, чтобы ее спасти. Кто она ему?
«Спокойно, – сказала себе Аля, – что-то меня заносит. Этих типов я тоже впервые вижу, может, они нарочно пугали? Хотя зачем им…»
Но Федор, несомненно, ей врал. Притворялся этаким простым, незамысловатым парнем, слов умных не знает, человек дела!
Ага, магазин французских деликатесов держит, а сам не знает, что такое фуа-гра!
С какой целью он врал? Просто распускал перед ней хвост, как все мужчины, хотел показать, какой он крутой и удачливый? Или за этим враньем стоит что-то другое, куда более серьезное?
Да хватит прятать голову в песок! Разумеется, она, Аля, нужна была ему только для того, чтобы помогла без проволочек получить страховку! Раз он весь в долгах, то страховка окажется очень кстати! Да что там – она его просто спасет! Вон, эти двое из Тюмени уже на квартиру глаз положили!
Господи, ну какая же она дура! Поверила примитивным мужским штучкам, да Федор не слишком и старался, она сама все додумала! Сама для себя построила мышеловку, даже сыр в нее сама положила! «Сибуй» – ну надо же!
Аля спохватилась, заперла дверь на замок, повернулась, чтобы уйти из прихожей.
На полу валялась светлая куртка Федора.
Она машинально наклонилась, чтобы поднять ее и повесить на прежнее место, чтобы все здесь осталось как было, и увидела какую-то бумажку, выпавшую из кармана. Спереди по куртке шла полоса грязи, как будто велосипедист проехал.
Аля покачала головой, потом подняла бумажку, равнодушно взглянула на нее.
Кассовый чек с бензозаправки.
Иностранный. Все надписи на каком-то славянском языке, но латинским шрифтом.
Номер помпы, сорт и количество проданного бензина, общая сумма – сто сорок злотых…
Злотые… это ведь польская валюта, значит, чек с польской бензозаправки.
Аля невольно вспомнила свою недавнюю поездку. У нее по карманам до сих пор завалялось несколько злотых.
И вдруг ее словно обухом по голове ударили.
Чек с польской бензозаправки лежал в кармане Федора.
Но ведь Федор говорил ей, что никогда не был в Польше! Зачем ему было ее обманывать?
А зачем он наврал ей про свой успешный бизнес в Тюмени?
Она снова уставилась на злополучную бумажку.
Да, никакого сомнения – сто сорок злотых! Ниже отпечатана дата.
Ей стало совсем плохо.
Шестое июля. Те самые дни, когда она сама была в Польше. Всего за два дня до смерти профессора Любомирского.
Как говорил ей симпатичный польский капрал?
Чтобы определить подозреваемого, он перебрал всех, у кого была возможность совершить убийство и у кого был мотив.
Ее саму капрал исключил из числа подозреваемых, потому что у нее не было мотива, хотя и была возможность. А вот у Федора как раз мотив есть.
Она убедилась в этом сегодня, когда узнала, что он должен большие деньги серьезным людям из Тюмени. В этой ситуации страховка профессора может его спасти. Да еще и дорогая квартира, которую он унаследует…
У Федора есть мотив, но до этой минуты Аля была уверена, что у него не было физической возможности совершить убийство, потому что в момент преступления его не было в Польше.
И вот злополучный кассовый чек переворачивает все с ног на голову…
Как же он так прокололся, с чеком-то? А ведь он измазал чем-то куртку еще в Польше, поняла Аля. Приехал и бросил ее в прихожей, носить ее нельзя. Жены-то нету, чтобы проследить, бельишко постирать, вещи в химчистку отдать… На домработницу Федор не зарабатывает.
Прежде чем вещь стирать или сдавать в чистку, люди обычно карманы тщательно обшаривают, чтобы чего нужного не лишиться. А он сунул чек машинально в карман да и забыл о нем. Ну, вылетело из головы совершенно. У него забот-то здесь, в городе, полон рот. Нужно от кредиторов прятаться, квартиру в наследство оформлять, да еще дурочку из страховой компании охмурять, чтобы денежки скорее выплатили. Земля у него под ногами горит, а тут какой-то чек с заправки, да кто поверит этой бумажке!
Федор был в Польше именно в те дни, когда убили его дядю, что и делает его подозреваемым. Но даже не это самое страшное. Самое страшное – что он соврал ей, сказал, что никогда не был в Польше, и сказал до того, как узнал о дядиной смерти и об унаследованных деньгах.
Значит…
Значит, он знал об этом раньше, до того, как она ему об этом сообщила. А перед ней ловко разыгрывал удивление и неосведомленность. Потому что хотел убедить: он не имеет никакого отношения к дядиной смерти.
И еще… пустил в ход все свое мужское обаяние, чтобы вскружить ей голову, свести ее с ума, сделать своим слепым орудием. Чтобы она помогла ему получить страховку.
