Скотт Вестерфельд - Прикосновение тьмы
— Успеть к чему?
— Мы устроили погром у Констанцы. Весь день слышу слухи по всей школе. Грейфуты наверняка знают, что это наших рук дело. И скоро нам не поздоровится.
— Может быть, — ответила Мелисса. — Поэтому мы и обыщем дом Констанцы, как ты сказал.
Он остановился и посмотрел на нее.
— Ты слушала?
Она улыбнулась.
— Я всегда слушаю. По крайней мере, пытаюсь. Так насколько сложно будет выяснить, что у них на уме?
Рекс вздохнул.
— Очень сложно. Мы сами не знаем, что ищем, а Грейфуты уже наверняка замели все следы в Биксби. Если в пятницу мы ничего не найдем, то придется ехать в Броукен Эрроу, где нас не защитит тайный час. А если родители Джессики будут по-прежнему так непримиримо настроены, мы вряд ли сможем взять ее с собой в обычное время суток.
— Можно изменить их настрой, Рекс.
Он покачал головой.
— Мы уже пытались.
Мелисса почувствовала кислый привкус гноящейся вины Рекса — отличный пример того, как нечто, что тебя не убьет, может здорово испортить жизнь.
— Ладно, как хочешь. Может, Десс нам поможет. Ее последний проект, похоже, сошел на нет. Сегодня я не засекла у нее никакой мозговой активности, за исключением самодовольства. Она будет искать, к чему приложить руки. Мы можем показать ей, что нашли в мыслях у Энджи.
— Верно… но что, если тебе придется?…
Ну вот, опять: те же приторные эмоции, которые промелькнули в его мозгу вчера перед стычкой. Возмущение собственника.
Мелисса замедлила шаг, потому что чужие чувства захлестнули ее разум, и поднесла руку к голове.
— Рекс, остынь.
Мимо текла толпа, толкаясь плечами и причиняя боль ее хрупкому существу.
— Прости. — Он выдернул ее из потока и прислонил к стене.
Мелисса открыла глаза и тяжело вздохнула.
— Можно подумать, я хотя бы мысль такую допускаю…
Ее тошнило от одной мысли о том, что мозг Десс, этот калькулятор, заполонит ее разум своими вычислениями.
Но Рекс просто стоял, покусывая губу, и она все равно почувствовала это.
— А что, если это единственный способ показать ей мысли Энджи? — спросил он.
Мелисса откинулась на шкафчики, мечтая, чтобы он забыл о своей навязчивой идее. Его мысли кружились по замкнутому кругу, как разум того, кто всю ночь зубрил одну-единственную формулу. Она сосредоточилась на твердом шифровом замке шкафчика, упирающемся ей в спину.
— Нужны не просто образы, — не унимался Рекс, — но и то, что будет полезно для Десс. Я не могу запомнить все эти цифры. Там же в основном математические символы, которых я даже в глаза не видел. Ты могла бы прикоснуться ней, чтобы…
— Прекрати! — закричала Мелисса.
Его эмоции стиснули ее внутренности, как удав боа-констриктор, который заполз к ней под кожу и начал сжимать свои кольца. Мелисса почти задыхалась: ревность Рекса гудела, как все мысли в столовой, вместе взятые, каждая частица этого мерзкого чувства вторгалась в нее не менее агрессивно, чем школьный гул, но была более личной. На вкус ревность была такова, что Мелисса даже рыгнула, а потом мир на мгновение померк.
В этот миг она увидела, что хранилось глубоко в мыслях Рекса, так глубоко, что он сам этого не осознавал. Десс тут совсем ни при чем. Все дело было в ночи двухнедельной давности, когда Мелисса ухватилась за руку Джонатана. Для нее самой это было ужасно: она до сих пор чувствовала вкус удивления акробата от того, что он в ней увидел. Его пресная жалость закатилась к ней в голову, пока они летели. Но в разуме Рекса все сводилось к одному: прежде чем допустить его в свои мысли, Мелисса поделилась частью себя с Летуном, чье существование давно было оскорблением авторитета следопыта.
Когда телепатка открыла глаза, Рекс обнимал ее, отвернув голову так, чтобы кожей не касаться ее лица. В коридоре почти никого не было, но те немногие, кто был здесь, смотрели на них.
Мелисса оттолкнула его. Черт. Вот теперь у нее лицо в слезах.
— Я бы не поступила так с тобой, Рекс. Тогда с Джонатаном некуда было деваться, ясно?
— Возможно, тебе придется так поступить.
Она посмотрела Рексу в глаза, впустив его эмоции без сопротивления. Да знает ли он, сколько раз она мучилась от головной боли после идиотской ссоры какой-нибудь влюбленной парочки — ссоры, очень похожей на вот эту: напрасную, навязчивую и бесполезную. За долгие школьные годы в этих коридорах ее столько раз силком кормили чужой ревностью… Меньше всего ей хотелось такого угощения от Рекса. Неужели он не понимает, что если уж чему-то она и научилась за шестнадцать лет блуждания в чужих головах, так это тому, что друзей предает только последний дурак?
Прозвенел звонок. Рекс опоздал на контрольную.
— Возможно, придется, — повторил он.
Мелисса покачала головой.
— Попробуй заставь меня.
23
ТРАНСОРБИТАЛИ
Вечера «Спагетти от Бетти» возобновились неожиданно.
Когда семья жила в Чикаго, Бет четыре года подряд каждую среду готовила для семьи ужин. Так как ей было девять лет, она готовила один и тот же соус, покупала спагетти одной и той же толщины (№ 18) и претворяла в жизнь одно и то же правило: пусть в кухню заходит кто захочет, но только Бет может прикасаться к еде до начала трапезы.
Когда в комнату Джессики прокрался знакомый запах помидоров, варящихся на медленном огне, она озадаченно уставилась на настольный календарь, потом швырнула в сторону учебник физики и ринулась в гостиную. Ее младшая сестра отвернулась от кипящей кастрюли и бросила на Джессику взгляд, который сообщал, что правило все еще в силе.
Джессика прислонилась к косяку и улыбнулась. Как инструкция к видеомагнитофону или дворники от отцовской машины, вечер «Спагетти от Бетти» был еще одной важной мелочью, потерявшейся во время переезда и почти забытой в суматохе.
Но где- то в душе Джессика теперь понимала, как ей этого не хватало.
— Вкусно пахнет, — сказала она.
— Потому что вкусно, — ответила Бет.
Джессика хотела зайти в кухню и обнять сестру, но запах и само присутствие здесь Бет за готовкой казались такими хрупкими, что она боялась спугнуть волшебство. К тому же, если слишком близко подобраться к кухне, можно нарушить правило.
— Не притворяйся, будто ты в дурном настроении, Бет.
— А я и не…
— Не притворяешься или не в плохом настроении?
— Ни то ни другое.
Бет перевела взгляд на «Акарициандоты» у Джессики на запястье, словно стремясь показать сестре, что никакое изобилие макарон не означает прощения за инцидент в шкафу.
