Николай Переяслов - Перед прочтением — сжечь!
Закачивать в трубы шампанское «урагановцы», понятно, не стали, но к рассказу дяди Саши прислушались внимательно. Сопроводив его к местной котельной, они включили с его помощью сразу все имевшиеся там рабочие и резервные насосы и подали в систему отопления клуба максимально возможное давление. К счастью, пока ещё продолжалось лето, и котлы были наполнены не кипятком, а холодной водой, не то бы тем, кто оказался в эту ночь среди зрителей «Вест-Оста», было бы не позавидовать. Как рассказывали потом очевидцы, после подачи в трубы максимального давления зрительный зал практически мгновенно превратился в уникальный четырёхсотместный душ Шарко, заслуживающий того, чтобы быть занесенным в книгу рекордов Гинесса. Да и не только зал, поскольку трубы лопнули одновременно и в фойе, и за сценой, и в кафе на первом этаже, и в коридорах, и даже на чердаке — так что водяные струи ударили сразу во всех направлениях, да плюс ещё хлынула на заложников вода с протекающего потолка. Залитый этим внезапным дождём, факел в руках Прохана Мовсарова погас фактически в первую же секунду, но напор воды был настолько силён, что чаша зрительного зала начала стремительно превращаться в огромный бассейн, по которому с криками плавали среди сорванных водой сиденьев и целлофановых пакетов ошарашенные зрители несостоявшегося мюзикла. К сожалению, ситуация показала, что далеко не все из них умели долго держаться на воде, а потому эта остроумная и блистательная победа оказалась омрачена к утру известием о ста сорока трёх утонувших жителях Красногвардейска.
К числу не умеющих плавать относился и главный виновник всей этой трагедии — тринадцатилетний Прохан Мовсаров, хотя, в отличие от ста сорока трёх несчастных, ему и удалось спастись. При этом, правда, ворвавшиеся через несколько минут после начала «водяной атаки» на надувной резиновой лодке с мотором спецназовцы вынуждены были снимать промокшего с головы до ног террориста с зелёной плюшевой кулисы, на которой тот умудрился повиснуть, вцепившись в неё, будто клещ в собачье ухо. Его тут же затолкали в один из автобусов с эмблемой «Русского урагана» и в сопровождении половины группы спецназовцев отправили в областной центр, тогда как их оставшиеся товарищи чуть ли не до следующего вечера выносили из помещения клуба трупы захлебнувшихся в воде зрителей да выкатывали на улицу тяжеленные бочки с бензином.
Можно было с облегчением докладывать наверх, что всё, что случилось минувшей ночью в Красногвардейске, было вовремя локализовано и не превысило собой категории ЧП районного масштаба. Однако люди еще долго оправлялись от случившегося, пытаясь возвратиться к своей привычной жизни. Но её после этого случая так в нашем городе уже и не наступило…
Глава 14
К СОЖАЛЕНИЮ, ЭТО НЕ СУМАСШЕСТВИЕ…
Я знаю, что это может показаться кому-то весьма циничным и даже кощунственным, но только нам с Лёхой вся эта история оказалась даже немного, как говорится, на руку. Я правду говорю. Ведь для такого небольшого городка как Красногвардейск потрясения подобного рода могут быть сравнимы только с извержением Этны для живущих у её подножия, а потому ночное происшествие в клубе швейной фабрики отодвинуло прочь не только все обыденные дела жителей города, но заглушило и уже начинавшие расползаться к этому времени подробности жуткой гибели членов литературной студии «Молодые Гении Отчизны», которые вновь и вновь пересказывала всем своим знакомым и незнакомым поэтесса Арина Взбрыкухина, чудом оставшаяся живой в этой дьявольской мясорубке. Потеряв тогда сознание, она упала на пол и оказалась вскоре приваленной сверху трупами своих товарищей по литературе, безжалостно застреленных из ужасного ружья Кондомова. Не заметив этого, он увёл с собой под угрозой смерти поэта Славу Хаврюшина, а она через какое-то время выбралась из-под груды тел и в беспамятстве побежала в милицию. Поскольку в преступлении фигурировал работник районного отдела внутренних дел, то допрос с обезумевшей от испуга поэтессы снимал сам полкованик Дружбайло (из-за чего он и не приехал тогда на назначенную на нашем загородном складе встречу, избежав таким образом смертельного купания в жабьем дожде). Было заведено дело, назначена оперативно-следственная группа, заведена картонная папка с пугающим номером 666, куда легло несколько листочков с протоколами допроса Взбрыкухиной, но тут внезапно налетел порыв «Вест-Оста», город наполнился слухами о сотнях утонувших в клубе швейфабрики зрителях, и история с расстрелянными в студии поэтами начала казаться каким-то мелким и незначительным происшествием. И уж тем более никого не всколыхнуло сообщение об исчезновении профессора Водоплавова и его полуночной спутницы Софочки, о котором стало известно примерно в то же время. Мало ли куда могут смотаться любовники, которые не желают, чтобы им мешали?..
К нашему с Лёхой и Шуриком облегчению, благодаря всему случившемуся на представлении «Вест-Оста», никто не спохватился также и о внезапно пропавших куда-то из города начальнике налогового управления Александре Вспученке, председателе Общества любителей «Жигулёвского» Семёне Ракитном, а также о Глане Обалдяне, майоре Петруненко и некоторых других довольно известных в Красногвардейске личностях. Ну, а самое главное, что это ЧП уберегло нас и от трагических воплей Виталькиной супруги Алки, которая, поддавшись всеобщим слухам о сотнях без вести пропавших, решила, что её муж тоже находился в ту злополучную ночь среди зрителей «Вест-Оста», и теперь целыми днями моталась по городам области в поисках Виталькиного тела.
(Поскольку в двух моргах Красногвардейска хватило места только для 46 человек, то тела 97 остальных из числа официально признанных утонувшими в клубе были развезены по всем ближайшим моргам области.)
Вымотанный событиями последних дней хуже, чем тяжёлой работой, я заперся после окончания истории с «Вест-Остом» в своей квартире и в течение нескольких дней пребывал там в какой-то глухой отключке. Это нельзя было назвать сном в привычном понимании этого слова, скорее, я просто лежал, будто с надетым на голову видеошлемом, в котором беспрерывно прокручивались то сцены низвержения жабьего дождя, то картина Виталькиной смерти, то вдруг мелькала фигура входящего в гостиницу «Высотная» поэта Голоптичего, а то я видел себя сидящим в красных «жигулях» Перевершина посреди окутанной туманом дороги, а мимо окна двигались чьие-то громадные, теряющиеся в белесой высоте, ноги…
Когда я, наконец, очнулся от наваждения и открыл глаза, то увидел, что за окнами было светло, и там уже вовсю разгоралось утро какого-то нового дня. Поднявшись с постели, я почувствовал себя слабым, как после болезни. Пройдя на кухню, я, не умываясь, вскипятил себе воду и приготовил большущую чашку кофе. Так я её там и выпил, сидя в одних трусах на холодном табурете, вприкуску с четырьмя карамельками «Рачки», и только после этого, почувствовав небольшой прилив сил, направился в ванную умываться.
