Людмила Энжел - Пепел 2. Бездна.
- Что тебе от меня надо?
- Чтобы ты хотя бы иногда вспоминал обо мне, ведь мы живы до тех пор, пока память о нас не угаснет.
- Это, конечно, всё поэтично, но я не знаю тебя, кроме тех кошмаров, мне и вспомнить-то нечего.
- Тогда вспоминай хотя бы их, - он мгновенно возникает передо прямо мной, от него веет запахом склепов и сыростью, - Просто помни мой образ, здесь в аду, не так много того, что дало бы надежду, - он хочет поцеловать меня, но я отстраняюсь. Как странно, моё тело подвластно теперь только мне.
- Я могу тебе сказать, что буду иногда вспоминать, но разве это не ложь? Вдруг, я проснусь, и в памяти не останется ничего? Что тогда? Ты снова будешь являться в ночных кошмарах, разрезая мне горло?
- Нет, Лирой. Просто помни, что я жду тебя…
- Это не очень заманчивая перспектива, я попаду в ад? Хотя, о чём это я? Конечно же попаду.
- Не жалей о своих воспоминаниях, о тревоге и тоске, все наши мысли, обращённые к кому-то, помогают дышать тем, кто уже потерял надежду. Но знай, чем меньше ты желаешь вернуть часть своего прошлого, тем мертвее оно. Возможно, твоё желание жить обычной жизнью, незаметно убивает того, кто навсегда привязан к тебе и по твоей же воле…
- О чём ты? Я не виноват, что живу на это дрянной планете, я не выбирал, когда и где мне родиться, то, что в моём теле чья-то душа или что-то там, не значит, что я обязан платить за чьи-то ошибки или судьбу. Вся эта карма - бред собачий! Я не знаю, что нас связывало с тобой в прошлой жизни, и почему я обязан теперь видеть эти сны, но я не буду убиваться от отсутствия воспоминаний. В конце концов, не такая уж и хорошая она была, моя прошлая жизнь, раз я дважды наложил на себя руки!
- Успокойся, Джей, я не привязываю тебя к себе, но ты привязал кое-кого другого, и его желание, и боль, и гнев и отчаяние ведёт к тебе! Ты звал, тосковал и не отпускал его столько лет, отказывался смириться с его смертью, а что теперь? Быстро забываешь и убиваешь все воспоминания, старательно стираешь их, никто не просит жертвовать собой, но все мы несём ответственность за наши мысли, желания и действия. ВСЕ!
- Ты говоришь об Эване? Ведь так? Я столько лет был мёртв вместе с ним, убивался алкоголем и наркотиками, приезжал на его могилу, чтобы, как последний псих, поделиться с ним своими новостями, поговорить… Он приснился мне в крови и синяках, просил отпустить… и вот теперь, когда я стал свободен от этих тягостных мыслей, нашёл какой-то кусок своего безумия, в котором мне уютно, ты говоришь, что я должен опять думать о нём? Что за чушь?!
- Я бы пообщался лучше с Лироем, но он настолько глубоко в тебе, что я уже не в силах подчинить тебя ему. Так вышло, что вы встретились, потом у что этого хотел я, но позже всё пошло не так, и уже Эван настоящий привязался к тебе!
- Это тоже глупости, что значит привязался? Мы были вместе очень недолго, что два подростка могут значить друг для друга?
- Ты должен знать больше меня, ведь его могилу в течение пяти лет посещал не я!
- Послушай, я понимаю, что это сон, но я так же понимаю, что в моих снах открывается часть какой-то истины, ты помог мне тогда найти убийцу Эвана, или я просто вот так сгенерировал всё в своём мозгу и выстроил в логическую цепь, а сон лишь помог во всём разобраться. Возможно, ты часть моего воображения или моих страхов, я не отрицаю, что в моей жизни творилось достаточно непонятного дерьма, но я не хочу чувствовать себя виноватым в смерти Эвана, я и так проклинал себя за тот день все эти годы. Что мне ещё сделать, чтобы он остался в прошлом? И чтобы кошмаров больше не было? И этих загадок, и ужасных новостей? Что?
- Выбор.
- Какой ещё, к чёрту, выбор?
Он отступает во мглу, и я уже почти не различаю черты его лица.
- Просто помни, любое твоё действие, намерение, любая мысль, может изменить чью-то судьбу. Я боюсь, что свет превращается в могильную мглу, боюсь, что тот, кто должен был жить… умирает снова…
Я просыпаюсь, не чувствую ни рук, ни ног, всё затекло. В голове эти последние слова: “умирает”, как умирает, кто? С трудом поворачиваюсь на бок и обнимаю Ники. Нет-нет, достаточно с меня всего этого. Больше ни каких тревожных снов, Эван в прошлом, он в могиле, и моя печаль по нему осталась навсегда в тех увядших цветах. Я столько лет не мог его забыть, я заслужил немного побыть счастливым, не думать о смысле и отмщении, а просто жить! Я схожу с ума? Ну, уж нет! Я снова засыпаю, кошмары отступили в бездну ночи, ничего нет: ни пространства вокруг, ни домов, ни тягости, только безмятежность и только сон…
50.
Меня зовут Зак Нилман. Три дня назад я умер. В мучениях и страхе, я истекал кровью в луже собственной мочи много часов подряд. Меня убил огромный людоед, который поглощал куски моего тела слово говяжьи стейки. Сначала я не понимал, кто эти двое, и почему им понадобился именно я? Меня затащили в машину и отвезли на квартиру, пропахшую тухлыми овощами и какой-то плесенью. Я лежал на грязном полу и моя цель была выбраться отсюда, как можно быстрее. Я думал, что смогу освободиться без особых усилий. Большой мужик, конечно же, был проблемой, но не второй, худой и бледный, как наркоман. Ещё там в церкви мне порезали лицо, но мужчину украшают шрамы, я ведь настоящий мужчина! Признаюсь, что до полусмерти испугался, когда меня потащили к машине. Но, оказавшись здесь, я понял, что выберусь. Однако, я и не думал, что попаду к маньяку, что я мог сделать? Он стал пожирать меня заживо, и это было только начало. Агрессия сменилась на невыразимый ужас, связанный, полуголый, в рваном фраке, истекающий кровью, я всё ещё надеялся выжить, но с каждой минутой моя надежда таяла. И, в какой-то момент, я обезумел от боли, не чувствовал, что обмочился, не чувствовал, сколько пальцев у меня осталось, сколько ещё целых частей. Я только дёргался, как ягнёнок на бойне. И тут вошёл он, второй парень. Не могу сказать, что я сразу внял его словам, всё, что я услышал, было лишь то, что меня всё равно убьют, и в этот же день, огромный лысый парень прикончил меня. Мой труп распилили на части и вывезли в лес, кровавые куски испускали последнее тепло, когда я очутился здесь. Я так страдал, что был почти уверен, я увижу яркий свет, а что увидел? Бесконечную боль и ужас! Здесь ты не можешь быть настоящим мужиком, здесь вообще нет ничего настоящего, только животных страх в глазах серой массы. Они приходят и раз за разом выпивают из нас кровь. Я мечусь в темноте, ориентируясь только на крики и вопли. Живая волна спотыкается о камни и корни, ничего не видно. Под ногами грязная жижа, но в ней тоже что-то шевелится, что-то ещё хуже нас. Я встретил здесь людей, которые при жизни не совершили ничего плохого, почему они в аду? Это и есть ад? Как в безумном фильме мы снова бежим из темноты в темноту, гонимые шипением и смехом. Кто они? Почему возникают из неоткуда и нападают на нас? Я знаю, что мёртв, но боль реальна и в разы сильнее? И вот я снова просыпаюсь с первыми лучами некого подобия луны, моё тело утопает в грязи, мы все в куче, как одна живая масса, но живая ли? Я выбираюсь из топи. Теперь есть немного времени перед новой волной кошмара. Успеваю лишь собрать в голове остатки разума и воспоминаний. Уже здесь, по ту сторону реальности, я понял, что говорил второй парень. А он ведь сказал мне, что он Эван Брайт. Тот самый Эван, который таскался за Теа в школе и которого убили. И там, при жизни, я бы не понял, за что он так ненавидит меня, ведь не я был его убийцей? Но я так же этого хотел, как и те нелюди, так же желал ему зла. В своей голове с удовольствием смаковал подробности его пыток и похорон, я был рад его смерти. Беспричинно рад чужому горю! Мне бы раскаяться, но я чувствую остатки трусливой злобы. Как он выжил? Я был уверен, что в тот пасмурный день именно его тело в закрытом гробу опустили на дно могилы. Ему нужна Теа? Он пришёл за ней? Это вряд ли, я же знаю, что он тёрся с тем парнем. Зачем тогда он вернулся? Призракам не место среди изменившейся жизни. Моё время на исходе, я уже чувствую волнение, гора сплетённых тел зашевелилась, они окутаны страхом. Сейчас снова придёт боль, как пепел обрушится на проклятый город. И нет спасения, здесь есть дома, но они так же населены грешниками, в холодных коридорах они прячутся в углах, в надежде избежать наказания, но оно неизбежно.
