Сьюзан Хаббард - Исчезнувшая
— Кажется, все это случилось миллион лет назад, — говорила она теперь.
Она свернула на маленькую, упиравшуюся в пляж улочку и припарковалась. Когда мы вылезли из машины, она положила мне руки на плечи.
— Не забудь, что я тебе говорила. Он выглядит не таким, каким ты его помнишь.
Вот тогда мне стало по-настоящему страшно.
Мае провела меня по усыпанной гравием дорожке к дому на сваях, выходившему на пляж. Я слушала негромкое шипение океанских волн невдалеке. Мы поднялись по скрипучей лестнице к темно-зеленой двери.
Открыла Дашай, не переставая говорить по мобильнику — удивительно, поскольку они с мамой никогда ими не пользовались, насколько я помню.
— Хорошо, — сказала она. — Поняла. Спасибо, доктор Чжоу. До свидания. — Она отключилась и по очереди обняла нас на входе в дом.
Я не заметила в комнате ничего, кроме папиного отсутствия.
— Где он?
— Он в постели. — Дашай указала налево. — Подожди.
Но я уже направилась туда.
Окна в комнате были открыты, и шум океана слышался громче. На двуспальной кровати под лоскутным одеялом лицом к стене лежал человек, темные волосы разметались по подушке. Рядом с кроватью стояла штанга для капельниц, на ней висело два пакета — один с прозрачной жидкостью, другой с красной. От красного отходила трубка и исчезала под одеялом.
— Папа, — окликнула я его.
За спиной у меня послышался голос Дашай:
— Ты ей сказала?
— Да, — ответила мае.
— Папа? — Я подошла ближе.
Он не шевелился. Я склонилась над ним, чтобы увидеть его лицо, и, когда увидела, меня накрыло волной головокружения. Кто-то подхватил меня и оттащил.
Глаза у него были полуоткрыты, но он меня не видел. Лицо его словно усохло, съежилось, кожа туго натянулась на костях. Он напомнил мне Старину Джо, который лежал, жесткий и неподвижный, готовясь умереть.
Когда во второй половине дня приехала доктор Чжоу, я уже оправилась достаточно, чтобы сформулировать дюжину вопросов. Чем вызвано папино состояние? Каковы шансы, что он выживет? Я испробовала вопросы на маме и Дашай, но они не знали ответов.
Доктор Чжоу оказалась крохотной женщиной с длинными черными волосами, схваченными на затылке заколкой, и безмятежным овальным лицом. Она говорила без обиняков.
— Тяжелая гемолитическая анемия. Красные кровяные тельца у него разрушаются быстрее, чем его тело успевает их заменять. Риск остановки сердца растет.
— Он умрет? — спросила я.
— Ему нужно обширное переливание. — Тон ее был жестким. — Чем раньше мы приступим, тем больше у него шансов.
Доктор Чжоу привезла с собой пластиковые пакеты с кровью. Когда она вынимала их из переносного термоса, они просвечивали в послеполуденном солнце, отливая бордовым. Она положила их в холодильник, кроме одного, который отнесла в спальню.
Мы с мае и Дашай вызвались помочь, но она сказала, что это понадобится позже. Пока она работала, мы сидели на кухне. Кроме океана, никто не издавал ни звука.
Вдруг я спросила:
— Ему больно?
Мае с Дашай переглянулись.
— Мы не знаем, — ответила Дашай. — Говорить он перестал несколько дней назад, а мысли у него спутанные.
Мы молча сидели за столом. Где-то час спустя доктор Чжоу вышла и включила верхний свет.
— Это что, похороны? — сказала она. — Пойдите прогуляйтесь по пляжу.
— Как он? — Голос у мае был хриплый.
— Очень слаб. Вам это известно. Сердцебиение неровное, и завтра, если дыхание не улучшится, я подключу его к аппарату искусственной вентиляции. А теперь кыш на улицу, любоваться луной. Потом надо будет поужинать, будьте так добры. — Для столь миниатюрной персоны у нее был невероятно властный голос.
Мы выползли из комнаты, спустились по лестнице и поплелись по тропинке к спуску на пляж. Темнота и звуки океана сомкнулись вокруг нас. Луна в ту ночь была полная, но нам ее было не видно из-за облаков, и я радовалась этому. Я позволила своему лицу утратить стоическое выражение и почувствовала, как его перекосило. Горе было близко к ярости в ту ночь, и я не хотела, чтоб остальные видели, каково мне.
«Он не может умереть, — думала я. — Он вампир. Вампиры не умирают».
В ту ночь мне хотелось, чтобы все мифы оказались правдой. И впервые в жизни мне захотелось помолиться.
Мелодия на моем мобильнике прозвучала на редкость неуместно. Я почувствовала, как мае с Дашай поморщились при звуках «Лебединого озера».
Меньше всего я ожидала услышать голос Уолкера. Он сказал, что он дома, в Северной Каролине. Потом спросил, где я, и я ответила. Я сказала, что у меня болен отец, и он выразил сочувствие. Потом спросил, не может ли он чем-нибудь помочь, и был явно разочарован, когда я ответила отрицательно.
— После каникул я вытащу тебя на пикник, — сказал он.
Я не могла себе этого представить.
— Как мило с твоей стороны.
— Мы будем есть клубнику, и я покажу тебе, какие новые фокусы я освоил. Когда ты возвращаешься?
— Не знаю пока. — У меня не хватило духу сказать ему, что я могу вообще не вернуться.
— Ари, — сказал он, — я могу превратить камень в цветок.
ГЛАВА 13
В какой-то момент посреди той длинной ночи я проснулась, не очень понимая, где нахожусь. Определиться мне помогло дыхание океана и запах крови.
Смертные часто говорят, что у крови запах металлический. По мне, так она пахнет озоном с примесью меди, и запах этот темно-синий.
Я выпихнула себя из постели и в синеватой темноте пробралась на кухню. Над плитой горел ночник. За столом сидела доктор Чжоу и ела суп из окры с креветками, приготовленный Дашай еще вечером. Для существа весом не более сорока пяти килограммов доктор Чжоу отличалась впечатляющим аппетитом. За ужином она умяла три миски супа. Остальные ели очень мало.
Она отложила ложку.
— Не спится?
Я села на стул напротив нее.
— Сколько времени будет длиться переливание?
— К утру закончится. Мы переливаем ему всю кровь полностью, а это довольно долго.
— И тогда он будет здоров?
— Не знаю. Если ты спрашиваешь, сможет ли он говорить, то в этом я сомневаюсь. — Она снова взяла ложку. — Прежде чем мы поймем, поправится ли он, пройдет некоторое время.
— Отчего он заболел?
— Не знаю, — повторила она. — Его состояние необычно, хотя и не совсем беспрецедентно. Его иммунная система была поставлена под угрозу. Он явно не принимал добавки или не питался правильно. — Она отправила в рот большую ложку супа.
Я не понимала, как она может есть, когда в соседней комнате мой отец едва жив.
