Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера...
Света посмотрела на него и вздохнула.
Наступила небольшая пауза.
— Ой, ладно, я пойду пока, — сказала, наконец, Света, встав из-за стола и разгладив руками на джинсах собравшиеся морщины. Я невольно посмотрел на ее сексуальные бедра, — Вы тут еще общайтесь, а мне надо кое-какие дела доделать, — произнесла она и вышла из кухни.
Влад улыбнулся и, указав рукой с зажатыми в пальцах сигаретой, вслед ушедшей его сестры, приглушенно произнес:
— Она специально ушла, чтобы мы с тобой могли поговорить.
— Н-да? — ухмыльнулся я и утвердительно кивнул головой.
— Она обо мне заботится. Хочет, что бы я изменил свою жизнь и стал приличным человеком.
— Это естественно, — констатировал я.
Влад сделал последний глоток из своего стакана с водкой и, затянувшись, грустно произнес:
— Света на меня немного злится. Я чувствую, что она от меня устала.
— Она тебя любит. Ты же ее младший брат, — возразил я, покачав головой.
— Но я ее достал, — ответил Влад, — Ее достало то, что я постоянно бухаю и торчу дома целыми днями. А если не дома, то в каких-нибудь гадюшниках с корешами. Ее достали мои шлюхи и просто те давалки, которых я знаю, и которые спят со мной просто так.
— Здесь трудно спорить. Это вполне логично, — согласился я.
— Вот об этом я и говорю.
— Дак изменись.
Повисла пауза.
— Не могу, — ответил Влад, затянувшись, — Точнее… не хочу… Ну… даже не знаю как… Не вижу смысла.
— Не видишь смысла, чтобы измениться?
— Ну… да… Мы же с тобой уже говорили как-то об этом. Не понимаю зачем.
— Что в твоей жизни должно произойти, чтобы ты увидел в этом смысл и захотел измениться? — спросил я.
— Не знаю… — ответил Влад.
Я тупо поднял кружку с соком и сделал глоток. Затем поставил кружку обратно.
— Света будет рада за тебя.
Влад отрицательно покачал головой, затягиваясь сигаретой.
— Почему-то меня это… не особо стимулирует. Я люблю свою сестру, но жить только ради нее я не могу. Это глупо. Мне нужен какой-то стимул. А у меня его нет. А жизнь меня эта больше не возбуждает.
Я скривил губы, не зная, что ответить.
— Мне цель какая-то нужна в этой жизни, — произнес Влад, — ЦЕЛЬ… А я не хочу ничего. Не знаю… Как так?… Ничего не хочу… И жить не хочу… Меня… хм, не привлекает больше эта жизнь… Она бессмысленна.
— Хм… — я утвердительно покачал головой, — А ведь я тебя понимаю, — ответил я, — То, что ты чувствуешь. Твое состояние.
— У тебя хотя бы есть твоя вера, — сказал Влад.
"Чёёо?" — подумал я про себя.
— Ты что завидуешь моей вере? — спросил я, скривившись.
Влад пожал плечами.
Я посмотрел на него внимательно-внимательно.
— Что ты только что сказал? — удивился я, — Первый раз в жизни встречаю человека, который завидовал бы моей вере.
Я действительно совершенно не представлял себе, в чем не религиозный человек может завидовать религиозному.
— Не все так просто, поверь мне, — сказал я.
Влад затянулся.
— По крайней мере, у тебя есть цель в жизни, — произнес он, выпуская дым.
— Какая?
— Ну… ты же спасаешь мир…
Я продолжал тупо смотреть на Влада. Потом отвел взгляд в сторону.
— От этого быстро устаешь, — ответил я.
"Знал бы ты, что самым моим большим желанием является то, чтобы Бога никогда не было" — подумал я про себя.
— Религия не приносит радости человеку, — сказал я вслух, — Но ты прав — она стимулирует. Это факт.
— Вот об этом я и говорю, — ответил Влад, докуривая сигарету.
И мне самому с этим трудно было не согласится.
— Знаешь, ты наверно прав, — философски произнес Влад, немного задрав голову, всматриваясь в потолок, — Без веры и без Бога жизнь человека становится в значительной степени бессмысленной.
Я задумался.
— Я так никогда не говорил, — ответил я.
— Но всегда так думал, — ухмыльнулся Влад.
Наступила пауза.
Возможно, в этих словах и была доля истины.
— Но ты в Него не веришь.
— Не могу себя заставить, — сказал Влад и затушил в пепельнице докуренную сигарету.
Забавно… Возможно, что он был прав. Ведь в жизни человека все определяется только лишь его болью. Именно боль — единственный и изначальный первопричинный стимул, заставляющий человека что-то делать. Неудовлетворенное желание производит боль. Боль заставляет идти и искать пути, способы удовлетворения своего желания. И религия здесь не исключение — тоже все сводится в результате лишь к этому одному. Просто здесь наряду с понятием временной боли появляется другой более веский аргумент, и более сильный фактор — это совершенно другой уровень — боль вечная. Но это уже совсем другая тема.
Находясь в этой квартире, я продолжал общаться со Светой и Владом, то по очереди с каждым, то одновременно с обоими, обсуждая какую-нибудь очередную тему за столом на кухне, застланной табачным дымом. Мне нравилось находиться с ними втроем в такой маленькой компании, а Света радовалась, что хотя бы при мне в ее доме нет проституток и Влад не бухает водку литрами из горла бутылки, а медленно сосет ее из стаканов маленькими количествами.
В какой-то момент времени мы со Светой остались на кухне вдвоем. Сидя за столом, приставленным одним краем к стене, друг напротив друга, мы общались и находили наше общение довольно приятным.
Света рассказывала мне про свои впечатления, когда ее впервые остановил гаишник, когда она ехала на машине утром. Говорила, как волновалась при общении с ним, хотя вроде ничего не нарушила.
— …А потом просто отдал мне документы, пожелал хорошего пути и быть внимательной на дороге. Только и всего. А я там перетряслась уже вся. Думала про себя, что там не так сделала, что там нарушила. Даже взятку не попросил и не стал меня долго держать, документы отдал и все.
— Да, у них есть такая развлекаловка ночью и утром, чтобы не засыпать. От скуки помогает, — произнес я, утвердительно покачав головой.
— Да… ну может быть моя машина, там, под какие-нибудь описания подходила.
