Сергей Минцлов - Чернокнижник (сборник)
— Если высчитать время, проведенное мною за рытьем в книгах по лавкам букинистов и антикваров разных городов, — выйдут целые годы!
Внешнюю жизнь этого человека можно было бы рассказать в немногих строках.
Сначала молодой офицер, очень быстро расставшийся с военной службой, затем таможенный чиновник в бессарабской глуши, потом земский начальник на Урале, наконец, директор коммерческого училища в Петербурге. Годы за рубежом протекали на глазах всех и были отданы почти исключительно беллетристике.
Но нельзя забывать капитального исследования, — «Секретного поручения»: его Минцлов получил от переселенческого управления в 1914 году. Минцлову пришлось отправиться в дальнее путешествие для исследования и осмотра Урянхайскаго края верховий Енисея, огромной страны, площадью больше Швейцарии, — лакомый и ценный кусок, лежавший без владельца и хозяина. Природные богатства, необозримые пастбища, медь и золото, — все жило брошенным и беспризорным под самым боком России.
Тогда Минцлов состоял чиновником особых поручений при м-ве земледелия, но его путешествие должно было носить характер частной инициативы. Вопрос шел о возможности присоединения к России огромного края, и задача, выполненная книгой Минцлова, громадна по своему значению.
Этот труд по заслугам оценен теперь и за границей, и переведен на немецкий язык.
Во время войны Минцлов, по собственному желанию, перевелся из тыловой киевской дружины в кавказскую армию. Здесь он должен был заняться исследованием трапезондского района и был назначен и. д. начальника округа. Итогом этих работ и явились его книги о Трапезонде. Из брошенных турецких типографий он создал прекрасную русскую и стал издателем и редактором «Трапезондского военного листка».
Все последние годы Минцлова, отданные беллетристике, — романам, повестям, рассказам, — тоже совершенно логично и последовательно вливаются в общее старое русло минцловских трудов и лет, пристрастий и дел. Это — старина, старый быт, умершие исчезнувшие типы, погибшая Русь. В этих книгах ее образы, ее тени, ее отзвучавшие голоса.
ПРИМЕЧАНИЯ
Все включенные в книгу произведения публикуются по первоизданиям с исправлением очевидных опечаток и ряда устаревших особенностей орфографии. В оформлении обложки использован рисунок М. Пертса.
ТайнаВпервые в сб. «Неведомое» (Трапезонд: Тип. Штаба Трапезонд. укреп, района, 1917), позднее в газ. Последние новости (Париж), 1925, № 1479, 8 февраля. Печатается по газетной публикации. Парижская публикация рассказа вызвала скандал: около 300 прихожан Русской церкви в Париже подписали обращение к Церковно-приходскому совету, выражая возмущение тем, что «член Церковно-приходского Совета П.П. Демидов <…> до сих пор не счел своим долгом выйти из состава сотрудников газеты, помещающей столь кощунственные антихристианские произведения» и потребовали его ухода из Совета. На заседании совета 19 февр. в защиту «глубоко верующего христианина» Демидова, члена редакции и помощника главного редактора «Последних новостей» П. Н. Милюкова, выступил митрополит Евлогий, указавший, что «само сказание, которое положено в основу „Тайны“, давно уже известно и знакомо не только богословам, но и всякому сколько-нибудь религиозно-философски образованному человеку» (Последние новости, № 1482, 22 февраля). Несмотря на это, была принята резолюция об исключении Демидова из состава Совета (против был лишь И. И. Манухин).
Уже в номере «Последних новостей» от 19 февр. появилась статья 3. Гиппиус «Аспиранты», в кот. члены Совета обвинялись в использовании «большевистских» методов, «жажде сохранить (или приобрести) полное собственное владение всем и всеми». При этом сам рассказ Минцлова характеризовался ею как вторичный и «неудачный»: «написанный прилично, он неспособен, однако, ни колебать, ни укреплять ничьи умы и ничьи верования <…> и после минцловского рассказа — должное остается на должном, ему подобающем месте: и Христос, и Иуда, и… большевицкие непристойности».
В том же номере газеты было напечатано следующее письмо Минцлова:
«Милостивый Государь,
Г. редактор.
Не откажите в любезности поместить на страницах Вашей уважаемой газеты нижеследующее:
В номере Вашей газеты от 7 февраля <sic> сего года напечатан мой рассказ — „Тайна“, давший повод нескольким издающимся в Па-иже газетам выступить с целым рядом резких статей, направленных против меня и редакции. Основная мысль их та, что своим рассказом я будто бы имел в виду возвеличить и оправдать евангельского Иуду, унизить Иисуса Христа, выставить его бессознательным обманщиком и подорвать исповедуемый всем христианским миром догмат Воскресения, тем самым играя в руку антихристианской пропаганде, которая ныне ведется III Коммунистическим Интернационалом, захватившим нашу родину.
Получив от моих парижских друзей несколько газет с такими статьями в Берлине, куда я лишь недавно прибыл, спешу — отнюдь не в видах какого-то оправдания себя, а в видах восстановления истины, заявить следующее.
Около двадцати лет назад изучение истории церкви навело меня на мысль дать в рассказах цикл любопытнейших легенд разных сект первых веков христианства, весь интерес которого заключается именно в том, что в конечном результате он приводит к утверждению и апофеозу Воскресения Христа. Мрачный рассказ об Иуде — это пролог к циклу — борьба темных сил.
Единственное, в чем я могу упрекнуть себя — это в том, что упустил из вида, что печатается не все, а часть, и не сделал к ней предисловия. Таким образом, г. г. охранители христианства несколько поторопились со своей атакой на меня…
Думается, что с такими выпадами и с бросаньем грязью лицам, считающим себя паладинами Христа, следовало бы быть осторожнее! Совершенно устраняясь от оценки и разбора вылитых на меня помоев, я тем не менее считаю своим долгом во всеуслышание заявить для людей, введенных в заблуждение газетными толкованиями и окраской как моей личности, так и моего рассказа — что родина и православие мне бесконечно дороги, что не только в коммунистах, но даже и в кадетах я никогда не состоял и состоять не буду и что решительно все партии — от самой красной до самой черной — считаю величайшим злом и стягами насилия и признаю только одну партию — Великую Россию.
Прошу все газеты, поместившие заметки о моем рассказе, перепечатать и это письмо.
С. Р. Минцлов».
26 февр. в «Последних новостях» было напечатано коллективное письмо в защиту Демидова, подписанное Н. Бердяевым, Б. Вышеславцевым, 3. Гиппиус, А. Куприным, И. Манухиным и Д. Мережковским; в частности, они писали: «Происшедшее должно судить исключительно с религиозной точки зрения, вне всяких политических категорий, так как обвинение в соблазне верующих есть тягчайшее осуждение для христианина. Дух христианства — прежде всего дух свободы. Имея в себе непоколебимую твердыню догмата, христианский дух допускает все степени приближения к себе, все искания, все сомнения, все исследования. Путь же, на который встал Приходской Совет в своей резолюции, есть скользкий и роковой путь, ведущий к искажению христианства». Еще одно письмо было подписано И. Буниным и И. Шмелевым. Несмотря на подобного рода публичные протесты, при повторном рассмотрении вопроса о членстве Демидова на заседании Совета в марте он был оставлен без изменений (Последние новости, 1925, № 1496, 11 марта).
