Ирина Андронати - Темный мир
Маринка проскочила через пекло. Осмотрелась. Пятеро лучниц танцевали в воздухе рядом с ней, и еще четыре двигались поодаль, так, видимо, и не решившись на погружение.
— Ну что же вы! — крикнула им Маринка.
Они устыдились и подтянулись поближе…
— На счет ноль! — дала команду Маринка и наложила стрелу на тетиву. — И залпом! Приготовились! Девять! Восемь! Семь!..
Показалось мне это или нет, но Волков вдруг стал меньше в размерах. Более того — он стоял в позе, как будто поднимался с колен.
— Огонь, девочки! — закричал я, ловя его на мушку.
Но затвор щелкнул впустую. Я поменял магазин, передернул — время, однако, ушло, и Волков уже стоял во весь рост, поднеся руки к лицу…
Я быстро взглянул влево — Аськи не было видно совсем. Вправо — из-под плиты по-прежнему торчали ноги Инки, да только сама плита просела от удара — как будто именно в эту плиту пришелся чудовищный удар…
И, уронив автомат, я бросился к краю плиты и вцепился в него, напрягся…
Рядом оказался Артур.
— Разом! — сказал он.
Мы подняли плиту. Сантиметров на двадцать. И я движением стопы подсунул под угол обломок бетона.
И увидел, как шевельнулись и судорожно подтянулись Инкины ноги. И как мгновенно напитались кровью штанины…
Но автомат ее ударил вновь, и Волков снова пошатнулся.
Он пошатнулся, но и только. Отступил на шаг, утвердился, поднял руки к лицу — и во всю мощь легких проревел «песнь освобождения». И снова стал укреплять панцирь, набрасывая на него силу и мощь, восстанавливая разрушения… И когда ведьмы всей стаей слетели вниз и, воротя морды от смрада, выпустили целый рой стрел, он снова был готов — почти настолько же, насколько в начале битвы. Все стрелы достигли цели… и разлетелись, бессильные.
И тогда Волков еще громче, чем «песнь освобождения», проревел «песнь преображения»…
— Сзади! — крикнул Артур и начал стрелять. Думаю, он реально меня спас, потому что автомат, повторяю, мне надо было еще поднять… кроме того, пистолет все-таки быстрее автомата… Короче, трое охранников, подбежавших к нам по коридору — ну, шагов на пять, на шесть, — моментально легли и больше не шевелились. Они бежали без выстрела, должно быть, имея в виду взять нас живыми — не удалось…
Но буквально секунду спустя в дверях, в окнах, на лестницах появилось их еще человек десять, и все они открыли ураганный огонь по мечущимся вверху лучницам-хельви. Несколько лучниц сразу упали, как будто кто-то перерезал удерживающие их в воздухе нити, остальные выпустили по одной-две стрелы и скрылись.
Я понял, что за трюк проделал Волков. Он превратил всех своих охранников обратно в волков, а когда они избавились от пут, что в волчьем обличье не так уж сложно, вернул им человеческую сущность. Вряд ли бы они успели собрать разобранное и разбросанное оружие — значит, где-то были нычки…
— Где Аська? — вдруг сообразил я.
— Не знаю, — удивился Артур.
И вдруг я понял, где она. Оглянулся назад, где должен был лежать мешок с аммонитовыми патронами…
— Аська! — закричал я. — Дура! Ты же не умеешь! И взрыватели у меня!..
Сколько-то времени длился «воздушный налет» — ведьмы врывались во внутреннее пространство дома и, не обращая внимания на самого Волкова, вышибали стрелами одного-двух автоматчиков. Иногда и автоматчикам удавалось зацепить летучую тварь…
Они тянут время, подумал Волков. Они рассчитывают, что стояние закончится, и все, к чему я шел, окажется напрасным. Если бы все было так просто!..
А ведь помощи не будет, вдруг поняла Маринка. Все, они протолкнули через меня ложную стафу — и этого достаточно. Больше я им не нужна, красивые слова про вождя — обычная разводка. Ведьмы, правильно их называл Волков. Ведьмы. Ничем не лучше, чем он сам.
Ничем не лучше…
Она уже знала, что будет делать дальше.
— Продолжайте! — крикнула она своим оставшимся. — Чтобы голов не подняли!
И устремилась вниз — но не в пылающее нутро горна, а рядом с ним, туда, где кучкой лежали несколько мертвых тел. Мертвецы ей нужны были сейчас, мертвецы…
Знаете, я очень давно не люблю всяческую героическую хрень про войну. Еще до армии это началось. Как-то само собой. Когда старшина с наганом и пятеро девчонок с винтовочками против немецких десантников — и побеждают, хотя и с потерями, или когда «в бой идут одни старики» — не выношу. Не верю, а раз не верю — начинает тошнить. Ну а тут у нас как-то вообще получилось из военных сказок для дебилов: несколько студентов и студенточек, кое-как умеющих стрелять в тире, — схватываются с превосходящими силами хорошо вооруженного и уж явно специально обучавшегося противника, да еще и с тяжелой артиллерией в виде боевого колдуна — и их не выкашивают всех в первые же секунды, как подсказывает нам здравый смысл, и держатся они… ну, не знаю… минут пятнадцать, наверное. При этом держатся хорошо, черт возьми. Достойно. Правда, имея поддержку с воздуха, надежду на спасение и полное непонимание того, в какую безнадегу влипли.
…Имейте в виду, говорил нам сержант Маркушкин, армия наша — говно. Если ты едешь на броне и бэха сломалась — тебя бросят, понятно? Ремонт бэхи — обязанность и экипажа, и твоя. Даже если рядом вражеская деревня — тебя бросят, и будешь чинить сам. Если ты на своих двоих и в горах сломаешь ногу — тебя бросят, потому что или группа преследует духов, или духи преследуют группу, и таскаться с обезноженным некому и некогда. Никакой вертолет с голубым доктором не прилетит тебя подбирать, и ты либо будешь ждать, когда группа вернется, либо тебе из жалости перережут горло, чтобы духам ты живой не достался, — потому что на вертолете доктор повез к генералам сестричек. И если ты завалил какого-то духа, а у него дядя — местный авторитет, тебя бросят, и будут судить военным судом, и дадут десять лет за убийство при отягчающих, и ты будешь сидеть, потому что армия у нас — говно. Так вот, мальчики и девочки, все это я говорю вам только для того, чтобы вы знали — надеяться вам не на кого, кроме как на себя. И вот когда вы это поймете, когда это до вас дойдет по-настоящему, по-черному пропрет — вот тогда вы и будете настоящими солдатами, потому что не может солдат надеяться на кого-то, кроме себя и своих, которые рядом, потому что никакого бога нет, а если и есть, то он вас тоже бросит…
Маркушкина мы не бросили, вынесли на руках, я и Федотов, и уже потом, на базе, меня подстрелил из пистолета пьяный прапор. Но лежали мы в разных госпиталях, и я не знаю, чем у него все кончилось. И, если честно, узнавать не тянет. Если он и выжил, то…
Да, так вот: я все никак не мог понять, почему же мы продержались так долго? Не испугались, не дали себя перестрелять, как куропаток? Вели бой, да и какой бой! Может быть, нереальность происходившего как-то повлияла?.. Стереотипы не сработали, центры страха не включились, оцепенения не наступило? Наверное, так. Ну и еще важно: противник наш был все-таки не профи. Видимо, Волков (или Шарп или Ульфур — кто там у него отвечал за боевую подготовку? понадеялся на инстинкты — а инстинкты хорошо работают только в той среде, для которой предназначены, а в чужой то и дело непредсказуемо путаются, и понятно, что путного из этого не получается. Волк ничего не сможет. Ну, почти ничего… Ну, намного меньше, чем на родной территории, где он точно знает, на что надо оглядываться, на что — повести ухом, а на что — ударить с разворота, не целясь попав в горло…
В общем, вы меня поняли.
Да, и еще: когда я понял, что нас бросили, что никакой помощи ниоткуда не будет, я постарался не подать виду. Наверное, это у меня получилось.
39
Аська за нырнула под помост и некоторое время лежала тихо, как мышь, прислушиваясь к происходящему. Все, что делалось несколько последних суток, делалось явно не с ней и без ее участия, она лишь присутствовала при событиях как бесплотная тень. Поэтому она абсолютно ничего не боялась, и ей даже временами становилось скучновато — ну, давайте же покончим, наконец, с этой ерундой и вернемся к тому, ради чего приехали! Ей были интересны этнические куклы и этнические узоры, она считала, что через это можно установить культурные связи весьма удаленных и на первый взгляд совершено не родственных этносов: например, индейцев сиу и ингушей. Вот этим стоило заниматься, а они тут устроили какую-то дикую войнушку…
Потом она поползла вперед, волоча за собой довольно- таки тяжелый и неудобный — за все цепляется — мешок со взрывчаткой. С Кости колдун не спускает глаз, а она имеет шанс пробраться… Ползти было метров тридцать.
Она помнила, как поднимать мертвецов, но не знала и даже не подозревала, какого напряжения сил это потребует. Наверное, у Уме было просто гораздо больше сил — многие годы тренировок… Впрочем, скоро можно будет запас сил пополнить — но для этого понадобится поймать парочку живых волков и выпить их… слово, что все именно так и будет. Если же Костя не выходит и вы решите продолжать играть в страйкбол, я вас всех убью. Начну вот с этой рыжей куколки. Просто порву ее пополам, хотите? А потом долбану по вам огнем. Вот так… — И, отпустив одну руку (Аська повисла косо и задергалась), сделал ею движение, будто бросает мячик. И тут же воздух взревел, раскалился, и в стену над моей головой врезался поток прозрачного огня — как от огромной бузеновской горелки. Посыпались дымящиеся куски бетона, резко запахло серой.
