Питер Джеймс - Пророчество
Она медленно двинулась вперед и выехала на дорогу. И вот тут ее затрясло.
23
Фрэнни свернула в ворота с драконами на колоннах, миновала указатель «Местон-Холл открыт сегодня для осмотра с 10.00 до 17.00» и въехала под арку, стрелки часов на которой показывали 1.25.
Она притормозила, пропуская беспорядочно бродивших посетителей. Женщина в фирменной футболке заученно улыбнулась ей. Фрэнни проехала по посыпанной гравием дорожке вдоль дома и остановилась.
Фрэнни вылезла и осмотрела перед «ренджровера». Колеса были покрыты грязью, в радиаторной решетке застряли ветки с листьями. Все это она поспешно повытаскивала и свалила в старое кострище на заднем дворе.
Обогнув крыло дома, направляясь к входной двери, Фрэнни различила вдалеке приглушенный хлопок, а затем рев, сменившийся равномерным гулом. Фрэнни подумала, что уже слышала что-то подобное на прошлой неделе, и вспомнила: самолет Оливера. Хорошо. Это могло означать, что он еще не вернулся.
Она с тяжелым стуком захлопнула за собой дубовую дверь, все еще дрожа от страха, и стала размышлять, стоит ли говорить Оливеру про аварию. Нанесенный ущерб все еще волновал ее.
Фрэнни позвала: «Хэлло!» – но не получила ответа. В воздухе медленно дрейфовали пылинки; с написанной маслом картины на противоположной стене смотрел глаз мертвого фазана. Она направилась в кухню; на столе, накрытом на пять человек, стоял салат с ветчиной и рядом лежала записка от миссис Бикбейн, в которой сообщалось, что печеная картошка в духовке.
Фрэнни рухнула на ветхий диван, но скатившаяся на пол резиновая кость снова напоминала ей о том, что Эдвард называл «плохими вещами». Она мысленно перебирала события: газетная вырезка о смерти Джонатана Маунтджоя, найденная в детской. Потом стеклянная витрина с книгой, написанной на человеческой коже. «Малефакориум», или как ее там. Она задумалась, не лежит ли на семье Халкин проклятие, которое могло бы, например, обусловить насильственную смерть жены Оливера. И если это так, не окажется ли она следующей, за то, что посмела полюбить его?
Деклан О'Хейр сказал, что род Халкинов упоминается в нескольких книгах, и она всю неделю собиралась сходить в библиотеку Британского музея, но так и не выбрала времени. Теперь Фрэнни прошла по коридору через холл к величественной, обшитой панелями двери кабинета-библиотеки Оливера.
Внутри было сыро и прохладно, будто комнату никогда не топили, и стоял запах старой кожи и истлевшей бумаги. Небо потемнело, в окно Фрэнни увидела надвигающиеся тучи. Она оглядела листы, исписанные математическими расчетами, стол, таблицы с непонятными значками на стене, потом просмотрела названия книг на полках, не зная, с чего начать.
Уинстон Черчилль, «История Второй мировой войны». «Кентерберийские рассказы». Уолтер Пейтер, «Очерки истории Ренессанса». Тома и тома военной истории, политической истории, биографий. Целый раздел, посвященный математике, и несколько книг по нумерологии. Поколебавшись, Фрэнни подошла к таблицам на стене. Числа, алгебраические уравнения; она заметила число двадцать шесть, обведенное несколькими концентрическими окружностями. Но, когда наклонилась поближе, чтобы лучше рассмотреть его, раздался электронный писк и на стол упала тень. Фрэнни в испуге повернулась, едва не сбив Эдварда с ног. Он стоял прямо позади нее.
– Господи, как ты меня напугал!
– Я набрал четыре тысячи, Фрэнни. – Он протянул ей свою игру «Гейм бой», показывая на экран. – Видишь счет? На четвертом уровне. Четвертый – самый трудный. Это мой новый рекорд, – заявил он.
– Очень хорошо, – немного растерянно ответила она.
– А что ты делаешь?
Фрэнни покраснела.
– Я искала какие-нибудь книги об истории вашей семьи.
Эдвард серьезно посмотрел на нее. Под глазами у него темнели круги, как будто он плохо спал. Раньше их не было. Или просто такое освещение?
– Можно поговорить с тобой, Фрэнни? – спросил он. И оглянулся, чтобы убедиться, что рядом никого нет.
– Конечно, – ответила она, выражение его лица обеспокоило ее.
– Помоги мне, Фрэнни.
– Помочь в чем? – Она улыбнулась, потому что он, казалось, вот-вот заплачет.
Эдвард некоторое время стоял молча, и Фрэнни уже решила, что у него снова один из приступов молчания, но мальчик вновь заговорил:
– Тебе иногда приходят в голову странные мысли про людей, Фрэнни?
– Что ты имеешь в виду?
– Как будто внутри тебя есть что-то плохое, и оно заставляет тебя делать то, что ты не хочешь.
Она понимала, что это очень важно для него, и старалась не сделать промаха.
– Я иногда думаю о вещах, которые я хотела бы сделать, но знаю, что не смогу.
– Нет, я про другое. Есть ли внутри тебя что-то, что заставляет тебя желать людям вреда? – Он не сводил с нее глаз и выглядел очень испуганным и ранимым. – Во мне есть такая плохая вещь, Фрэнни. Я не хочу ее.
– И что она делает?
– Она выполняет все, стоит мне только подумать об этом.
– Ну, например?
– Помнишь, в прошлую субботу Дому прищемило пальцы дверью машины?
– Да.
– Это я сделал, чтобы так случилось.
– Но ты был со мной.
– Знаю, но я прокрутил эту картину в голове; я хотел, чтобы так случилось. Хотя потом уже пожалел.
Невозможно, подумала она. Это невозможно. Потом Фрэнни вспоминала то странное, самоубийственное безрассудство, с которым она гнала «ренджровер» вперед; ощущение всемогущества, неуязвимости, похожее на наркотическое опьянение. И то, как ярко и отчетливо она видела Эдварда. Она сцепила пальцы и уставилась на свои ногти.
– И часто с тобой такое случается?
– Иногда это бывает со мной в школе. А только что, пока папа занимался мотором самолета, я по-настоящему испугался, потому что я подумал плохо про тебя.
– Что ты подумал? – спросила Фрэнни, чувствуя, как внутри у нее все похолодело.
Слезы потекли по его щекам.
– Я хотел, чтобы ты разбилась на «ренджровере», – всхлипнул он.
Она в оцепенении уставилась на него.
– Но почему, Эдвард?
– Не знаю. Иногда во мне просыпается плохая часть, и я не могу ее остановить. – Глаза Эдварда были распахнуты. – Ты поможешь мне, Фрэнни, правда?
– Но как? Расскажи мне еще что-нибудь об этой плохой вещи.
Он не ответил, погрузившись в долгое молчание.
Фрэнни глубоко вздохнула.
– Эта вещь была в тебе, когда убило твою маму?
В его глазах заплясали странные огоньки. Фрэнни испугалась, их выражение совершенно изменилось, они горели злобой.
Он выбежал из библиотеки, и Фрэнни услышала, как хлопнула дверь наверху.
Она стояла, уговаривая себя, что ей следует подняться наверх и извиниться, успокоить мальчика, но у нее не было сил. Фрэнни опустилась на стул и попыталась разобраться во всей этой чертовщине. Найти в ней какой-то смысл. Она уронила голову на руки. Единственное, в чем она была абсолютно уверена, – это то, что Эдвард сидел на заднем сиденье «ренджровера»; она совершенно ясно его видела.
Желать, чтобы что-то случилось? Пальцы Дома? Осы? Капитан Кирк? Возможно ли такое? Для вуду,[18] наверное, возможно, но не для восьмилетнего мальчика. Его матери отрезало голову. Зачем он мог желать ее смерти? И что это за плохая вещь внутри него?
Надеюсь, ты не собираешься спать с моим папой?
– Был ли он одержим?
Она попыталась отбросить эту мысль, посмеяться над собой, но слово застряло в голове. Одержим. Тучи продолжали сгущаться, но она едва замечала это, погрузившись в себя, она бросала невидящие взгляды на книжные полки и непонятные математические таблицы над столом. Ее мозг напряженно работал, пытаясь найти во всем этом какую-то логику.
Фрэнни пыталась собрать воедино все факты, так же как она делала на раскопках, не пропуская ни единого осколка, из которых в конце концов можно будет сложить узнаваемый предмет, а тот, в свою очередь, поможет воссоздать облик места, где он был найден, и людей, оставивших его там. Все, что требовалось археологу, это крохотные осколки. И это было все, что она сейчас имела. Джонатан Маунтджой. Меридит Миннс. Макс Гейбриел. Фиби Хокинс. Сюзи Вербитен. Эдвард. Жена Оливера. Пальцы мальчика. Осы… Какая между ними связь? Одержим ли Эдвард? Или он сумасшедший? Медиум? Телепат? Читает ее мысли? Это могло объяснить происшествие с «ренджровером», где какая-то сила определенно влияла на ее поведение, но только не пальцы Дома или ос.
Фрэнни снова, как она часто делала в последнее время, вспоминала, как она впервые увидела Оливера и Эдварда. В кафе. И раздражение мальчика. Потом на Кингс-Кросс. И снова раздражение. Помоги мне, Фрэнни. Что-то в ней было, чему он как будто доверял, к чему тянулся. И в то же время ненавидел?
Существует множество историй о людях со странностями, обладающих некими необычными способностями. Особенно о детях-медиумах; дети с отклонениями в развитии могут вызывать полтергейст – это общеизвестный факт. Оливер сказал, «есть отклонения». Еще бы их не было после того, как на его глазах его матери отрезало голову.
