Гильермо Торо - Штамм 3. Вечная ночь
Азриэль посещал землю множество раз. Он был здесь, когда умер Адам в возрасте девятьсот тридцати лет и был, когда люди, смеявшиеся над Ноем, утонули в темных бушующих водах Великого потопа. Но он всегда перемещался по земле в облике духа, его сущность до сих пор была связана только с Богом, никогда не обретая оболочку из плоти.
Никогда раньше Азриель не испытывал голод, никогда раньше он не испытывал боль. И сейчас, поток ощущений осадил его. Чувствуя земную твердь под ногами… чувствуя холодный, ночной воздух ласкающий его руки… вкушая еду выращенную на земле и взятую оттуда низшими млекопитающими. Он думал, что будет в состоянии оценить это и отдалиться, как турист. Однако он обнаружил. что его влечет ближе к человечеству, ближе к самой земле. Ближе к этой породе животных. Прохладная вода. льющаяся каскадом по его ногам. Еда, которая хрустела у него во рту и горле, физические события стали захватывающими, и любопытство Азриеля взяло над ним верх.
Когда горожане собрались у дома Лота, прознав что тот приютил у себя загадочных путников, Азриель пришел в восторг от криков, доносящихся из толпы. Люди, размахивая факелами и оружием, требовали показать им гостей Лота, что бы они тоже могли узнать их. Возбуждены были горожане слухами о красоте этих странников, жаждали удовлетворить свою похоть с ними. Грубая страсть черни очаровала Азриэля, напомнила ему его собственный голод, и когда Лот вышел, дабы предложить горожанам сделку - две его девственные дочери взамен, от коих толпа отказалась - Азриэль использовал свою силу, что бы выскользнуть из дома незамеченным.
Оттененный толпой он держался в нескольких шагах поодаль, спрятавшись в аллее. Чувствуя безумную энергию массового движения, настолько отличную от божественной. И все же они были наполнены той же красотой и величием,тем же божественным подарком. Эти холмистые мешочки плоти, их лица никогда не были в покое,они бредили как один, ища единства в неизвестной, но самой анималистической манере из возможных. Их Жажда была настолько чистой и настолько пьянящей.
Много что было сделано из порока в Содоме и Гоморре, но мало что было видно, пока Азриель шел по улицам этого города, освещенного светом бронзовых масляных ламп и мощенного необработанным алебастром. Золотые и серебряные рамы обрамляли портик над каждой дверью в зданиях на трех концентрических площадях.
Обрамленный золотом портик гласил о товарах для плоти, а обрамленный серебром обещал более темные удовольствия. Те, кто пересекал дверной проем обрамленный серебром, искал жестоких и искаженных ощущений. Это была такая жестокость, которую Бог не мог простить. Не изобилие, и не отказ, но особый уровень садизма проявлялся жителями Содома и Гаморры к рабам и путешественникам. Это были негостеприимные города, где рабов и захваченных врагов покупали в караванах для ублажения господ серебряных портиков.
И, будь то намерено или случайно, Азриель переступил серебряный порог. Хозяйкой заведения была коренастая женщина с кожей светло-оливкового цвета. Неухоженная, неопрятная - жена надсмотрщика над рабами, интересующаяся только выгодой. Но в эту ночь, когда хозяйка выглянула из-за своей стойки в вестибюль дома удовольствий, она увидела самое красивое, самое благожелательное человекоподобное существо в своей жизни, стоящее перед ней в золотом свете масляных ламп. Архангелы были совершенными, бесполыми сосудами. Ни волоса на их теле или лице, безупречная, матовая кожа и перламутровые глаза. Их десна были цвета слоновой кости, так же как и их зубы, а их удлиненные конечности были сложены в идеальной пропорции. У них не было и следа половых органов: биологическая деталь, что проявится эхом в грядущем кошмаре.
Такова была красота, мягкое великолепие, Азриеля. Смотря на него женщина испытывала желание плакать и просить прощения, однако годы в торговле придали ей мужества продавать свои услуги. но Азриель уже был свидетелем изощренного насилия в этих стенах. Архангел ощущал как первобытное превосходство покидало его, уступая место желанию-даже не зная что он ищет, он нашел это.
Повинуясь импульсу, Азриель схватил хозяйку за шею и прижал ее спиной к низкой каменной стене, наблюдая как благоговение женщины сменяется страхом. Азриель почувствовал крепкие, но тонкие сухожилия, обвивающие горло женщины, затем поцеловал их, облизал их, чувствуя ее соленый прогорклый пот. И затем, в порыве, он укусил, глубоко и сильно, и разорвал ее плоть, и стал перебирать ее артерии как струны арфы своими зубами - пинг-пинг - и беспощадно выпил всю кровь, что полилась из горла. Азриель убил эту женщину, не в качестве подношения его могущественному Богу, а ради того, что бы познать Бога. Познать. Обладать. Захватить и подчинить.
И вкус крови, и смерть этой дородной женщины, и изменчивость власти, все это было чистым экстазом. Поглощение крови, созданной из сущности и величия божества, нарушение созданного Богом потока, повергало Азриеля в безумие. Он хотел еще. Почему Бог отверг его, своего фаворита? Почему эта амброзия скрыта в этих несовершенных существах.
Сказано, что вино, забродившее из плохих ягод сладчайшее на вкус.
Но Азриель заинтересовался: каково вино из самых ценных ягод?
Бросив обмякшее тело к своим ногам, у коих в свете полной луны серебрилась пролитая кровь, Азриель остался с одной единственной мыслью: есть ли кровь у ангелов?
Мемориальная библиотека, Колумбийский университет.
Мистер Квилан закрыл страницы Люмена и ждал Фета и Гаса, полностью вооруженных и готовых идти. Еще много осталось узнать о происхождении Владыки, но в его голове было полно информации содержавшейся в книге. Он сделал несколько заметок, обвел пару переводов и розу. Фет взял книгу, опять ее обернул, положил в рюкзак и передал его мистеру Квилану.
“Я не возьму ее с собой” - сказал он мистеру Квинлану.- “И если мы не сумеем, ты должен быть единственным, кто знает где спрятана книга. Если они поймают нас и попытаются вытащить информацию из нас…Что ж, даже если ты истекаешь кровью, то все равно не сможешь рассказать то, чего не знаешь…Так ведь?”
Мистер Квинлан осторожно кивнул, принимая честь.
“Рад избавиться от неё, на самом деле…”
Если ты так говоришь.
“Говорю. Теперь - если мы не сделаем это…” сказал Фет. “У нас есть все необходимое. Закончим войну. Убьем Повелителя”
НЬЮ-ДЖЕРСИ
Альфонсо Крим сидел на кремово-белом плюшевом кресле фирмы Ла-З-Бой, на его ногах красовались расшнурованные кроссовки Пума, в руке он сжимал игрушку-тренажер из жесткой резины. Амбассадор и Скил, двое его питомцев -помесь собаки и волка, лежали в столовой, привязанные к толстым деревянным ножкам внушительного стола, и наблюдали своими серебристыми глазами за красно-белым полосатым мячиком.
