Мария Барышева - Говорящие с...
Он утер правый глаз, и крепче вцепился в руль, напряженно глядя сквозь мелькание дворников. Нет, завтра нужно будет обязательно пойти к врачу. А если на мосту мог бы управление потерять? Ладно, если б ограда остановила - а ну как снес бы ее и улетел в Волгу к чертовой матери?! Руслан скривился и покосился на весело раскачивавшуюся собачку-брелок из серебра и гладких цветных камешков, подмигивавших даже при скудном пасмурном свете. Собачку сделала одна из его бывших подружек-ювелирш в подарок на день рождения. Ювелирша давным-давно ушла в прошлое, но собачка осталась, и Руслан отчего-то был к ней привязан, хоть и считал, что брелок выглядит крайне глупо, - качаясь из стороны в сторону и едва слышно позвякивая и поблескивая полированными красно-коричневыми пластинками, он всегда приводил его в хорошее настроение. Но сегодня даже он не помогал, и Руслан полностью переключил внимание на дорогу. Левый глаз закололо, и он потер его.
Возле банка в маршрутку подсели еще две пассажирки, вторая, забираясь, слишком сильно хлопнула дверью, и Руслан не преминул раздраженным голосом сделать ей замечание. Пассажирка, совсем молодая девица, в ответ на замечание закатила глаза и плюхнулась в одно из свободных кресел, тут же немедленно принявшись названивать по сотовому. Он равнодушно взглянул на нее в зеркало обзора и тут же отвел глаза - симпатичная, но не красавица, да и ростом он предпочитал повыше. Знакомые из Москвы, приезжавшие летом отдохнуть и беспредельно восхищенные местными барышнями, как-то заявили Руслану, что он зажрался. Руслан так не считал. Чтобы заинтересовать его, женщина должна быть очень красивой, и, судя по тому, что знакомые были готовы хватать всех костромычек подряд, в столице с красавицами было плохо.
Маршрутка покатила по мосту, и колотье в глазу исчезло, но настроение по-прежнему было скверным, и все вокруг вызывало отвращение - и чья-то болтовня в салоне, и дождь, и рябь реки далеко внизу, которая казалась грязно-серой, и свечка пожарной каланчи на другой стороне, и голые ветви лип, и расплывавшиеся в мороси кирпичные дома. Один из пассажиров пожелал выйти возле универмага, и Руслан остановил маршрутку с большой неохотой - ему хотелось добраться до конечной как можно быстрее, поэтому едва дверца закрылась, рванул с места так, что из-под колес полетела мокрая грязь, маршрутку тряхнуло, и в зеркало он заметил, что девица с сотовым удивленно на него посмотрела. Перевел взгляд на мокрую дорогу и выругался, вытирая вновь заслезившиеся глаза. Впереди замаячил светофор, и Руслан прибавил газа, рассчитывая успеть проскочить, но когда маршрутка уже пересекала пешеходный переход, в зрачках вдруг что-то кольнуло, будто в каждый всадили по раскаленной игле, и окружающий мир вдруг исчез к чертовой матери, оставив ему только звуки, среди которых преобладали крики в пассажирском салоне. Он затормозил так резко, что маршрутка чуть не полетела кувырком и не врезалась в старое здание, отчего творению эпохи русского классицизма мог бы быть нанесен серьезный ущерб. Но достаточно было и того, что серьезный ущерб получил сам Руслан - именно это в самых ругательных и громких выражениях он и объяснял всей улице, пока его не забрала "скорая".
* * *
Никто из бродивших по улице в это пасмурное костромское утро не видел более осторожного человека, чем Лида. Также никто из них не стал бы отрицать, что не видел более печально выглядевшего человека, чем Лида. Даже сами тротуары, умей они разговаривать, со всей уверенностью могли бы заявить, что уже давненько по ним не ступали так боязливо, а витрины, отражавшие ее одинокую фигуру, расплакались бы, если б могли, но они и без того были мокрыми и им это не требовалось.
Лида - красивая, слегка располневшая женщина тридцати лет принадлежала к тому классу домохозяек, у которых есть практически все, включая олуха-мужа, на которого они утомленно жалуются подругам с утра до вечера и устраивают в доме все так, чтобы, вернувшись с работы, олух чувствовал себя как можно комфортней. Ее личный олух любил вкусно и разнообразно поесть, и Лида шла в магазин - холодильник был почти пуст, а вечером муж должен быть доволен. Она шла пешком, хотя у нее была машина. Не воспользовалась она и общественным транспортом - у прохожего больше шансов спастись, в случае чего. Главное - смотреть по сторонам и вовремя отпрыгнуть. В маршрутке особо не попрыгаешь - знай, лети себе вместе со всеми и жди, чем все закончится, и у Лиды не было никаких сомнений, что для нее все закончилось бы очень плачевно. Она мужественно шла в магазин, хотя ей было очень страшно, и ведь никто-никто не оценит мужество бедняжки Лиды. Можно было взять с собой подруг, но и те могли представлять потенциальную опасность. К тому же, она не хотела, чтобы подруги лицезрели ее в таком виде.
Обутая в мягкие сапоги на плоской подошве, Лида сильно хромала на обе ноги. Ее правая рука была забинтована, загипсованный указательный палец левой походил на пухлую белую сардельку, а на ладони темнел глубокий порез. На подбородке и щеке - белые росчерки пластыря, а вязаная шапочка тщательно скрывала ежик волос, в который превратились сгоревшие роскошные локоны. Старательно наложенный тональный крем, а сверху - еще и слой пудры - все же не в силах были спрятать два красочных кровоподтека под глазом и на скуле. На шее - пятно свежего ожога. И еще пропасть ожогов и синяков по всему телу, укрытых одеждой. Все это не оставляло у прохожих сомнений в том, что несчастная либо попала в аварию, либо стала жертвой ограбления или домашних истязательств. На худой конец, какой-то ужасный несчастный случай. Но если истязательства можно было отбросить, то в остальном они были практически правы. Лида попала в аварию, точнее в три аварии. Лида стала жертвой ограбления - это было уже дважды. Несчастных же случаев было не сосчитать. Потому и озиралась так Лида этим дождливым утром, потому и шла так осторожно, в любую секунду ожидая зазевавшегося водителя, незаметной трещины или выбоины в асфальте, рассеянного роллера, взбесившейся собаки, отломившейся ветки или сорвавшегося неизвестно откуда кирпича, а то и метеорита, и для пути своего скромно выбирала тихие улочки, продвигаясь короткими перебежками. Два двора Лида миновала вполне благополучно и даже слегка расслабилась, но дальше вновь требовалось выйти на оживленную улицу. Она ступила на тротуар осторожно, словно это было минное поле, потом медленно пошла вперед, изредка поглядывая на витрины, и совершенно не удивилась, когда возле одежного магазина безвестный прохожий зацепился своим зонтом за ее, и зонтик Лиды с жалобным хлопком сложился сам по себе, попутно прищепив ей палец. Это было еще ничего, и она отошла в сторону, чтобы застегнуть зонтик и спрятать его в пакет, благо открывать его вновь было явно опасно. В этот момент дверь магазина отворилась, и на улицу вышла темноволосая девушка с пакетом, а следом за ней вышмыгнула по своим делам персональная магазинная кошка. Остановилась, недовольно щурясь на дождь, потом скользнула в сторону, в этот момент у Лиды в кармане запиликал сотовый, и она, позабыв, что ей никак нельзя делать два дела одновременно, шагнула вперед, вытаскивая телефон, и на кошку, конечно же, наступила. Та, взвыв дурным голосом, брызнула прочь, с удивительной силой вывернувшись из-под придавившей ее ноги, Лида, отчаянно взмахнувшая руками, немедленно потеряла равновесие и упустила зонтик, который полетел в одну сторону, а Лида - в другую, с размаху шлепнувшись на мокрый асфальт под ноги женщине, которая несла к машине тяжелый пакет с покупками. Женщина с визгом повалилась сверху, и содержимое пакета весело покатилось во все стороны по тротуару.
