Антон Ледовских - Город живых
За пару минут палатка была снята, вещи, находившиеся внутри, без разбора свалили в одну кучу. Начальник экспедиции, вновь вооружившись пустотоискателем и компасом, встал на отметку и продолжил движение на запад. Один шаг, второй, третий, четвертый, пятый. Вокруг стояла гробовая тишина, вся археологическая группа затаила дыхание. Хан остановился. На лице у начальника появилась робкая улыбка, которая становилась все уверенней и уверенней. Сдвинувшись на полшага вперед, Валентин Юрьевич обернулся и махнул рукой, подзывая дочь. Карина, естественно, стояла в первых рядах толпы, боясь пропустить что-либо важное. Подойдя к отцу, Карина взглянула на экран пустотоискателя, на нем была видна четкая окружность диаметром около двух сантиметров. Валентин Юрьевич покрутил ручку настройки глубины. Внезапно окружность увеличилась в размере, теперь она была как минимум двести миллиметров в диаметре. Хан продолжал увеличивать глубину сканирования. Окружность пропала, осталась только тонкая полоса. Карина подняла глаза на отца. Теперь и на ее лице сияла довольная улыбка. Несколько археологов одновременно бросились к отметке, поставленной Ханом. Работа закипела с новым энтузиазмом. Пока ребята копали, Валентин Юрьевич распорядился принести длинную рулетку и растянуть ее между местом старой находки и расположением нового меча. В том, что это еще один меч, сомнений уже не было, за каких-то пять минут от земли была очищена рукоять.
Отметив середину расстояния между мечами, Хан, все так же не выпуская из рук приборов, отправился на поиск в сторону юга. Вскоре от сопровождавшей его толпы послышались радостные крики. Так повторилось еще пять раз, по всем сторонам света были найдены мечи. Почти все археологи были заняты извлечением древнего оружия из земли в отмеченных Ханом точках. Только Евангелина и Карина не принимали участия в раскопках. Они стояли с обеих сторон от Валентина Юрьевича и внимательно вглядывались в экран пустотоискателя. Хан медленно развернул захват сканирования по горизонту и начал медленно увеличивать глубину. Когда сканирование дошло до уровня четырех метров и напряжение достигло предела, на экране возник широкий прямоугольник. Его размеры были велики, контур даже не помещался в масштабированный экран, который охватывал четыре метра. Экспедиция была на грани великого открытия.
В пылу работы никто не заметил, как на полуторном грузовичке вернулся Семеныч. На нем буквально не было лица. Неверной походкой, не замечая всеобщего воодушевления, завхоз направился к начальнику экспедиции. В руках он сжимал пачку смятых газет. Хан заметил его боковым зрением и сразу насторожился. В таком виде Семеныча он не видел даже во время того знаменательного розыгрыша с консервами. Положив на землю приборы, Валентин Юрьевич быстро направился навстречу завхозу.
– Что случилось? – без предисловий спросил Хан.
Семеныч молча протянул ему газеты. Взглянув на первые полосы, пестрящие огромными буквами, начальник экспедиции непонимающе уставился на заголовки. Пересмотрев все газеты, он поднял глаза на Семеныча.
– Ну, и что это значит? Что за бред?
– Это правда. – Завхоз сказал это таким голосом, что сомневаться в его словах не приходилось.
Вести
Сотовые телефоны в месте базирования археологической экспедиции не работали. Радио и телевизионные сигналы не проходили. Газеты доставлял Семеныч раз в неделю вместе с продуктами из столицы республики. По этой причине новости с Большой земли доходили до лагеря обычно с большим запозданием.
Археологи со всех сторон обступили Семеныча. Со стороны эта картина могла бы выглядеть комично. Человек двадцать окружили маленького толстячка. Семеро из них сжимали в руках кривые сабли. Все наперебой галдели, сабли взлетали вверх, а толстячок все глубже и глубже втягивал голову в плечи. На самом деле все было не так смешно, как казалось на первый взгляд.
– Ну что ты, Семеныч, поверил газетной утке? – басил кто-то из студентов.
– Я их видел, – тусклым голосом произнес завхоз.
Толпа притихла.
– Кого видел? – нарушил молчание Хан.
– Мертвецов, – чуть ли не прошептал Семеныч.
Кто-то хихикнул, но толпа не разделила эмоций весельчака. Многие знали Михаила Семеновича не первый год, любовь к розыгрышам не вязалась с серьезностью и педантичностью этого человека.
– Рассказывай по порядку. – Тон Хана стал деловым.
– Я в город въехал, сразу же на базу завернул, где оптом напитки продают. Там бедлам, никого нету, кроме испуганной кладовщицы. Спрашиваю у нее, что случилось. А она мне газеты сует. Я пролистал, чуть ли со смеху не покатился. А тут хлопки послышались со стороны центра. Потом, когда очередями хлопать стало, я понял, что стреляют. Мне как-то не до смеху стало.
Я кое-как загрузился. И тихонечко к центру поехал. Вижу, мужик прямо посередине дороги идет, шатается весь, через шаг спотыкается. Ну, думаю, пьяный. Притормаживаю, а он сразу же ко мне. Вы же меня знаете, я быстро стекло поднял, и стопор вниз на всякий случай. Не люблю я с пьяными общаться. А он все ближе. Гляжу я на него и понимаю, что не пьяный это. Глаза у него не шальные, как у алкашей, а водянистые, как будто лягушке или змее в зенки смотришь. И рана на шее, глубокая рваная, верно, собака покусала.
Я его спрашиваю, что случилось. А мужик замер на секунду, будто прислушивается, а потом как бросится на машину. Рычит, в стекло кулачищами бьется. Я не выдержал и по газам дал. Его от машины отбросило. И прям под встречку, откуда она взялась, даже и не видел, все на мужика этого смотрел. Машина его крылом хорошо поддела, он метров на двадцать отлетел. Так те, в машине которые, даже не притормозили. Промчались, словно за ними черти гнались. Я сначала хотел полицию вызвать, уже за телефон схватился. И вижу, мужик сбитый на ноги поднимается, как ни в чем не бывало. Я аж трубку из рук выронил.
Из центра полицейская машина появилась. Такой радости при виде дорожного патруля я, наверное, в жизни не испытывал. Правда, радость эта испарилась мгновенно. Я думал, полицейские за легковушкой гонятся, да не тут-то было. Поравнялись они с мужиком, тот уже на ноги поднялся, и прямо из окна машины дуло автомата высовывается. Полицейский мужику с трех метров голову очередью разнес. Автомат убрал и задом машину прямо ко мне сдает. Все, думаю, они тут все с ума посходили, сейчас и меня пристрелят.
Полицейский со мной поравнялся, молодой еще лейтенантик. Глаза у него испуганные, руки на руле дрожат. Посмотрел на меня и говорит: «Езжай-ка ты, отец, из города, пока живой». Я на него таращусь, а лейтенант на зеркальце заднего вида глянул, выругался и по газам, только пыль столбом. Я вперед глядь, а там целая толпа по дороге шествует. И все такие же, как убитый алкаш. Оборванные и дергаются, как марионетки. Ждать, пока они до меня доберутся, я не стал. Развернулся прямо по сплошной, и педаль в пол. – Закончив рассказ, Семеныч замолчал.
