Татьяна Форш - Цыганское проклятье
Вспомнив, как крестился давеча Игнат, Алексей тоже осенил себя знамением. По телу пробежала едва ощутимая дрожь, и где-то в груди защемило. Сердцу вдруг стало горячо. Алексей вспомнил, что в левом кармане у него лежит ожерелье Марьи. Пальцы нащупали металл и потянули. Рубины вспыхнули яркими огнями, отражая блики свечей.
Сжав украшение в кулаке, он мысленно стал просить святых о помощи. Может, они смягчат сердце юной Марии Русаловой, и она не откажет ему.
Массивная дверь за спиной едва слышно скрипнула, впуская вместе с холодом звонкий девичий голос, от которого стали ватными колени.
– Павел, я, пожалуй, пойду домой. С архитектором все обсудили, мне его план понравился.
Алексей медленно, точно во сне, сунул ожерелье в карман и обернулся, во все глаза разглядывая потерянную нимфу. Даже в обычной шали, даже в монашеском сером платье она не потеряла очарования. Сердце юноши колотилось так, что грозило выскочить из груди, а рубины, что он держал в кулаке в кармане, нагрелись так, что почти прожгли в нем дыру.
– Мария, здравствуй! – Тяжелый язык едва поворачивался в мгновенно пересохшем рту.
Глаза девушки широко открылись. Мгновение она стояла, разглядывая его, точно призрака, а затем бросилась к двери.
Ну уж нет! На этот раз он так просто ее не отпустит!
Выбежав на морозный воздух, он на миг прикрыл рукой глаза, спасаясь от лучей солнца, а когда смог оглядеться, девушки уже нигде не было. Он какое-то время кружил по церковному двору, но нигде не обнаружил пропажи.
– Барин, ты чего мечешься, как заяц меж волков? Монашку свою потерял?
– Игнат, ты видел, куда она пошла? – Алексей подбежал к кучеру и схватил того за грудки. – Отвечай.
– Ты чего взбеленился, барин? Видел ее в окне мельком. Она церковь кругом обошла, так что во дворе не ищи.
Алексей кинулся в указанном направлении, туда, где к церкви подступал лес. На девственно чистом снегу виднелась вереница следов. Они обрывались у белой стены, словно тот, кто здесь был, прошел сквозь стену.
Что за чертовщина?
Подойдя ближе, Алексей увидел, что в стене имелась незаметная дверца, вот только ни замка, ни ручки на ней не было.
– Игнат! – обернулся Алексей к стоявшему неподалеку ямщику. – Найди мне священника.
– Зачем искать? Вот он я. – Неожиданно потайная дверца распахнулась, выпуская священника Павла. – Выходил и слова ваши услышал. Что нужно?
Алексей вздрогнул, обернулся:
– Марию… – И поправился: – Я ищу Марию Силантьевну. Вот…
Он достал из кармана ожерелье и протянул его священнику, но тот вдруг схватился за грудь и начал задыхаться. Лицо его посинело, глаза широко раскрылись. Не отрываясь, он смотрел на Алексея и наконец прохрипел:
– Ты… Он тебя убьет! Проклятье и… Ты…
– Что с вами, батюшка? Чем помочь? – Алексей растерянно огляделся, не зная, что делать.
– Что же ты, барин, стоишь как кол проглотил. – Игнат, казалось, совсем не испугался: – А ну, хватай его под руки и в церкву заводи. Иногда на морозе такая беда может приключиться.
На этот раз в храме Алексею было как-то не по себе. Иконы ощетинились колючими взглядами. От запаха ладана замутило, голова закружилась, но священнику и впрямь здесь стало лучше.
Не сразу, но дыхание восстановилось, лицо порозовело. Он еще держался за грудь, но стало ясно, что приступ прошел и опасность миновала.
– Вот ведь бесовщина привиделась, прости меня, Господи. – Павел перекрестился и виновато посмотрел на Алексея с Игнатом. – Уж простите меня, что так вышло. Пора мне.
Он развернулся, чтобы уйти, но был остановлен окриком Алексея:
– Вы хотели мне что-то сказать, батюшка?
– Говорю же, бес попутал. – Павел улыбнулся, но от Алексея не укрылась настороженность в его взгляде.
– Вы сказали «Он убьет», и… О каком проклятье шла речь? Я не уйду, пока не расскажете мне все.
– Хорошо, пойдемте, – сдался Павел.
– Барин, я тебя на улице подожду. – Игнат направился к двери и вышел, оставив их со священником наедине.
Павел провел его в небольшую комнатку. Стены здесь были выкрашены в белый цвет. Стол, два стула, а в углу – небольшая лампада, в которой теплился язычок пламени. Бесконечно долго священник готовил чай, потом читал молитву, прежде чем сесть за стол. Алексей почти потерял терпение, когда тот наконец заговорил:
– Я знаю, зачем вы приехали. Но Марии, да и вам будет лучше, если вы уйдете и никогда больше с ней не встретитесь.
– Не могу я так, батюшка. Люблю ее. Больше жизни люблю. Как ни старался, из сердца вырвать не смог.
Павел опять надолго замолчал. Устав ждать ответа, Алексей поднялся:
– Спасибо за гостеприимство.
– Тебя преследует опасность, – будто нехотя проговорил священник, глядя в одну точку, – для Марии ты станешь проклятьем, но и избавлением. Вас разлучат, но вы снова найдете друг друга, когда собой быть перестанете.
– Что? – Алексей нахмурился. – Я ничего не понимаю. Просто скажите, где я могу ее найти!
Священник встал из-за стола и прошел к окну. Некоторое время смотрел вдаль, а потом изрек:
– Силантий Матвеевич бережет дочку как зеницу ока. Он согласился с ее решением, и, как только достроят монастырь, Мария примет постриг. Я дал ей свое благословение. Она теперь невеста Христа.
– Еще нет! – выпалил Алексей. – Пусть сама скажет, что не любит меня и быть со мной вместе не хочет, только тогда уйду.
Павел нахмурился, стряхнул с рясы невидимые пылинки и холодно произнес:
– Не мне судить. Я пытался предупредить, но, знать, Господу так угодно. Сегодня переночуете в храме, места хватит, а завтра уезжайте!
Завидев Алексея, Игнат заулыбался, пожал руку рабочему, с которым только что о чем-то горячо спорил, и направился в его сторону:
– Ну что, барин, едем дальше?
– Нет, Игнат, сегодня остаемся здесь.
– Как скажешь, барин, мое дело маленькое.
Как ни странно, этой ночью в маленькой келье Алексей спал крепко и без сновидений. Первый раз за долгое время ему не снилась Мария. Наверное, потому что теперь она была совсем рядом, и не призраком из снов, а живою, из плоти и крови. Утром тело болело от непривычно жесткого ложа, он не обращал на это никакого внимания. Игнат чуть свет постучал в дверцу:
