Ужасы войны (ЛП) - Каррэн Тим

Чиверс тут же встал и ушел от костра.

Никто, похоже, не возражал.

Настало время еды, и все были готовы. Они пировали жареными лосиными стейками и костным мозгом, галетами и беконом, консервированными томатами "Blue Hen" и армейскими сухарями. Много черного кофе. Какое-то время царила тишина, только ветер в деревьях и скрежет вилок по стальным тарелкам.

МакКомб управился с порцией, которой хватило бы троим голодным дровосекам, и, откинувшись на спинку ящика, громогласно рыгнул.

- Я ношу волка в своем брюхе, парни. Долгое время я был одержим лютым голодом.

Лайонс свернул себе сигарету, когда трапеза закончилась и тарелки были убраны, а огонь подкормили свежими дровами.

- Что с твоими разведчиками, Бун?

Они не съели ни кусочка. Они выследили и убили лосей, принесли их для всех, но сами не прикоснулись даже к короткому ребрышку. Все трое смотрели в огонь с величайшей сосредоточенностью.

- У них нынче нет волков в брюхе, - сказал МакКомб, но не стал уточнять и не было нужды.

Майор Лайонс удалился в свою палатку, а МакКомб остался сидеть, беседуя с Пятью Волками на языке жестов и на абсарокском наречии. Это был мрачный разговор, и он длился долго, пока рядовые Вуд и Чандлисс слушали и наблюдали, не осмеливаясь прерывать.

Когда оба замолчали, Вуд сказал:

- О чем... о чем вы говорили с индейцем? Если не возражаете, что я спрашиваю, сэр.

МакКомб улыбнулся.

- О моих днях охотника за горбами, сынок. О том, как я был охотником за шкурами и каково мне было. Да, сэр, я был богат рогами и шкурами, но не совсем мудр. Потом на вершине холма, под наставлениями вождя Табуна Лошадей, я постился и призывал своего духа-проводника, понимаешь. Через несколько дней появился этот упрямый призрачный бизон. Он стал моим тотемом, и я больше никогда не охотился на это прекрасное животное и его собратьев.

Это было правдой в какой-то степени. Но их личные духи-проводники были не единственным, о чем они говорили. Они затронули и другие темы. И о чем они были, он не стал бы повторять ни одному белому. По крайней мере, пока.

Он набил трубку, переглянувшись с Пятью Волками, затем с разведчиками-осейджами. Что прошло между ними, никто не знал, но это было сродни страху, ужасу, потому что нечто необъяснимое в атмосфере этой укромной лощины внезапно усилилось. Сам МакКомб не мог дать этому имя. Он лишь знал, что оно ползло по его спине, как холодные пальцы, и заставляло кожу головы покалывать, как бывало иногда, когда смерть была так близко, что он чувствовал ее могильное дыхание. Он смотрел, как дым от костра поднимался к ветвям деревьев, заставляя их шевелиться и скрипеть. Случайные снежинки танцевали в свете огня.

- Долгая будет ночь, я думаю, - сказал он, выдыхая дым.

В бледном, меняющемся лунном свете МакКомб разглядывал большие сосны, окружавшие их маленькую лощину. Они были покрыты снегом и бледным лунным светом. Ветер дул, но не яростно. Он нес чистый, хвойный запах. Среди деревьев виднелись мрачные, подвижные тени. Это могло быть что угодно или ничего. Деревья были очень высокими, очень старыми, очень густыми. Они казались дикими, первобытными. Он провел всю жизнь в этих горах, но никогда прежде не бывал в месте, которое чувствовалось таким пустым... и все же эта пустота была невыразимо живой.

Что, черт возьми, здесь происходит?

Он и Пять Волков обменялись еще одним зловещим взглядом, затем он перевел глаза на рядового Вуда.

- Сынок, не будете ли вы так добры позвать мне сержанта Хоупа.

Когда парень умчался, МакКомб подмигнул рядовому Чандлиссу, чтобы успокоить его, что все в порядке. Но это было не так. Он пытался отмахнуться от своего восприятия атмосферы, но просто не мог. Лес теперь казался населенным призраками, полным духов. Они ползли в тенях, липко живые и голодные.

Хоуп прошел по хрустящему снегу.

- Что такое? - спросил он.

- У меня чувство, что мы здесь не одни, - сказал МакКомб.

И ему не пришлось говорить больше, потому что в разорванной тьме послышался звук ломающихся веток и шорох форм, пробирающихся сквозь еловые ветви. Тонкий звук шагов, ломающих снежную корку. Но это был скрытный, расчетливый звук крадущихся шагов. По лагерю начали шептаться, и казалось, что над всеми нависла какая-то смертельная пелена.

МакКомб взял винтовку Генри, разведчики схватились за свои нарезные ружья. По всему лагерю раздавались звуки людей, берущих оружие и готовящихся к тому, что могло случиться. Шепот, лязг сабель, звук затворов винтовок. Луна поднялась выше, но ее свет не разгонял ползущие тени, а лишь усиливал их. Сформировали слабые осадные линии, но в мерцающем свете костров и черной тьме они были хрупкими. Сержанты шептались, пытаясь сплотить людей в единое целое, но страх леса слишком глубоко засел в них.

Рядовой Вуд стоял с МакКомбом и его разведчиками, но Чандлисса поставили дальше по линии, чтобы заполнить брешь. Звуки движения становились громче, и казалось, что они идут со всех сторон, словно лагерь окружен врагами. Воздух больше не был прохладным и чистым, а теплым, с влажным запахом черной земли, мокрой шерсти и прогнивших шкур.

Из черноты, густой, как смола, вырвалось рычание - низкое, грудное, с мокрым придыханием. Не человеческое. Не собачье. Такое, от которого по спине пробегают ледяные мурашки, а пальцы сами сжимают рукоять "Kольта".

- О, Иисус, - сказал рядовой Вуд.

- Спокойно, парень, - сказал ему МакКомб, обшаривая глазами тьму. - Не пугайся. Пока...

Послышалось еще рычание. Затем хрюкающие звуки, как у диких свиней.

Майор Лайонс сформировал свое подразделение в круг, и сержанты медленно вели людей к тому, что ждало во тьме. Возможно, безопаснее было бы ждать, но люди уже паниковали, и командование рушилось.

Где-то раздался протяжный, звериный вой. Неземной вой, почти человеческий по тону.

Тени двигались из-за деревьев.

- Назад! - крикнул кто-то. - Отступайте!

Еще вой, еще рычание и скрытное движение.

Кто-то начал стрелять, и началась паника. Сержанты кричали, пытаясь восстановить дисциплину, но почти каждый действовал на чистом инстинкте, подпитываемом суеверным ужасом. Пули летели. Люди кричали и слали проклятия. Длиннорукие тени метались среди них. То появлялись, то исчезали. Солдаты падали в снег, стреляли, отступая к кострам. Люди спотыкались друг о друга, стреляли в небо.

МакКомб целился в наступающие фигуры, стрелял снова и снова. Он видел, как они падали, но поднимались вновь, рычащие твари, мелькавшие во тьме. Змеиный Ястреб и Тот-Кто-Ездит-На-Высоком-Коне стреляли, перезаряжали, стреляли снова. Но в темноте было трудно прицелиться, понять, во что стреляешь - в живое существо или в пень, или в мертвое дерево.

Пять Волков бросился к костру, вернулся с горящим поленом и швырнул его в темный периметр. Скрюченные фигуры метались и прыгали, пули и винтовочные шары вонзались в них. Они выли и визжали, ревели, как раненые звери. МакКомб увидел фигуру, похожую на человека... но сгорбленную и лохматую. Она напоминала воина в шкурах и каком-то развевающемся волчьем головном уборе. Он мельком увидел лицо, похожее на кричащий восковой череп, с глазами, как сырое мясо.

Он выстрелил.

Фигура упала, затем метнулась обратно во тьму.

Затем все закончилось, сержанты кричали, чтобы прекратили стрельбу. Воздух был тяжел от дыма и запаха горелого пороха. Майор Лайонс и несколько других схватили горящие поленья и двинулись к деревьям. Снег был утоптан множеством ног, но тел не было. Даже крови. Лишь несколько клочков шерсти и грязный запах бальзамированных вещей, который быстро рассеялся.

- Мы попали в них, я знаю, мы попали, - сказал Лайонс.

- Некоторые не так легко умирают, - сказал Змеиный Ястреб.

Прозвучал перекличка, люди выкрикивали свои имена. Никто не был ранен, никто по-настоящему не подвергся нападению. Враги лишь проникли в их линии, дразня солдат, чтобы те погнались за ними. Призраки.