Станция плененных (СИ) - Муссен Анна

Очередной революционный план. Если бы я только знал, что подстрекателей всегда трое, то был бы осторожнее в своих словах, и мысли бы озвучивал в компании Сереги не так часто. Но, может, это и не Серега? А, например, Маша? Ее кроткий образ не вяжется с образом подстрекателя, но ведь и Вика не выглядела как человек, промышлявший похищением людей. Впрочем, Семен и Дмитрий тоже не выглядят похитителями.

Но если не Маша и не Серега? Из компании Нины остается только Белла.

Голова от размышлений начинает раскалываться. Думай не думай, а правды мне не узнать. Остается только надеяться, что Серега и Маша не подстрекатели, и верить, что никто из них не помешает нам сбежать отсюда.

— И все же, будь осторожнее с ними, — говорю я Саше, поделившись с ним своими думами. — Можешь сказать, что меня отправили наверх и посмотреть на их реакцию.

— Я с Машей нечасто пересекаюсь, — произносит Саша. — Она все с детьми занимается.

Это очень подозрительно.

Но подозревать ее в сговоре с Князем и остальными только по этой причине — опасно. Только разлада нам и не хватает в шаге от двери с надписью «ВЫХОД».

Но кто же был третьим?

— Ты, правда, собрался привести сюда людей? — спрашивает Саша.

И от того, как тихо он это произносит, у меня щемит в груди.

Да, я понимаю и полностью отдаю себе отчет в том, что собираюсь сделать следующей ночью. И будь у меня выбор, я бы не согласился на это… или же я лгу сам себе? Какое мне дело до незнакомцев, которым Судьба уготовила ту же участь что и мне, если я смогу выбраться отсюда, прихватив с собой Сашу? Мы сможем вернуться домой. Мне всего-то и нужно, что изображать из себя само послушание и делать то, что мне говорят делать.

Мне нет дела до людей, которых я завтра встречу.

Мы разговариваем еще несколько часов, пока усталость не наваливается на обоих и мы не засыпаем.

Просыпаемся утром почти одновременно. Во время сна Саша забрался на кровать и спал вдоль стенки, я же окончательно сполз на пол и теперь кости во всем теле ноют и хрустят при каждой моей попытке потянуться. В коридоре скрипят половицы, я слышу отзвуки тяжелых шагов. И когда дверь открывают — даже не постучав — в моей голове проносится только одна мысль: «Это не Семен».

— Эй, братаны, проснитесь и пойте!.. — припевает Вано, заходя в комнату. — О, вы уже проснулись? Костян, ты чего это на полу? А-а, уступил кровать младшенькому, как джентльмен? Похвально, похвально.

Игнорирую его. И надеюсь, что Саша тоже пропустит его слова мимо ушей.

— Давай, младшенький, иди сюда. — Вано подзывает его взмахом руки, словно Саша какая-то собачонка, а не человек. — Нам с тобой пора на прогулку.

И почему в таком бездаре столько надменности?

Саша игнорирует насмешки Вано и молча выходит из комнаты, бросив на меня короткий взгляд. Мы обо всем договорились ночью, теперь у каждого из нас своя роль, и от того, как хорошо мы их исполним, будут зависеть наши дальнейшие шаги.

Часы, проведенные взаперти этой комнаты, тянутся нестерпимо долго, я успеваю еще немного вздремнуть, прежде чем организм, пересытившись отдыхом, не начинает бунт из головной боли и спазмов в желудке. Голод дает о себе знать, тело требует пищи, чтобы переработать ее в энергию.

Интересно, кто-нибудь вообще помнит о том, что меня нужно кормить?

Чтобы скрасить свое одиночество и убить оставшееся до часа Х время, начинаю прокручивать в голове придуманный мной же план, стараясь отыскать в нем изъяны. Но изъянов нет, мой план идеален! Семен и Дмитрий, даже если не хотят этого, покажут мне, где поезд. Вряд ли в городе много мест, где можно хранить стандартный состав — перепрятать его они не смогут. А так ли сложно управлять электрическим поездом? Плевое дело: повернуть ключ, нажать на педаль газа. Не сложнее машины на механике.

Ну, я так думаю.

И хоть в моем плане нет изъянов, есть одна загвоздка, которая этот план все-таки портит — третий подстрекатель из поезда Нины. Кто он? Или она? Если я не узнаю этого до того, как мы начнем наш побег, весь план можно заранее скомкать и выбросить в урну, чтобы никем не жертвовать зря.

Кто же заслан в наши ряды?

Кого все это время мы называем одним из нас?

Чем больше я об этом думаю, тем запутаннее становятся мысли.

Серега?

Маша?

Белла?

Сама Нина?..

Нина ведь тоже могла быть подстрекателем… или же нет?.. В этом нет смысла.

Я встретил ее на улице, напуганную и уставшую, ничего не понимающую, но жаждавшую узнать, что с ней произошло. Могла ли это быть игра?

Нет.

Но некстати внутренний голос напоминает о Вике. Я вспоминаю, какой она была в том вагоне, где мы впервые встретились. Напуганная. Ничего не понимающая. Хорошая актриса.

Нужно прекращать об этом думать.

Будь Нина одной из них, Митяй бы не относился к ней так враждебно.

Да ведь?..

Семен приходит за мной ближе к вечеру, когда доносившийся снаружи шум стихает, и лагерь погружается в сон.

В отличие от Вано, Семен несколько раз стучит, прежде чем открыть дверь. Какой вежливый. Правда дозволения войти он не дожидается, просто предупреждает, что заходит, и проворачивает ручку, открывая незапертый замок.

— Готов не совершать глупостей? — спрашивает он без всяких приветствий.

Я вскользь смотрю на его руки, при нем ни оружия, ни мешка для меня. Значит, скрывать от меня то место, в которое мы пойдем, он не собирается?

— Я поговорил с братом, — отвечаю я в той же манере. — И вбил в свою голову, что его жизнь зависит от моего хорошего поведения.

Семен с несколько секунд пристально вглядывается в мое лицо, словно пытается понять, вру я или говорю серьезно, и что-то решив для себя, в конце концов, коротко кивает головой.

— Рад это слышать. Иди за мной и… без глупостей.

Какие глупости, начальник?

В лагере и в самом деле необычайно тихо и почти безлюдно. Мы беспрепятственно покидаем его территорию, и оказываемся на городских улицах.

— А это безопасно? — интересуюсь я.

Из чистого любопытства. Потому что в голову мне надежно вбили одну истину — ночью на улицах небезопасно.

— Вполне, — отвечает Семен. — Еще относительно светло.

Это правда, световые панели только начинают темнеть, обволакивая город вечерней синевой и легкой дымкой.

— Мы успеем дойти до темноты.

Я предусмотрительно не спрашиваю, куда именно мы идем. Понимаю, что Семен мне или не ответит, или скажет, что я скоро сам все увижу. Выставлять себя несмышленышем, желанья нет.

В конечном итоге мы приходим к знакомой мне станции. Той самой, на которую я так и не нашел в себе смелости спуститься из-за темноты.

— Ты ведь уже был здесь, так? — спрашивает Семен, проходя через турникеты.

Они открыты.

Осознание этого заставляет меня остановиться прямо перед ними, пока Семен идет дальше к лестнице.

Турникеты, через которые я столько раз перепрыгивал, потому что разжать их руками у меня не получалось, этим вечером оказались открыты. Будто своеобразное приглашение для нас пройти дальше. Мне требуется несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и убедить себя, что идти дальше — безопасно.

Потому что я сейчас не один.

Семен останавливается у лестницы, как и я когда-то. И словно по чьей-то указке снизу сразу же начинают доноситься щелкающие звуки, будто кто-то передергивает старенькие настенные выключатели. Подхожу ближе, останавливаюсь рядом с Семеном и вижу, что платформа, все это время объятая густой темнотой, освещена.

— Какого черта?.. — спрашиваю я.

Но мне привычно не отвечают.

Семен медленно спускается вниз, я следую за ним.

Платформа такая же непримечательная и неинтересная, как и зона касс на входе. Но на путях стоит поезд, и у меня начинает гудеть в ушах. Учащается сердцебиение, и дышать становится труднее.

Мне не узнать, где они его прячут.

— Твое место в последнем вагоне, — говорит Семен, впервые за весь наш путь сюда посмотрев на меня. — Не забыл, что надо делать?