Эндрю Клейвен - По ту сторону смерти
Такси съехало к обочине и остановилось.
— Портобелло-роуд, — обернувшись, сказал водитель. — С вас один фунт тридцать три пенса.
Роуз Понсонби, очаровательная старушка девяноста лет, величественно восседала на кушетке среди розовых подушек и любимых кошек. В одной руке она держала блюдце с чашечкой чая, другой грациозно поднесла ко рту кусочек бисквитного печенья.
— Что касается меня, то я считаю, что, когда зубы впиваются в яремную вену, получаешь ни с чем не сравнимое, близкое к оргазму наслаждение. — Голос у Роуз был чрезвычайно высокий и чуть надтреснутый. — Однако остальные дамы расходились в оценках, если речь заходила об использовании зубов. Маргарет, к примеру, настойчиво доказывала, что зубы символизируют фаллическое начало, в то время как Джоан — она сильно сдала и слышит уже не так хорошо, как прежде, — буквально вопила, что все эти фаллические ассоциации не что иное, как попытка защитить неискушенного читателя от очевидной вагинальной угрозы, которую символизирует рот, снабженный страшными клыками. — Она радостно хихикнула. — Ах, дорогая, я так люблю порассуждать на отвлеченные темы. Я нахожу, что ничем не оправданная, бессмысленная жестокость замечательно возбуждает.
— Да-да, превосходно. — Харпер кивнула — мысли ее были заняты совсем другим. Она так и не притронулась к своей чашке — фарфоровой с синим узором в китайском стиле — и к печенью. Она то набивала табак в пенковую трубку, то машинально подносила к ней огонь, хотя все это время практически не курила. Она сидела на краешке розового пуфика — о ее испещренную синими венами щиколотку терлась черная мэннская кошка[33], — и ее рассеянный взгляд то и дело скользил по стенам небольшой гостиной.
В этой комнате — буквально забитой книгами, которые стояли на полках, валялись на каминной полке и стопками возвышались на полу, — с эркером, наглухо занавешенным тяжелыми зелеными гардинами, с бесчисленными пуфиками и креслами, занимавшими все свободное место вокруг круглого чайного столика, — Харпер становилось все более не по себе, она начинала испытывать что-то вроде клаустрофобии. Тем более что глаза ее продолжали натыкаться на те же загадочные, мистические сочетания трех цифр. Остановившиеся часы на каминной доске, стрелки которых показывали 3 часа 31 минуту. На чайном столике стопка библиотечных книг — сплошь фантастика — с одним и тем же индексом: 133. В углу на полу подле небольшого бюста Константина Великого спала персидская кошка. «Почему именно Константин?» — про себя размышляла Харпер. Выбитая у основания бюста надпись на латыни гласила: «Сим победиши», напоминая о видении императором в 312 году от Рождества Христова креста — событии, подтолкнувшем его к принятию христианства в… триста тринадцатом.
— Так ты хотела поговорить о Монти?[34] — спросила Роуз. — А ну-ка, подите прочь, гадкие животные, — прикрикнула она на двух кошек — полосатую и черепаховую, — которые вскочили на столик, едва не опрокинув чашки. — Он наверху, Монти, — только я сомневаюсь, что он согласится составить нам компанию. Он не появляется с осени, с тех пор, как его оскорбила Джулия Фицрой-Лиман-Сент-Джон. Она спросила его, почему после своей смерти он совершенно не озлобился, тогда как привидения из его рассказов — настоящие исчадия ада. Как можно сказать такое душке Монти? — Роуз мечтательно закатила глаза, все это время она нежно поглаживала примостившуюся у нее на коленях мальтийскую болонку. — На самом деле Джулия просто всегда ревновала его ко мне.
— Да уж, — буркнула Харпер, поднося к губам чашку с остывшим чаем.
На колонтитуле прижатой книгами газеты значилось: Март 13-е, 1992, пятница. Харпер почувствовала, как на лбу у нее выступает испарина. Она ничуть не удивилась бы, увидев в дверях эмиссаров Яго, явившихся, чтобы похитить ее.
Роуз Понсонби многозначительно вздохнула, рассеянно поправила пучок серебристых седых волос на затылке. Длинная полосатая кошка прыгнула к ней на колени и грациозно выгнула спину.
— Мы с Монти все вспоминаем старые добрые времена, которые кончились с началом Первой мировой войны. Разумеется, я была тогда еще ребенком, но Монти все прекрасно помнит. Ты же знаешь, он был деканом Королевского Колледжа в Кембридже, и я с удовольствием слушала его рассказы о знаменитых рождественских вечерах.
Харпер все больше мрачнела, слушая ностальгические вздохи Роуз: на губах старой дамы брезжила блаженная улыбка, она задумчиво покачивалась на кушетке, не переставая поглаживать кошек. Меж тем взгляд Харпер упал на валявшийся возле торшера клочок бумаги с номером телефона: 313-… — остальных цифр не было видно.
— Сначала было праздничное богослужение, — продолжала Роуз Понсонби. — Затем ужин, горячий эль с пряностями, карты. А затем группа избранных уединялась в комнате Монти. И вот там-то… — Роуз подалась вперед, глаза ее лихорадочно заблестели. — Монти уходил в свою спальню и возвращался с последней рукописью. Гасил все свечи, кроме одной. Садился в кресло с высокой спинкой и подголовником — и начинал читать. Нет, Харпер, ты только представь себе, что это такое — быть первым слушателем его великих рассказов. «Древо покаяния», «Аббат Томас». Или «Свистни, и я приду к тебе, малыш». Это же великие рассказы. Лучшего в жанре мистики просто нет. И вот бедняжка теперь сам обитает в мире теней… — Она горестно покачала головой и снова многозначительно вздохнула.
Звякнула чашка, Харпер снова принялась набивать свою трубку… Однако она знала, Роуз не любит, когда ее подгоняют.
Роуз Понсонби плеснула себе еще чаю, сделала глоток, причмокнула губами.
— Ага. — И, выдержав паузу, добавила: — Кстати, на этих чтениях иногда бывал Роберт Хьюз.
Харпер отложила трубку и пристально посмотрела на сидящую перед ней старуху с дряблой кожей и восковым лицом.
— Роберт Хьюз, — медленно повторила она, — автор «Черной Энни»?
— Вот именно, дорогая. Так ты хотела поговорить о балладе «Юный Уильям»? Это Хьюз принес Монти украшенную цветными рисунками рукопись, которая лежала в основе баллады. Монти говорит, что Хьюз был довольно приятной личностью. Разумеется, в то время у него имелись собственные литературные амбиции. Так вот, эта рукопись… Автором ее был некий монах из Белхемского аббатства. Кажется, это в графстве Букингемшир. После ликвидации монастырей рукопись каким-то образом попала в Германию. Там ее отыскал знакомый Хьюза и привез в Англию. Хьюз показал рукопись Монти, который, надо отдать ему должное, несомненно, являлся одним из крупнейших миедиевистов своего времени. О, Монти до сих пор трясется, когда говорит о секуляризации монастырей. Особенно его возмущает варварское отношение к книгам. Король Генри[35] абсолютно не заботился о том, чтобы сохранить монастырские библиотеки! Это возмутительно! Все эти рукописи с их прелестными иллюстрациями утеряны — просто утеряны. А ведь бедные монахи трудились над ними не покладая рук. Монти очень расстраивается: я даже стараюсь не говорить с ним об этом, чтобы лишний раз не тревожить его.
