Валерий Ковалев - Рукопись из Тибета (СИ)
Как я уже упоминал, с кабальеро у нас были дружеские отношения, и к нему, с учетом обширных связей на побережье, можно было обратиться.
На следующее утро, погрузившись в катер и прихватив в подарок молодого попугая ару, о котором давно просил Мигель, мы отправились в факторию.
Хозяин оказался на месте, радушно нас принял и весьма обрадовался новому попугаю (прежний усоп, достигнув преклонных лет), который тут же был помещен в клетку. Для обучения испанскому.
Мы же прошли через анфиладу[160] комнат на террасу, куда слуга доставил ямайский ром, сигары, а к ним прохладительные напитки.
Когда, приняв по бокалу и оценив достоинство рома, мы закурили по «короне», вождь, не откладывая дела в долгий ящик, рассказал о цели визита. При этом, не утаив того, что случилось. С португальцем они были давно знакомы и вполне доверяли друг другу.
— Карамба, — нахмурил брови старый контрабандист, внимательно все выслушав. — Эти свиньи от вас не отстанут, — взглянул на меня. — Я их хорошо знаю.
— Почему Уваата и решил покинуть Венесуэлу, — пожевал я сигару. А Кайман добавил, — Мигель, нам нужна ваша помощь.
— И вы ее получите, — без колебаний ответил кабальеро. — Американцы мои заклятые враги. Что необходимо сделать?
— Я хочу покинуть страну и отправиться в Бутан, — сказал я. — Там они меня вряд ли разыщут.
— Далековато, — прищурился сеньор Мигель. — И на чем думаете добираться?
— Аэропорты для меня закрыты. Так что остается морской путь. На каком — либо судне.
— Таким образом, нужен океанский пароход, который бы вас туда доставил, — окутался дымом сеньор. — Я правильно понял?
— Вполне, — кивнул я. — Деньги на оплату проезда у меня есть. В крайнем случае, могу быть палубным матросом.
— Даже так? — чуть улыбнулся старик. — Имеете навыки?
— Этьен когда-то, как и я служил на флоте, — скрипнул креслом Кайман. — Так что не проблема.
Затем мы оговорили весь план, который сводился к следующему:
сеньор Мигель навестит на своей яхте Пуэрто-ла-Крус, откуда во все концы света отправлялись грузовые и пассажирские суда, а среди капитанов у него имелись приятели. Мы же пока убываем к себе, где ждем от него посыльного.
Затем было отдано должное гавайскому напитку, который весьма бодрил, после него подали обед, а на закате мы вернулись в селение.
Ночью, лежа с Лисаной в гамаке, я рассказал ей, что скоро Уваата придется покинуть племя, но это тайна, а когда придет время, он вернется, чтобы опять быть вместе с нею.
— Хорошо, — прошептала жена. — Я буду ждать, Но только возвращайся.
Чем мне нравились индианки — они не задавали лишних вопросов в отличие от своих бледнолицых сестер, воспринимали все адекватно и не закатывали истерик.
Потом наши тела слились в объятиях, и мы занимались любовью до утра. Пока в небе не стали гаснуть звезды.
Спустя неделю, перед рассветом, когда все еще спали, в дверь моей хижины постучали.
Выскользнув из гамака, я взял в руки стоявший у стены карабин, — войдите.
На пороге, в легком тумане стоял Кайман, а рядом с ним пожилой креол[161]. В серапе[162] и соломенной, покрытой росой, шляпе.
— Посланец от Мигеля, — кивнул на него вождь. — Приплыл на моторной лодке.
— Си, сеньор, — блеснул тот зубами. — Нам нужно отправляться.
Тепло попрощавшись с Лисаной, широко открывшей глаза, я положил в ее ладошку один из своих алмазов, после чего обнял ее, прошептав, — это тебе, на память, вскинул на плечо заранее приготовленный рюкзак с пожитками, и мы вышли в туман, расцвеченный утренней росою.
Деревня спала, к нам подбежали две бодрствующие собаки, и, обнюхав креола, умчались, прыгая и играя.
На берегу я опустил рюкзак в небольшую лодку, поле чего мы с Кайманов тоже крепко обнялись.
— Жаль, нельзя попрощаться со всеми пираха, — вздохнул я, оглянувшись на ставшее мне родным селение.
— Я скажу им, что тебя срочно вызвали на небо, — улыбнулся Кайман.
— Ладно, бывай, шмыгнув носом, — хлопнул я по плечу друга и шагнув в посудину.
— Бывай, — повлажнел он глазами. — Мне кажется, мы еще встретимся.
Затем Хосе, — так звали креола, оттолкнулся от берега шестом, а когда лодка сплавилась на пару сотен метров вниз, запустил мотор.
— Чух-чух-чух, — нарушил он тишину утра.
— Ну, как добрались? — встретил меня на усадьбе, сеньор Мигель. В белом полотняном костюме и такой же, как у Хосе шляпе, он прогуливался в саду с величаво шагающим, здоровенным сенбернаром.
— Спасибо, хорошо, — поставил я у ног рюкзак. — Серьезная у вас собака.
— Это Патрик, — потрепал по холке разглядывавшего меня пса хозяин. — Малыш, познакомься с нашим гостем.
«Малыш», весом под центнер, пустил слюни и шлепнул мне в ладонь тяжелую лапу.
— Очень приятно, — рассмеялся я. — Будем друзьями.
— Ф-фух, — ответил Патрик, завертев в подтверждение хвостом. Знакомство состоялось.
— Ну а теперь, давайте позавтракаем, — сделал радушный жест в сторону дома сеньор Мигель. — А то я вас очень рано поднял. Но так надо. Чем меньше глаз — тем лучше. Знаю по своему опыту.
— Лишние глаза нам ни к чему, — согласился я. И мы направились к дому.
Там, в обеденном зале, уже был накрыт стол на двоих. Молчаливый слуга в белой куртке разлил по чашкам дымящийся кофе и подвинул каждому по тарелке горячих гренок с ветчиной, а к ним уже очищенные яйца.
За завтраком хозяин сообщил, что вопрос о моей отправке решен.
Через неделю из Пуэрто-ла-Крус в нужном направлении отправляется танкер с колумбийской нефтью, и его капитан — приятель сеньора Мигеля, согласен взять меня на борт в качестве боцманского помощника.
— Правда, у него порт прибытия Калькутта, — прихлебывая кофе, сказал старик. — Но до Бутана оттуда всего несколько часов пути на автомобиле.
— Не знаю как вас и благодарить, сеньор Диего, — не скрыл я своей радости. — Может..? (потянулся к карману, где у меня лежал бумажник).
— Оставьте, — подняв руки, запротестовал хозяин. — Мне это ничего не стоило. И я всегда рад помочь хорошему человеку в беде. Это по — христиански. А поселитесь пока у меня, в целях безопасности.
Так Уваата стал гостем доброго португальца.
Мне отвели комнату на втором этаже, светлую и с окнами на лагуну. По утрам хозяин отправлялся на автомобиле иле яхте по делам, а я после завтрака гулял в саду с Патриком, смотрел телевизор и читал книги из обширной домашней библиотеки.
При этом обратил внимание на портрет средних лет бородача, с пронзительным взглядом и черном, со звездою, берете. Кого-то он мне смутно напоминал. Но вот кого — я не помнил.
