Джеймс Херберт - Иона
— Нет, — взревел Слоден. — Джулиан — инъекцию, быстро!
Келсо почувствовал, как руку выдирают из рукава, потом на плече разрывают рубашку. Он пытался бороться, но его руку перетянули, так что отчетливо выступили вены. Шприц опустился, Келсо ощутил, как игла проколола кожу. Хенсон с усмешкой надавил на шприц, и Келсо плюнул ему в лицо.
Доктор Коллингбери, все еще на четвереньках у двери, тихо застонал, увидев происходящее. Он резко отвернул голову к окну, где дождь с бешеной силой ударил в стекло. Тяжелые шторы были закрыты, но не могли приглушить дробь, и в течение одного страшного мгновения человек со свалившимися очками был уверен, что стекло сейчас разлетится вдребезги.
Апрель 1976-гоУвидев, что в окне нет света, она выругалась про себя. О Боже, только бы он не ушел, не сегодня, когда я набралась мужества вернуться! Я хочу, чтобы он был дома, он нужен мне!
Девушка покачнулась, и проходящий мимо средних лет мужчина остановился спросить, не нужна ли помощь. Но учуяв душок виски, не стал спрашивать. Девка! Небось, не больше двадцати, а посмотрите на нее! Нынче если они не напьются, то накачаются наркотиками. Больше делать нечего, как стоять тут, перегородив тротуар, да еще еле держится на ногах. Он был достаточно близко, чтобы рассмотреть ее лицо в свете уличных фонарей, и покачал головой скорее печально, чем с отвращением. Девушка была хорошенькая, чертовски хорошенькая. Какая жалость! Мужчина поспешил прочь, что-то бормоча про себя, но девушка даже не заметила его.
Какое-то время Сэнди не знала, что делать. Потом улыбнулась. У нее остался ключ — Джим так и не потребовал его обратно. Он по-прежнему любит ее, даже после всего. Если бы не любил, обязательно бы ключ отобрал.
Сэнди перешла дорогу, и автомобиль загудел, чуть не наехав на нее. Квартира Келсо была на верхнем этаже в доме на Майда-Вэйл — квартира, которую с перерывами они делили шесть месяцев. И перерывы не всегда были по ее вине.
Девушка порылась в сумочке, ища ключи, нашла и поднесла к лицу, выбирая ключ от подъезда. Он был больше остальных, а от квартиры — следующий.
На короткое, но неприятное мгновение Сэнди подумала, не сменил ли он замок, но нет, Джим никогда так с ней не поступит. В конце концов он всегда прощал ее. И этот раз ничем не отличается от других, хотя они не виделись уже около трех недель.
Она вставила ключ в скважину и открыла дверь. На лестнице горел свет, и Сэнди услышала музыку из квартиры на первом этаже. Закрыв за собой дверь, она двинулась вверх, но, поднявшись на первую ступеньку, приложила руку к губам, чтобы сдержать смех. Какой будет ему сюрприз! Какой сюрприз ко дню рождения! Она знала, что так же нужна ему, как и он ей, и не сомневалась, что ее отсутствие — самое долгое из всех — заставило его это осознать. Да, порой она бывала сукой и невротичкой, но и у него всякое бывало. Однако она всегда все ему прощала.
Сэнди взбиралась по лестнице и чем выше поднималась, тем сильнее тревожилась. Она остановилась на середине последнего марша и села на ступеньку, прислонившись спиной к стене. Пальцы неосознанно поднялись ко рту, Сэнди кусала ногти. Его раздражала эта ее привычка, но она не могла ее побороть и говорила, что это ничуть не хуже его непрерывного курения, и этим снова вызывала у него угрюмое молчание. О Боже, что за пара! Что за дурацкая долбаная парочка, чтобы жить вместе! Его невроз, может быть, не так очевиден, как ее, но только потому что заключен внутри, скрыт ото всех, так что никто не может даже заподозрить. Но она-то знала, потому что они были любовниками — настоящими любовниками — и делились своими секретами. Если бы только они могли помочь друг другу!
Девушка посмотрела на дверь на верхней площадке и поморгала, чтобы сфокусировать взгляд. Не следовало сегодня столько пить — Джим не терпел пьянства, — но это придало ей мужества снова встретиться с ним. Ей было стыдно за сделанное. Ей всегда было стыдно. Потом. Сэнди покачала головой. Иногда было стыдно еще заранее, но это никогда ее не останавливало. Ощутив во рту вкус крови, она оторвала пальцы ото рта — не хотелось больше злить его.
Таймер выключил свет на лестнице, и Сэнди оказалась в темноте. Она не любила темноту, но через несколько мгновений обрела самообладание. Возможно, он дома, может быть, смотрит телевизор, а может быть, устал и спит. Его работа в полиции занимает все его время — еще одна кость, из-за которой они ссорились, — и иногда ему не хватало сил раздеться, прежде чем свалиться в койку. Это, конечно, никогда ей не нравилось, поскольку для нее постель означала нечто большее, чем просто сон.
Джим как-то рассказывал ей, что никогда не собирался служить в полиции, и когда она спросила: «Какого же черта ты пошел туда?» — он замолчал, не желая больше говорить. Прошло еще много недель интимной близости между ними, прежде чем Сэнди выяснила причину, но и тогда он признался неохотно. Джим сказал, что таково было последнее желание отца — бывшего полицейского — прежде чем он умер от сердечного приступа. Она знала, что Джим не жалеет об этом и увлечен своей работой, но часто казался встревоженным, возможно, под действием той грязи и разложения, с которыми сталкивался по работе. Может быть, его беспокоило еще что-то, но Джим не любил делиться с другими, даже с ней.
Будь честной, Сэнди! Ты всегда была слишком озабочена своими проблемами, и тебе не было дела до его трудностей. Она закрутила ремень своей сумочки вокруг шеи, как гарроту. Джим был терпелив, старался понять, пытался помочь. Но она не могла остановиться, и ему в конце концов пришлось осознать это. Сэнди любила его, и физически им было невероятно хорошо вместе. Невероятно, но недостаточно. Одного мужчины не может быть достаточно. Первый раз он простил ее. Но не второй. А третий оказался пределом. Как он не мог понять, что, несмотря на свое поведение, она любит его, что плотская любовь к другим не затрагивает ее чувств? Это просто нужда, жажда. Как алкоголь. Ох, ну и сука же ты, Сэнди!
Ее снова охватила дрожь. Она начала трястись еще раньше, оставшись одна в доме дружка. Три стопки виски побороли дрожь, а после четвертой она решила вернуться к Джиму. Еще одна успокоила ее. Какого черта, почему она не может принять успокоительное, как другие женщины?
Вскочив на ноги, Сэнди взбежала по лестнице. Она включила свет на площадке и с трудом попала ключом в замок. Наконец дверь открылась, и Сэнди ввалилась внутрь.
— Джим? — Она задержалась в тесной прихожей, прислушиваясь.
Его в самом деле не было дома — возможно, пытается поймать чертова ирландца, который систематически производил взрывы в Лондоне, подумала она. В некотором смысле так даже легче, что Джима нет: она опять была не готова к столкновению. Будет молить, упрашивать, обещать. Никаких траханий с другими, ни капли спиртного. Ну, может быть, просто пить поменьше.
