Ричард Матесон - Отзвуки эха
— Итак, — поинтересовалась она, — разве ты не удивлена, моя милая подружка Энн, узнав, что твоя маленькая Лиз может делать с суками? И с мужьями, которые спят с суками?
Энн тяжело вздохнула и закрыла глаза. Я решил взять инициативу в свои руки.
— Элизабет, — начал я, — позволь нам тебе помочь. Ты не совсем здорова. Никто не накажет тебя за поступки, совершенные в таком состоянии.
— Не совсем здорова! — расхохоталась она. — Какой ты милый, Том! И как это великодушно с твоей стороны. — Она подалась вперед и совершенно спокойным, ледяным голосом процедила сквозь зубы: — Неужели ты не понимаешь, что мне теперь все совершенно безразлично? Я потеряла ребенка. Моего ребенка! И больше не смогу иметь детей. Я потеряла мужа и не хочу другого. Я убила женщину — суку, ведьму — и попыталась убить мужчину. И после всего этого ты думаешь, что я беспокоюсь о своей судьбе? Ты считаешь, что мне еще можно причинить боль?
— Теперь ты хочешь сделать нам больно, Лиз?
— Да! — завопила она. — Я хочу причинить боль... Я хочу, чтобы другие люди тоже знали, что такое страдание!
— Лиз, если ты сейчас положишь пистолет, с тобой ничего не случится, обещаю.
— Ничего не случится? — Она вновь истерически расхохоталась. — Боже, как ты забавен.
— Мама!
Только услышав голос сына, я понял, что такое настоящий страх. Он, казалось, проник в кровь через поры, разбежался по жилам и стальным обручем стиснул сердце. Он парализовал меня, и несколько секунд я не мог ни шевелиться, ни говорить. Элизабет медленно повернула голову в сторону комнаты Ричарда и внезапно вскочила на ноги.
— Да! — радостно воскликнула она.
— Нет! — Еще не сообразив, что именно надо делать, я уже стоял у нее на пути.
С яростным криком Элизабет подняла пистолет и выстрелила. Что-то больно ударило меня по голове, отчего моя несчастная черепушка качнулась в сторону, и я почувствовал, что падаю. Но, движимый одним из самых сильных в природе инстинктов — родительским чувством, через секунду я уже был на четвереньках, тщетно пытаясь встать. Что-то мокрое и очень горячее текло по лицу, заливая правый глаз. Я рванулся следом за Элизабет, которая направлялась к Ричарду, но успел только коснуться кончиками пальцев ее туфель.
И вдруг раздался пронзительный вопль. Элизабет пятилась обратно с искаженным гримасой смертельного ужаса лицом.
— Нет, — бормотала она, — не-ет!..
Она поминутно спотыкалась, но удерживала равновесие. Ее глаза за чем-то следили. И это что-то шло ей навстречу. Я ничего не видел, но знал, что это было.
— Убирайся! — В голосе Элизабет уже не было ничего человеческого. — Убирайся!
Всему в этой жизни есть предел, и в конце концов Элизабет не выдержала. Колени ее подогнулись, и с отчаянным криком «Не прикасайся ко мне!» она рухнула на пол. Уже лежа, она несколько раз выстрелила в воздух. В ночной тиши выстрелы звучали оглушающе громко. Испуганный Ричард плакал у себя в кроватке. Издав какой-то странный звук, Элизабет приподнялась на одной руке и попыталась ползти, но безуспешно. Из разинутого рта текла слюна.
— Нет! — еще раз вскрикнула она, поднесла пистолет к своему виску и спустила курок. Выстрела не последовало. В ответ раздался только громкий щелчок. Она повторила попытку — но с тем же эффектом. Большего она уже не могла вынести. Выронив пистолет, она потеряла сознание.
Я еще успел заметить расширенные от страха глаза склонившейся надо мной Энн, пробормотать ей, что все в порядке, и провалился в темноту.
* * *Очнулся я в незнакомой постели. Рядом сидела очень грустная и озабоченная Энн. Заметив, что я открыл глаза, она схватила меня за руку.
— Где мы? — проявил я естественное любопытство. — И что с Ричардом?
— В больнице, — сообщила она, — а Ричард в порядке. Он сидит в коридоре, и медицинская сестра читает ему книжку.
— Слава богу, — выдохнул я. — Когда Лиз пошла к нему, я думал... — Поморщившись от резкой боли в голове, я замолчал, но потом снова задал вопрос: — А что с моей головой?
— Тебя зацепило пулей. Но ничего страшного. Доктор сказал, что через несколько дней все будет в порядке. — Энн сжала мою руку и улыбнулась, хотя в глазах блестели слезы. — Боже, как я испугалась!
Я нежно поцеловал жену и спросил:
— А как наша малышка?
— Все еще внутри, — последовал ответ, — хотя, откровенно говоря, я сама удивляюсь, как она все это выдерживает.
— При такой жизни, — слабо улыбнулся я, — она вообще не захочет выбираться наружу.
Энн улыбнулась, ее лицо светилось любовью и гордостью.
— Я никогда не забуду, — сказала она, — как ты стоял под дулом пистолета, заслоняя собой Ричарда.
— Мне это не слишком удалось, — признался я, — так что спасать его пришлось Элен Дрисколл.
— Ты думаешь...
— Не сомневаюсь. Элизабет увидела ее. Не понимаю только, почему я ничего не видел. Кстати, а где Элизабет?
— В тюремной больнице.
— Бедная, бедная Лиз, — вздохнул я.
И почему-то вспомнил расческу. Я понял, что ощущение смерти шло от Элен Дрисколл. Не знаю почему, но я мог поклясться, что в ту ночь, когда Элизабет убила Элен Дрисколл, расческа была у нее в кармане. Одна женщина убила другую, жестоко и подло, в темноте. Элен Дрисколл даже не поняла, кто именно ее убивает, и считала, что это Гарри Сентас.
Даже после смерти.
— Представляешь, — вспомнил я, — а я еще задавал Элизабет вопросы об Элен Дрисколл. Хорош медиум!
— Думаешь, ты все еще медиум? — осторожно поинтересовалась Энн.
— Понятия не имею!
* * *Я перестал быть медиумом. Не знаю почему. Возможно, пуля что-то сместила в моих мозгах. Или этот дар был дан мне на небольшой отрезок времени, а может быть — только с определенной целью. В любом случае я его утратил.
Но я всегда могу с гордостью сказать, что самое главное мое предсказание сбылось. Тут я попал в десятку, потому что в конце сентября у Энн начались схватки, я отвез ее в больницу, и через несколько часов она родила.
Девочку.
Примечания
1
Тихуана — город на северо-западе Мексики.
