Эдуард Катлас - Создатели
А еще Лекс увидел в глубине войска ярко выделяющееся пятно — человека в темно-красной одежде. Того, кто вел этих воинов. Того, кто их создал, надо полагать.
Гунн зашевелился и заворчал. На этот раз рычать и вставать он не стал — лишь повернулся, убедился, что его товарищи все так же спокойно ждут продолжения, и снова замер. Единорог фыркнул, чуть ли не насмешливо, и Лекс не понял, то ли он так выразил свое пренебрежительное отношение к силе подступающей армии, то ли усмехнулся по поводу неуемности гунна.
Каллиграф начал танцевать. Движения его кисти стали размашисты, словно он старался начертить на песке иероглиф-гигант. Лекс подумал, что сейчас в этом мире возникнет что-то действительно значительное.
Но он ошибся.
Из песка полезли бесцветные, как сначала показалось Лексу, муравьи. Почти прозрачные, крупные и такие внешне мягкие и беззащитные, что мальчику оставалось только догадываться, зачем Каллиграф призвал именно их.
«Не муравьи — термиты», — наконец понял Лекс. Множество термитов. Армия защитников этого мира. Со своей иерархией и своими укреплениями, прямо сейчас поднимающимися из песка. Словно они всегда здесь были, упрятаны прямо в базальт мира, готовые приступить к его защите по первому зову хозяина.
Термитники поднимались один за другим повсюду, нагло вылезая в сотне метров от наступающей армии, оставляя лишь небольшую полоску нейтральной земли. Ничейного песка. Термитники стали подобны опорным базам, обслуживающим лилипутское войско Каллиграфа.
Лекс смотрел на ближайший серый столб. Все, что происходило с ним, повторялось повсюду. Сначала из базальта поднялся абсолютно непроницаемый конус без единого отверстия, вокруг которого суетились сотни термитов, словно сопровождая и охраняя свое убежище. Но через мгновение вся поверхность термитника оказалась изъедена; в твердой и непроницаемой на первый взгляд скорлупе открылись тысячи проходов. И из них на песок хлынула основная армия. Не передовые дозоры, а тысячи и тысячи термитов из одного только термитника.
То же самое повторялось везде.
Насекомым не нужны были команды или понукания, они знали, где их враг и что им делать. Первые ряды вторгшейся армии просто исчезли, оказались погребены под массой термитов. Наверное, они их сгрызали, рвали на части, пролезали во все возможные отверстия и поедали заживо. С того места, откуда смотрел Лекс, подробностей не было видно, но на воображение он никогда не жаловался.
Там, где две армии, пусть и такие разные, столкнулись, вырос вал вдоль всей неожиданно возникшей линии фронта. На поверхности его были видны одни лишь термиты, сплошная шевелящаяся масса насекомых, накрывшая вражескую армию и ее лидера в пурпурном одеянии. Лекс не видел, что происходит с той стороны, но это было и не обязательно, чтобы понять: даже у насекомых дела идут далеко не так гладко, как мальчик надеялся вначале.
Вал оставался на месте, что могло означать, что противная сторона продолжает наступать. Насекомые не успевают убивать и пожирать нападающих. Сначала вал просто стоял на месте, а потом прямо вдоль него с неба начали бить молнии, тысячи, создав почти сплошной занавес из ослепительных зигзагов прямо по «водоразделу» двух армий.
А потом с той стороны пришел огонь. Сначала Лекс не заметил, что именно его вызвало, да и неважно. Итог был один: термиты продолжали гибнуть вдоль всей линии соприкосновения с врагом.
И если только запас насекомых в недрах этого мира не был безграничен, то Лекс бы предпочел, чтобы Каллиграф придумал что-нибудь еще.
Мальчик знал одно, знал на собственном опыте, что напавший привел всю свою армию с собой. Он просто не сможет быстро создавать в чужом для него мире новых солдат. А Каллиграф может. И если только нападающий не в десятки раз сильнее учителя, то чем дольше длится противостояние, тем больше шансов у обороняющейся стороны.
Насекомые тушили огонь сами. Сгорали в нем, но каждый термит нес в себе капельку жидкости, и, сталкиваясь с огнем, она тут же испарялась, совсем на чуть-чуть приглушая огонь.
К молниям прибавился пар, запах от горящих насекомых был даже приятен, но к нему примешивался запах горящих тел нападающих, и этот паленый смрад приятным назвать было никак нельзя.
Единорог всхрапнул, раздув ноздри. Похоже, запах не нравился и ему. Алексей сделал шаг в его сторону и, покрыв одну руку другой, положил животному на холку, успокаивая.
Каллиграф шагнул вперед, навстречу завесе из молний, и начертил на земле еще что-то — размашисто, как бы небрежно, очень широкими движениями. Ему даже пришлось сделать несколько шагов сначала вперед, потом в стороны, настолько большим был иероглиф.
Ветер, похожий на ураган, пришел неожиданно, из-за спины. Лекс вцепился в шкуру единорога, теперь уже обеими руками. Два невозмутимых воина удержались, твердо упираясь коленями в песок. Гунн от неожиданности пошатнулся, качнулся вперед. Ему пришлось упереться в песок обеими руками — кулаками, как борцу сумо, потому что свои секиры он так и не выпустил.
Ураганный ветер понес вперед все. Песок — местами даже оголил базальт. Насекомых — они взлетали тысячами и улетали куда-то вглубь порядков противника, как самоубийственный десант далеко за линию фронта. Огонь — его прижало к поверхности и тоже отнесло назад. Лекс прикинул, что сполохи пламени должны были накрыть метров десять, а то и все двадцать по фронту, оставив на эту глубину вместо армии агрессоров лишь пепел и угли.
Каллиграф снова шагнул вперед. Правда, теперь ему пришлось найти место, где бы нарисовать еще один иероглиф. Он остановился на островке из песка, опустился на колени под давлением ветра и начертил следующий иероглиф прямо пальцем.
Ветер стих.
Вместе с ним исчез и огонь. Вал, разделяющий две армии, оказался сначала выжжен, а затем сметен ураганом. Так что теперь Лекс мог видеть, что творится в глубине. Армия врага, потрепанная, изъеденная термитами, огнем и ветром, перестала выглядеть так грозно, как вначале, но все еще стояла на месте. И не казалась ни меньше, ни слабее.
Из термитников с новой силой посыпались насекомые, стараясь успеть к пиршеству на той стороне.
Каллиграф поднялся, выбрал место поровнее, наклонился, разгладил песок ладонью и использовал ровный участок, чтобы нарисовать еще один иероглиф.
Если бы Лекс не увидел этого своими глазами, он бы не поверил. После того как учитель ударил по песку, ставя печать, армия пурпурного пришельца заволновалась и начала прямо на глазах распадаться и рушить ряды. На уродливых, как показалось Лексу, лицах солдат появился страх, как будто они только сейчас осознали, во что ввязались. Наступающие термиты лишь подогревали эту панику, их вторая волна начала вклиниваться в уже и так нестройные ряды агрессоров.
