Стивен Кинг - Бессонница
"Нет — возможно, он и подразумевал ауры, но слово, использованное им, было «краски». Я почти уверен в этом. Это прозвучало сразу же после признания, что он повсюду видит трупики убитых младенцев, даже на крышах.
Он сказал…"
Ральф проследил, как двое мужчин уселись в старенький, побитый пикап, и подумал, что никогда не сможет точно воспроизвести слова Эда; он слишком устал. Затем, когда пикап отъехал, оставляя позади себя облако выхлопных газов, напомнивших Ральфу о яркой бордовой субстанции, вырывавшейся из выхлопной трубы хлебного фургона сегодня утром, открылась еще одна дверь, и воспоминание действительно пришло.
— Эд сказал, что иногда мир полон красок, — сообщил Ральф пустой комнате, — но в определенный момент все краски становятся черными.
Думаю, именно так он и сказал.
Близко, но все ли? Ральф считал, что в разглагольствованиях Эда было еще что-то, но он не мог припомнить, что именно. Да и так ли это важно?
Однако его нервы настаивали, что это крайне важно — холодок растекался по спине, превращаясь в полосу зябкой липкости.
Сзади зазвонил телефон. Обернувшись, Ральф увидел, что аппарат окутан облаком зловещего красного света, темно-красного, цвета текущей из носа крови и (петухи, драчливые петухи) петушиных гребней.
«Нет, — простонал его мозг. — О нет, Ральф, не начинай все сначала».
С каждой новой трелью красное облако вокруг аппарата становилось ярче, насыщеннее, а в перерывах между звонками темнело. По форме оно напоминало сердце с телефоном внутри.
Ральф зажмурился и снова открыл глаза — красная аура исчезла. «Нет, просто сейчас ты не можешь видеть ее. Скорее всего, ты отогнал видение усилием воли. Иногда так происходит во сне».
Направляясь к телефону, Ральф твердил себе: и сами ауры, и способность видеть их — сплошное безумие. И все-таки это не так. Потому что, если это безумие, откуда бы он знал, что звонит Эд Дипно?
"Ерунда, Ральф. Ты считаешь, что звонит Эд, только потому, что думал о нем… А из-за чрезмерной усталости в твоей голове полнейшая неразбериха.
Давай, сними трубку, и ты поймешь. Скорее всего, звонят из больницы — узнать, почему ты так давно не сдавал анализ крови, или агент хочет заставить тебя подписаться на журнал или газету".
Но Ральф был уверен в обратном.
Он снял трубку и сказал «алло».
7Ответа не последовало. Но кто-то дышал в трубку, Ральф отчетливо слышал дыхание.
— Алло? — повторил он снова.
И вновь прерывистое дыхание. Ральф уже собирался сказать: «Я вешаю трубку», когда голос Эда Дипно произнес:
— Я звоню из-за твоего языка, Ральф. Как бы он не довел тебя до беды. Полоса холода на спине перестала быть линией, теперь вся спина от шеи до крестца покрылась тонкой коркой льда.
— Привет, Эд. Я видел твое сегодняшнее выступление по телевидению. — Единственная фраза, пришедшая на ум. Ральф не просто держал телефонную трубку, он вцепился в нее.
— Не обращай внимания, старик. Однако подумай над моими словами.
Сегодня я удостоился посещения того детектива, который арестовал меня в прошлом месяце… Лейдекера. В общем, он только что ушел.
Сердце Ральфа екнуло, но не так сильно, как он опасался. В конце концов, то, что Лейдекер рано или поздно навестит Эда, не было неожиданностью, правда? Джон Лейдекер очень заинтересовался рассказом Ральфа о происшествии около аэропорта летом 1992 года, ведь так? Очень даже заинтересовался.
— Неужели? — ровным голосом произнес Ральф.
— У инспектора Лейдекера возникла идея, будто я считаю, что люди — или, возможно, некие сверхъестественные существа — вывозят человеческие эмбрионы из города на грузовиках и пикапах. Какой бред, не правда ли? Ральф, стоя рядом с диваном, безостановочно теребил телефонный провод и вдруг заметил смутное красное свечение, выступающее на проводе, словно пот. Свечение пульсировало в такт звукам речи Эда.
— Ты еще со школьных времен специализируешься на россказнях, старик.
Ральф молчал.
— Я не стал обижаться на твой звонок в полицию, после того как преподал этой суке урок, вполне ею заслуженный, — сказал Эд. — Я отнес это на счет… Скажем, дедушкиной заботы. Или, возможно, ты рассчитывал, что она будет достаточно благодарна и позволит тебе трахнуть ее? Ты, конечно, стар, но на свалку тебе еще рановато. Может быть, ты думал, что она хотя бы разрешит тебе взять ее пальцем?
Ральф молчал.
— Я прав, старик?
Ральф молчал.
— Думаешь, ты заболтаешь меня молчанием? И не надейся. — Эд действительно говорил так, будто его заговорили. Словно позвонив сюда, он уже имел в голове собственный сценарий разговора, который Ральф отказывался читать. — Не сможешь… Лучше тебе… И тут Ральф заговорил:
— Мой звонок в полицию после избиения Элен не расстроил тебя, но сегодняшний разговор с Лейдекером, очевидно, выбил-таки из колеи. Почему, Эд? Может быть, ты наконец-то начинаешь задумываться над своим поведением?
И размышлять?
Теперь наступила очередь Эда молчать. В конце концов он хрипло прошептал:
— Если ты не отнесешься к сказанному серьезно, Ральф, это станет твоей самой большой ошибкой…
— О, я все воспринимаю серьезно, — прервал его Ральф. — Я видел, что ты натворил сегодня, видел, что ты сделал со своей женой в прошлом месяце.
Я видел, как ты куролесил около аэропорта год назад. Теперь об этом знает и полиция. Я выслушал тебя, Эд, а теперь ты выслушай меня. Ты болен. У тебя нарушена психика, ты подвержен галлюцинациям и фобиям…
— Я не обязан выслушивать твой бред! — Эд почти орал.
— Конечно, не обязан. Ты можешь просто положить трубку. В конце концов, это твое дело. Но пока ты не сделал этого, я буду говорить, Эд.
Потому что ты мне нравился, и мне снова хотелось бы относиться к тебе хорошо. Ты сообразителен, Эд, независимо от галлюцинаций, думаю, ты сможешь понять меня: Лейдекер знает, и он будет наблюдать за тоб…
— Ты еще видишь краски? — неожиданно спросил Эд. Голос его снова стал спокойным. И в то же мгновение свечение по ходу телефонного провода исчезло.
— Какие краски? — с трудом выдавил из себя Ральф. Эд проигнорировал вопрос.
— Ты сказал, что я тебе нравился. Что ж, я тоже хорошо к тебе отношусь. Всегда относился хорошо. Поэтому мне хотелось бы дать тебе один ценный совет. Тебя затягивает в омут, а в его глубинах скрывается такое, чего ты даже не можешь представить, не то что постигнуть. Ты считаешь, что я сошел с ума, однако ты даже понятия не имеешь, что такое безумие; ни малейшего понятия. Но ты поймешь, если не перестанешь совать нос в дела, не имеющие к тебе никакого отношения. Уж поверь мне.
— В какие дела? — спросил Ральф, пытаясь говорить свободно, но по-прежнему с такой силой стискивая трубку, что у него занемели пальцы.
