Призраки Гарварда - Серрителла Франческа

Никос вернулся.

– Итак, горячие блюда уже убрали, но Марсия работает на гриле, и я знаю, что все равно смогу получить от нее кое-что. Она только недавно развелась. – Он сверкнул улыбкой.

– Ты ужасен.

– Я человек, который может добыть еду. Так что же предпочтешь? Хочешь чизбургер? Я вот буду именно его.

– Конечно, но попроси для меня веганский.

Никос закатил глаза.

– Как пожелаешь, – сказал он и снова поспешил на кухню.

Кади бросила пальто и сумку на стул у свободного столика и последовала за Никосом. Она осмотрела буфетные стойки почти пустых гнезд, где стояла горячая еда, и выхватила несколько помидоров и пару вялых листочков из того, что осталось от салатного бара. Булочку для гамбургера найти не удалось, но в столовых всегда оставляли на ночь бар с хлебом и рогаликами для работающих допоздна, поэтому Кади сунула два ломтика хлеба в тостер. Пока она ждала, в голове крутились мысли о фейковом профиле и подоплеке – видел ли его Эрик, когда был жив? Кади услышала смех, выглянула на кухню и увидела, что Никос веселит готовящую на гриле женщину средних лет.

Через несколько минут он присоединился к Кади за столом, с жонглерской ловкостью удерживая три тарелки с едой.

– Вот твой гамбургер протеста, – сказал он, ловко поставив тарелку, не потревожив другую, которую держал в той же руке.

Кади рассмеялась:

– Это не политическое заявление, это просто более добрый и здоровый выбор.

– Не говори мне о здоровье с тем, что у тебя вон там лежит. Как вы это называете? Бедняцкий шоколатин?

– Что? Это просто тост… – Кади вдруг замолчала, растеряв слова.

Она в недоумении уставилась в свою тарелку, где обнаружила кусочек тоста с арахисовым маслом и закорючку шоколадного сиропа. Она видела его впервые.

– Выглядит отвратительно, – сказал Никос. – Но если это вкусно, я хочу кусочек.

Она ведь не сделала этого, ведь правда? Неужели по ошибке взяла чужую тарелку? Но на кухне с ней почти никого не было.

– Что-то не так?

Кади встретилась с Никосом взглядами. Его густые черные брови были приподняты домиком над мягкими карими глазами, губы озабоченно поджаты. Кади почувствовала, как в груди закипают эмоции; он был единственным человеком в этом кампусе, который смотрел на нее так. Но она не могла сказать ему об этом. Вместо романтики она многословно и сумбурно вывалила ему все о втором профиле Эрика в Фейсбуке.

– Это очень странно. Мне жаль, что ты наткнулась на такое в одиночку, – Никос ласково накрыл ее сжатый кулак ладонью, успокаивая. – Но, полагаю, теперь это не имеет значения?

– Конечно, имеет! Кто-то украл информацию и использовал ее, чтобы выдать себя за него. Это большое дело! Представляешь, как бы это на него подействовало?

– Эрик знал о поддельном профиле?

– Мог. Я прокрутила ленту вниз и проверила: посты пошли осенью прошлого года, перед его смертью. Ближе к концу Эрик стал таким параноиком. Он всегда думал, что его взломали. Его врач сказал нам, что подобные беспочвенные страхи типичны. Но что, если это не просто паранойя? Что, если он прав? Кто-то ему вредил. И даже мне. Я тебе говорила, они взяли одну из моих фотографий. Все гораздо глубже, чем кажется!

– Хорошо, но прежде чем увлечься теорией заговора, давай притормозим. Эти фейковые аккаунты в Фейсбук – обычная афера. Со мной тоже такое случалось. И не нужно быть ученым-ракетчиком, чтобы сделать вывод, что вот эта Каденс Арчер из списка друзей Эрика может быть родственницей. И потом, ты говорила, что фотография была в профиле? А фото профиля всегда в общем доступе, так что, возможно, тебя даже никто не взламывал.

– Случайный мошенник ни за что не сделал бы такой профиль. Слишком все тщательно скопировано.

Никос еще раз взял ее телефон и изучил аккаунт:

– Очень тщательно.

– Но кто это мог сделать? Кому понадобилось его мучить? Как будто бедняге и так было недостаточно. Он никогда никого не беспокоил. Даже в конечном итоге сделал хуже только себе. Зачем делать целью Эрика?

Никос посмотрел на руки.

– Трудно говорить, но последний год жизни Эрик был не самым популярным человеком. Болезнь его изменила, с ним стало трудно находиться рядом. Не уверен, что у него было много друзей.

– А враги были?

– На ум никто не приходит, – пожал плечами Никос. – Но готов поручиться, что все это лишь совпадение и интернет-атака случайна. Уверен, что Эрик даже не знал, а если знал, ему было все равно.

Кади покачала головой:

– Если бы Эрик знал, это вызвало бы у него много плохих воспоминаний. Он был чувствителен к такого рода вещам. В детстве над ним издевались, особенно в средней школе. К старшим классам стало ясно, что он не просто умный, он гениален, и это дало ему уверенность гордиться своим ботанизмом. Его перестали задирать. Он так много работал, чтобы быть в гармонии с собой. Поэтому, знаешь… – Кади ощутила привычную тяжесть в груди и горле. – Все случившееся так несправедливо.

Никос во второй раз накрыл ее ладонь своей. Но Кади отдернула руку и сморгнула влагу, застилавшую глаза. Она не хотела терять контроль над собой в этот момент, ей было нужно, чтобы Никос воспринял ее слова всерьез. И она не хотела, чтобы он касался ее из сочувствия.

– Знаешь, и надо мной издевались. – Никос откинулся на спинку стула. – Не смотри на меня так! Я был невысоким волосатым всезнайкой со смешным именем. Разумеется, надо мной издевались.

– Никос Николаидес, – Кади произнесла это медленно, прищелкнув языком. – Очень много букв.

– Если отбросить повторение, Никос – имя, более подходящее греческому богу. А тут появляюсь я: всего семьдесят килограммов, сто семьдесят три сантиметра, что, замечу, примерно пять футов десять дюймов, но без слез не взглянешь. И это после скачка роста. Большую часть юности мое имя было камешком в мой же огород. Это как назвать чихуахуа Киллером.

Кади прыснула, а Никос притворно насупился, однако ямочка на щеке выдавала озорную улыбку.

– Я не жалею тебя. – Никос был до одури красив и, что самое плохое, знал об этом. Кади не могла позволить ему победить, выудив из нее комплимент.

– Ты не слишком разочаровываешь как личность, да и у меня имя тоже занудное. Люди частенько думают, что меня зовут Кати. Иногда кажется, что только семья и близкие знают, как оно звучит по-настоящему.

– Тебе следует представляться Каденс.

Она отпила содовой.

– Может, когда-нибудь.

– Нет, я серьезно. Кади – симпатично, но больше подходит маленькой девочке. А ты посмотри на себя. – Его взгляд был твердым и уверенным. – Ты уже вполне взрослая, Каденс.

Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, пока легкая дрожь приятного смущения не заставила их отвернуться. Никос заговорил первым:

– Сейчас, думаю, тебе надо выбросить из головы все эти страсти с Фейсбуком и сосредоточиться на собственных планах. Вечер воскресенья – у тебя, наверное, есть чем заняться.

Кади застонала. Завтра понедельник – одна мысль об этом вернула ее на грешную землю.

– Надо доклад ко вторнику. А я еще даже тему не выбрала. Полная лажа.

– Вот что я тебе скажу: у меня собралась куча задач по математике, которую я преподаю, на проверку. Они у меня в комнате. Пока я все соберу, ты закончишь есть свой маленький странный ужин. Встретимся здесь же. Можно поработать в столовой, пока нас отсюда не попросят. Как тебе предложение?

Кади согласилась, и он ее оставил. Столовая почти опустела, те немногие, кто оставался, просто отлынивали от дел. В животе заурчало. Кади приподняла верхнюю булочку вегетарианского бургера, который остыл и, надо признаться, оттого вполовину утратил привлекательность. Вернув булочку на место, она наткнулась взглядом на нетронутое арахисовое масло и тост с шоколадом. Подняв его и последний раз критически оглядев, она впилась в него зубами.

– Прошу меня простить, конечно, но ты ешь мой черно-рыжий бутерброд.

Глава 24

Кади мгновенно положила тост ровнехонько на прежнее место в тарелке, как застигнутый вор возвращает украденную из дома вещь.