Галина Вайпер - Синяя звезда
Роман засмеялся:
– Значит, будем соблюдать приличия?
Я кивнула. Плевать мне, вроде бы, на приличия, но все равно что-то внутри мешает быть самой собой. Кажется, вполне взрослая тетка, а что-то от маленькой девочки крепко сидит внутри. Ладно, поживем – увидим, что получится.
– Пока будем. Что там с чайником?
– Специально для тебя подогрел, – заговорщицким шепотом сообщил Роман, поднимаясь. – Пошли скорее, пока все не выдули.
Сдернув с вешалки куртку, он заботливо набросил ее мне на плечи, и я чуть не разревелась. Черт, только этого мне еще не хватало, так расчувствовалась. Привыкла быть сама по себе во всем, но оказывается, так не хватало элементарной, примитивной заботы. А чего, собственно, теперь-то реветь? Я гордо шмыгнула носом и отправилась навстречу изменившимся обстоятельствам. Что бы ни утверждал Роман, для меня наступили перемены.
Капитан Гена посмотрел сверху вниз на мою сонную физиономию.
– Доброе утро, Олечка! Сейчас шлюзоваться будем. Пойдешь смотреть? Только дождик, оденься теплее.
Я натужно улыбнулась в ответ. Из-за ноги капитана высунулась морда Форда, который невнятно рыкнул, соблюдая конспирацию:
– Дбррутрр!
Окончательно проснувшись, я засмеялась:
– Доброе утро всем!
В прекрасном настроении добралась до чайника. Тихий Коля немедленно налил мне полную кружку. В центре стола торчала сковородка с жареной рыбой. Поковырявшись в куче еды вокруг сковородки, состоящей из равномерно перемешанных кусков колбасы, хлеба, мятой пачки масла и банки майонеза, откопала чудом оставшийся пряник. Отгрызая от него по кусочку, я вяло отбивалась от настойчивых поползновений Коли впихнуть в меня более подходящую, по его мнению, еду. Осилив пряник, попыталась раздобыть второй, потребованный воодушевившимся желудком. Ничего ему больше не отломилось, пряники кончились. Коля сокрушенно покачал головой, глядя на мой тощий завтрак. Желудок чуть было с ним не согласился, но одумался, поэтому мы с ним пошли на палубу курить.
Дождик был так себе, морось мелкая. Ветра вправду почти не чувствовалось, его отсутствие здорово успокаивало. По крайней мере сейчас меня никто никуда не унесет, никуда я уже улетать не хотела, мне и здесь стало вполне комфортно. Я закурила, с наслаждением затянулась, но в тот же момент едва не поперхнулась дымом, потому что на мою талию легла чья-то рука. Дернувшись в сторону от ее владельца, я обнаружила Романа. Черт! Попыталась выдернуться из его объятий, но он спокойно заметил:
– Держи спину!
– Что?!
– Держи спину, – повторил он, – вровень с моей.
Мне стало смешно, все страхи куда-то улетучились. Просунула руку под его куртку, обняв его. Сделав еще затяжку, вышвырнула сигарету за борт, прижавшись к нему, стояла и слушала равномерный грохот его сердца, ощущая, как мое сердце трепещет где-то в горле.
За спиной раздался замогильный голос Юрика:
– Так-то ты женщин не любишь брать с собой, Ромочка! Роман, криво усмехнувшись, не поворачивая головы, вежливо попросил:
– Шел бы ты, Юрик, подальше… в лабораторию хотя бы…
– Башка трещит, – окончательно помрачнев, сообщил несчастный, – а в лаборатории дышать нечем.
– Тогда пойди, подыши в другом месте, – миролюбиво продолжил Роман. – А то ляг, поспи.
– Сволочь ты, – не унимался Юрик. – Не делай вид, что не понимаешь, чего мне нужно?
– Понимать-то я понимаю, – в голосе Романа послышалось раздражение. – Только помочь ничем не могу.
– Зато твоя пассия… – закончить Юрик не успел, потому что Роман резко развернулся, вцепился в его воротник и, глядя ему в лицо, злобно прошипел: – Научишься разговаривать – приходи! А сейчас чтобы духу твоего рядом не было!
Юрик, похоже, не привык к подобному обращению. Превращение обычно спокойного до равнодушия Романа в подобие дракона, изрыгающего если не пламя, то очевидную ярость, смутило его. Скукожившись, потерявший последнюю надежду, страдалец удалился неверными шагами. Мне стало его жалко.
– Рома, может плеснуть ему каплю?
– Оставь, Оля, – Роман еще не остыл. – С той минуты, как ты ему плеснешь, он не отстанет, пока не высосет все твои запасы. Чем ты свою рыбу фиксировать будешь?
– В таких ситуациях я пользуюсь формалином, – вздохнула я. – Пару раз у меня выпивали спиртягу из проб. Предпочитаю больше не рисковать.
– Если он будет не просыхать всю дорогу, то не сможет работать. Жалко дурака, но кто-то же должен выполнять программу. Пострадает, да и прочухается, не первый раз. Не вздумай его жалеть, особенно не поставив меня в известность. А лучше отдай мне спирт, я его запру подальше. Где он у тебя?
– Откуда мне знать? – я пожала плечами. – Все, что Ванька собирал в дорогу, увозили без моего участия.
– В самом деле, – согласился Роман. – Пошли в трюм, поищем.
На корме он откинул крышку люка, спустился, бурча себе под нос, включил свет, потом махнул мне рукой.
– Давай сюда!
Он помог мне спуститься, но, как только я очутилась внизу, вцепился в меня.
– Вот уж здесь нам никто не помешает…
Как же, размечтался! В отверстие люка воткнулась высохшая голова тощего боцмана Гены.
– Олечка, шлюз впереди, ты хотела посмотреть? Роман, опустив руки, укоризненно вздохнул: – Оля!
К чертовой матери все шлюзы, не хочу больше чувствовать себя игрушкой судьбы!
– Спасибо, Гена! Я сейчас, – отозвалась я и сокрушенно пожала плечами: – Ну не знаю я, чего они за мной так ухаживают…
Роман нервно дернул щекой:
– Не знает она… Оля, ты же делаешь все, чтобы понравиться окружающим, сама того не замечая. Именно для того, чтобы они носились вокруг тебя.
– Да нет же, – уперлась я. – Ничего я не делаю, просто мне все эти люди нравятся, вот они и платят мне той же монетой.
– Интуитивно найденная поведенческая реакция, – настаивал Роман. – Способ спасения от одиночества. Только все равно это фикция.
– Тебе не кажется, что мы приперлись сюда вовсе не для того, чтобы вести мировоззренческие споры? И зачем ты пытаешься мне что-то доказать? Ищи лучше спирт, – мое благостное настроение быстренько распрощалось со мной, даже не махнув на прощание рукой.
Нахмурив лоб, я села в темный угол на первый попавшийся ящик. Твою мать, черт бы побрал всех этих мужиков, теперь очередной будет учить меня жить. Может, он и прав, только мне от этого не легче. А вдруг еще не поздно сорваться с крючка? Как жаль, червяк был так хорош, не спорю… Что же делать, как мне, бедной дурочке, быть? Я совсем повесила нос. Третьего действительно не дано?… А мне показалось, что он во мне хоть что-то понимает. Или как минимум принимает меня такой, какая есть, без попыток переделать под себя и свои представления о том, какой должна быть женщина рядом.
